Филип Дик - На территории Мильтона Ламки
Магазин, конечно, был закрыт. Но ему и не надо было знать чего-то большего, чем то, что он уже знал; эта машинка распространялась в области Залива. Какой-то оптовик поставлял ее этому розничному торговцу. Естественно, будучи портами, Сан-Франциско и Лос-Анджелес являлись наиболее вероятными местами, где можно найти эти машинки, поскольку те прибывали именно на кораблях. Порты имелись также в Сиэтле и Сан-Диего. Но именно здесь больше развита розничная торговля.
После беглого осмотра ему стало ясно, что этот магазинчик не специализировался на продаже именно пишущих машинок. Он не видел здесь ни популярных моделей, ни рекламных материалов. Это был просто предприимчивый маленький торговец, закупающий понемножку того, понемножку сего, от микроскопов и причудливых тканей до камней, которые светятся в темноте, перламутровых зажигалок и настенных цветочных ящиков красного дерева. Что-то вроде магазина подарков, с уклоном скорее в вещицы из металлов, стекла и пластика, а не в антиквариат.
Это укрепляло его надежды. Производители «Митриасов» еще не выработали условия льготных поставок или не были в состоянии отозвать ранее проданные экземпляры. Во всяком случае, машинки сбывались через обычные торговые точки. Не наблюдалось никаких причин, мешавших ему закупить их на тех же условиях, что и любой другой розничный продавец. Конечно, придется придумать, как оттранспортировать их в Бойсе. Но очень большое их количество ему и не надобно.
Если только, подумал он, я не хочу совершить эту закупку по принципу «все или ничего». Взять их в таком количестве, какое только возможно. Заработать на каждой всего по нескольку даймов, рекламировать их с помощью прожекторов, бесплатных объявлений и фонограмм.
Одноцентовая продажа. Купи одну портативную электрическую машинку за столько-то, получи вторую за пенни.
Но ему по-прежнему требовалось найти склад с ними, причем такой, владелец которого хотел бы от них избавиться. Наилучший шанс на это будет, вероятно, не в Сан-Франциско или Лос-Анджелесе, но в менее крупном городе где-то посередине, где местный оптовик пытался сделать у себя дома то же самое, что делалось повсюду. В срединном городе вроде Бейкерсфилда, где торговой точке какой-нибудь фармацевтической компании, универмагу или супермаркету была, возможно, предоставлена квота таких машинок, но продать их они не смогли.
Города в долине. Салинас, Фресно, Стоктон, Ливермор. Ему придется каждый из них прочесать, один за другим.
На это может уйти несколько недель.
Нет, он не может допустить, чтобы это заняло недели. На это можно уделить неделю, самое большее. Так что если он всерьез намерен выйти на склад с машинками «Митриас», ему понадобится найти туда прямой маршрут.
Черт возьми, подумал он. Когда он работал в БПЗ, то его время было временем компании, и можно было бешено рыскать или неспешно слоняться по собственному усмотрению. Иногда он и его босс, Эд фон Шарф, проводили целый месяц в разъездах, выискивая возможность выгодной закупки и рискуя клюнуть на множество незначительных, отчасти шутливых предложений, прежде чем наконец, едва ли не из чистой скуки, владелец предоставлял им то, что они искали.
Перед ним возник образ его босса, черные усы и все такое, и как он сидел среди картонных коробок и жевал «Попсикл», в то же время разбираясь с инвентарной ведомостью. Профессионал с двумя десятилетиями опыта закупок, каковой опыт восходил к дням армейских излишков — настоящих армейских излишков, — затем охватывал оптовые закупки продовольствия, на смену которым пришли домашние морозильники и располовиненные коровьи туши, продаваемые в рассрочку, потом продажа по оптовым ценам непосредственно потребителям, без наценок, и, наконец, участие в деле с братьями Парети и их дисконтным домом, который закупает все и везде.
Вернувшись к своему «Меркурию», он посмотрел на карту. Так, можно выехать на федеральное шоссе 40 или 50 прямо у Восточного залива и оказаться в Рино через четыре часа. Продолжительность затянувшегося бейсбольного матча.
Времени было — он взглянул на часы — половина второго. Он мог попасть в Рино до восхода. Однако лучше соснуть пару часов в машине, чтобы был уже дневной свет, когда он доберется до Сьерр. Затем, прибыв в Рино, заехать домой к какому-нибудь приятелю, чтобы помыться, побриться и переодеться в чистую рубашку, может, и позавтракать задаром, а потом заскочить в БПЗ и поговорить с Эдом фон Шарфом.
Заведя «Меркурий», он двинулся по направлению к Оклендскому мосту через Залив.
Шоссе через долину Сакраменто было таким широким и ровным, как только можно пожелать. Он не без удовольствия пронесся между полями, а потом наконец выехал на узкий мост, построенный не над водой, но над милями тростниковых зарослей. Металлические ограждения моста отзывались шумным эхом, и из-за этого звука, равно как его близости, он чувствовал напряженность. Эту часть пути он проделал в темноте, но теперь, на въезде в Сакраменто, небо на востоке начало белеть. Если он хотел проехать здесь, прежде чем межштатные перевозчики, огромные прицепы и грузовики, заблокируют дорогу всем и каждому, ему следовало поторопиться.
Но в центре Сакраменто, несмотря даже на пустынность улиц, он растерялся. Знаки «грузовой маршрут» указывали в разные стороны. В конце концов он оказался на ухабистых и затененных деревьями улочках, состоявших из лачуг и механических мастерских из рифленого металла. Могло ли здесь пролегать шоссе из Сакраменто? Он наткнулся на широкий переезд через железнодорожные пути, проехал по колее, проложенной в грязи, и по множеству узких улочек выбрался на двухполосное шоссе, по обе стороны которого стояли закрытые закусочные, фруктовые лотки и заправочные станции. Повернув влево, он проследовал по шоссе. Оно огибало холм, поднималось, и он увидел на обочине четыре грузовика, дизели которых грохотали, прогреваясь, а в кабинах горел свет. Грузовики готовы были вот-вот вернуться на дорогу. Водители проспали в них всю ночь, но сейчас проснулись и принялись за работу. Он прибавил скорость, следуя изгибам дороги.
Шоссе все время поднималось. Оно оставалось узким, но хорошо ухоженным. Фруктовые лотки исчезли, и взору открылась лесистая местность. Небо между тем становилось светлее. Оно сияло яркой белизной, и как-то раз, достигнув вершины подъема, он увидел то, что походило на горы.
Позже он въехал в городок, стоящий на склоне холма, на сваях, и выстроенный исключительно из дерева; он не видел ни камня, ни металла, лишь красноватую древесину, темную в сумерках раннего утра. Ничто здесь не шевелилось. Но едва выехав из этого городка, он увидел еще несколько грузовиков, содрогающихся от нетерпения вернуться на дорогу. Когда он встретится с группой таких же чудищ, уже находящихся в движении, было только вопросом времени. А после этого от него уже ничто не будет зависеть, придется следовать за ними по подъемам и спускам, через перевал и вниз по другой стороне, вплоть до самого Рино.
Теперь дорога резко забирала в гору. Лесистые поросли сменились настоящими сосновыми лесами, страной лесорубов. Трудно было поверить, что эта узкая дорога и есть главная магистраль, федеральное шоссе 40; что случилось с широкой четырехполосной ровной мостовой между Валлехо и Сакраменто? Это больше походило на некий альтернативный маршрут, маршрут штата или округа, предназначенный для лыжников и рыбаков, но не для межштатных перевозчиков. Дорожных знаков было немного. Землю с каждой из сторон сгребли в насыпи, из-за чего казалось, что дорога постоянно прорезает красноватую почву, вскидывая ее до самой крыши автомобиля. Время от времени, довольно часто, на глаза ему попадалось строительное оборудование, стянутое на обочину и укрытое брезентом.
Впереди появился задний борт грузовика, делавшего поворот; Брюс сбросил скорость, а потом обогнал его по встречной полосе. Первый, подумал он. А я еще не достиг вершины.
Сьерры вокруг него — он вынужден был поверить дорожной карте, что это именно Сьерры, — походили на курортную зону, которую портили узкие, как тропы, проселки, штабеля бревен, двойные колеи, оставленные тракторами и бульдозерами. Постоянно попадались груды мусора, состоящего в основном из бумажных тарелок и жестянок из-под пива, напоминая ему о множестве туристских домиков, едва-едва скрытых из виду соснами. К ним вела каждая из узких тропинок, протоптанных по земле. И он понял, что, когда доберется до вершины, ему предстанет озеро или два.
Центр Сьерр, подумал он. Как это угнетает. Дорога впереди поднималась совсем незначительно; собственно, он впервые не мог точно сказать, шла ли она по-прежнему в гору. Возможно, это был длинный, почти ровный спуск. Пологое поле справа вдруг отступило, и он увидел пару машин, съехавших на обочину. Вершина, решил он. Неожиданно обнаружилось, что у него все затекло, он замерз и ему необходимо отлить. Так что он съехал с дороги на широкую земляную обочину и заглушил двигатель.
![Харлан Эллисон - Парень и его пес [другой перевод]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
