Эрвин Штриттматтер - Погонщик волов
— Нет-нет, мама сама рассчитается, когда выдадут зерно.
Фрау Кнорпель судорожно хватается за пакетик синьки.
— Читать умеешь?
— Да.
— Вот и прочти.
— Пусть вам в долг уступает серый волк, — с запинкой читает Лопе.
— Кривляки несчастные, — говорит мать, и больше его никогда не посылают к Кнорпелям.
— Жертвуйте на детский праздник, — хором декламируют дети.
Фрау Кнорпель жертвует три пакета солодового кофе, еще из тех, что остались после Крампе, тетради с выцветшими обложками и со следами повидла на страницах, две картофелечистки, пять пакетиков булавок и двадцать пять поздравительных открыток к серебряной свадьбе. Столяр Танниг изготавливает звезду-мишень для стрельбы из лука. Альберт Шнайдер и Клаус Тюдель приходят за звездой, укрепляют ее на длинном шесте и синим карандашом пишут на кривобоких лучах: «Первый приз — второй — третий — утешительный», — после чего надпиливают первый и второй лучи.
Брадобрей Бульке, отправляющий также обязанности письмоносца, специалиста по мясу, деревенского портного, обмывателя покойников и ночного сторожа, обещает при содействии Шульце Попрыгуна, Генриха Флейтиста и Шуцки Трубача обеспечить музыкальное сопровождение.
Итак, детский праздник может начинаться.
Отец в воскресном костюме с белой манишкой и при шляпе наскоро устраивает смотр детям.
— Вечно эта красная тряпка в голове, — осуждает он прическу Труды, — мы что, красные, что ли?
— А почему бы и нет? — отвечает мать и расправляет шелковый бант на голове у дочери. — Тебе только белую головку подавай.
Отец переводит страдальческий взгляд на Лопе.
— Руки мыл?
Лопе демонстрирует свои ладошки и получает шутливый шлепок от отца.
— У тебя пальцы для писанины, рабочий из тебя никогда не получится.
— Вечно ты несешь какую-то околесицу, старый пьянчужка, — опять набрасывается на него мать.
— Пошли скорей, пошли скорей, — хнычет Труда, — они там, наверно, уже поют…
И праздник начинается. С пением тянутся дети к горе — к Гейдбергу.
— Ша-а-агом мар-р-рш! — командует учитель.
«В движенье мельник жизнь ведет, в движенье».
Взлетает потревоженная пыль и оседает над цветущей вересковой пустошью. Овчар Мальтен запирает пугливых овец, и Минка жалобно воет.
— Стой, раз-два. Нале-ево! Разойдись!
Словно вытряхнутые из мешка мухи, с гудением разлетается ребятня по горе.
— Бег в мешках — для девочек! — Жена учителя поднимает руку и словно статуя высится в своем белом костюме на придорожном камне, требуя внимания. Накладная коса безучастно лежит у нее на голове.
— Здесь — стрельба из лука — для мальчиков, — дребезжит Венскат, который возглавляет это мероприятие как член школьного совета и вдобавок ответственный за все деревенские развлечения.
Учитель тем временем ведет переговоры с мясником Францке и Вильмом Тюделем. Пестрые платья, банты в волосах, новые башмаки, белые спортивные майки, укрощенные сахарной водой прически на прямой пробор, загорелые детские руки, носовые платки в потных девчачьих ладошках, галстуки вокруг конфирмантских жестких воротничков, пижонские платочки кавалеров, криво заглаженные складки на брюках, шелковые носки, набивные фартуки в синюю полоску, помятые, жесткие котелки, тросточки, в отдельных случаях — сигары, как жердочки перед отверстием скворечника, затвердевшие от помады усы, удивленные, смеющиеся, скептические, лукавые глаза…
Ничем не занятые или теребящие стебли вереска, праздно повисшие или засунутые в карманы штанов руки и бегущие, стоящие, марширующие или ждущие ноги посреди цветущего вереска.
Клаус Тюдель сбивает стрелой первый приз и шепчет Альберту Шнайдеру, который как раз натягивает тетиву:
— Бери правей.
«Бег с яйцом» и «Убей петуха» у девочек, завязанные глаза, вскинутые на плечо цепы.
— Сколько я тебе показываю пальцев? — спрашивает жена учителя, завязав глаза одной девочке.
— Пять!
— Вот и славно, ты, значит, ничего не видишь. — И она несколько раз поворачивает девочку в разные стороны, чтобы совсем ее закружить. Незрячая идет робкими шажками, считает их, спотыкается, берет вправо, а глиняный горшок, по которому она должна ударить, стоит слева. Трижды ударяет девочка, цеп глухо бьет по земле. Надломленные травинки. Мимо.
Прибыла деревенская капелла. «Конькобежцы» Вальдтейфеля, воплощенные в музыке, носятся над летним верещатником. Окончившие школу девочки подпевают, обхватывают друг дружку, делают танцевальные па. Появляется учитель, зажав под мышкой жестяную коробку с конфетами. Словно сеятель, шагает он по вереску, а за ним с вороньим криком и гамом следуют дети. Размашистый высев синих, красных, зеленых карамелек, толчки, пинки, оплеухи, набитые рты, слипшиеся губы. Капелла с кваканьем исполняет туш.
— Ура! Ура-а!
Альберт Шнайдер использовал сахарный дождь, чтобы под шумок завоевать второй приз. Лопе опускает в карманы штанов две пригоршни добытых карамелек.
Очередная толчея — теперь у лотка с сосисками. В белом фартуке стоит перед деревянным чаном мясник Францке.
— Подходи — налетай! Кому колбаски?
Господин учитель изволит шутить. Одобрительный, прерываемый неразборчивым бормотаньем смех взрослых. Дети еще не управились со своими карамельками, а каждый уже держит в руке по сосиске. Одни несут свою добычу родителям, что стоят в толпе зрителей, другие все съедают сами, и только объедки достаются младшим братьям и сестрам. Затем дети собираются в хоровод.
«С юга птички прилетели» играет капелла и еще «Гансик вышел погулять». И труба отстает на полтакта, словно медведь-ворчун. Жена учителя хлопает в ладоши. Музыка обрывается. У бедного Гансика больше нет времени, чтобы сбегать к мамочке. Он по дороге падает в пруд.
«Бумс», — отзвенел голос трубы. И всё.
«Бодро-истово, спортсмен, выходи из мрачных стен», — поют дети. Пестрый узор из подвижных детских тел, разнообразные фигуры: мельница, звезда, змеи сплетенных рук, навес из круглых, как сосиски, дряблых, голодных ручонок с липкими пальцами, девочки и мальчики попарно, Лопе стоит в паре с Марией Шнайдер — сестрой Альберта Шнайдера. Сейчас их очередь пробежать под навесом из соединенных детских рук. Мария — маленькая и кругленькая. Ее прямые косички на конце загибаются кверху, ее голубые глаза светятся, как незабудки. Ее пухлая ручонка с ямочками в волнении стискивает длинные и худые, как спаржа, пальцы Лопе. Новое, незнакомое для Лопе ощущение. Его взгляд с благодарностью устремляется к голубым глазкам Марии.
…и ступай вперед, вперед,
Целый мир тебя зовет! —
поют дети и потом снова занимают место в конце. И снова сплетаются в арку поднятые кверху руки.
Для Марии Лопе не какой-то Фердик Огнетушитель, для Марии Лопе — партнер. Он сжимает ее пальцы, она отвечает тем же… После этого пожатия новые, непривычные мысли начинают кружиться в голове у Лопе, словно вспугнутые мухи.
Игра в ручеек закончилась. Снова заиграла капелла. На звезде осталось всего несколько лучей. Лопе простреливает своими стрелами воздух. Потрясающая мысль: попасть бы ему в третий луч и войти в деревню среди увенчанных королей праздника…
— Уж до того ты нескладно держишь лук… Как бы ты у нас в солнце не угодил, — говорит ему Венскат и поправляет его изготовку.
Но и третья стрела летит мимо цели, зато Клаус Тюдель добывает и третий приз, который в одиночестве висел на средней части звезды.
— В ряды стройсь! — командует учитель и после трудов праведных закуривает сигару.
Капелла исполняет марш. Учитель ходит вдоль ребячьей колонны взад-вперед и командует: «Ать-два-левой, ать-два-левой».
— Всякий раз, как ударит барабан, ты должен шагать левой ногой. — Так Орге Пинк наставляет Лопе.
В голове колонны маршируют победители. Альберт Шнайдер с перевязью из дубовых листьев вокруг плеч и на поясе. А Клаус Тюдель с двумя призами — тот вообще весь в листьях, будто в лесу. Даже у Труды есть венок — она победила в беге с яйцом.
— Велика хитрость, — ехидничает одна из девочек, — у нее была здоровенная ложка, яйцо лежало в ней все равно как в миске.
В трактире их ждут кофе и пирожные. Капелла расположилась на эстраде и наяривает «Были мы, были мы, были мы моложе». Дети болтают, причмокивают, а самые ретивые из девочек уже танцуют.
«Это было, это было много лет тому назад». Они беззаботно вальсируют под грустный напев.
Когда кофе допит, в зале образуется какая-то бурлящая каша. Мальчики похрабрей танцуют с девочками постарше. Остальные девочки, обхватив друг друга за шею, танцуют неуверенно, как для пробы. Мальчики обнялись и, пыхтя, топочут то назад, то вперед, словно двигают ящики, матери прижимают к груди младшенького либо младшенькую и, покачиваясь в такт и с улыбочкой грозя пальцем, пробираются через зал. Лопе танцует с Пауле Венскатом, а сам косится на Марию Шнайдер, которая нерешительно стоит позади двух девочек.
