Сильвия Аваллоне - Стальное лето
Это был самый жаркий день за все лето. Влажность воздуха достигала девяноста пяти процентов, даже дышать было трудно.
Анна сняла парео и швырнула его на песок.
— Я знаю, там есть пленка, — сказала она. — Она полупрозрачная и может растягиваться. Я пробовала, но так и не сумела разглядеть ее у себя.
Она зашла в воду и зарылась ступнями в песок. Ей нравилось провоцировать Маттиа.
— Я искала этот глагол в словаре: дефлорировать — вот как это называется. «Сорвать цветок» — странно, правда?
Купальник был ей тесен, одна из ягодиц обнажилась. Стоя против света, она задумчиво смотрела на остров вдалеке.
Маттиа стянул с себя джинсы и положил их на камень. Пахло ржавчиной, солнечные лучи обжигали лицо. В два часа дня все сидят по домам, особенно в такую жару…
Он подошел к Анне.
— Давай поплаваем, — предложила она.
Маттиа смотрел, как она нырнула и потом разлеглась на поверхности воды. Он волновался как мальчишка. Его первый сексуальный контакт произошел, когда ему было… тринадцать или четырнадцать? Они вместе лежали в спальном мешке. Была ночь, и он ничего не увидел. Неподалеку его приятели курили марихуану и ждали, когда он закончит.
Теперь они с Анной плыли рядом. Море было похоже на спину спящего зверя.
Маттиа не был обделен женским вниманием. Секс со студентками на групповой экскурсии; с женщиной средних лет на капоте автомобиля; в вонючем приватном кабинете «Джильды», обитом красноватым плюшем; в туалете ресторана; у шкафчиков в раздевалке спортзала — обо всем этом Анна даже не подозревала.
Они плыли рядом, синхронно загребая руками, качались на волнах, пересекали холодные и теплые пятна. Анна ныряла на глубину и трогала водоросли-ламинарии, похожие на бороду, а он смотрел на нее сквозь толщу воды, как загипнотизированный.
Когда они лежали на спине, Анна открыла Маттиа свою тайну: перед сном она засовывает пальцы в трусики и испытывает маленький оргазм.
Он чуть не утонул, услышав это.
— Скажи мне, с кем ты сюда приходила?
Анна посмотрела в сторону пляжа и почему-то подумала о котах. Кто им теперь приносит поесть? Помнят ли они ее? Ждут ли остатков макарон, которые она приносила в пакете?
— Ни с кем, — услышал он ответ.
— Не верю.
Это было совсем не то место, куда приходят играть в казаки-разбойники…
Солнце слепило. Маттиа искал под водой маленькие ступни Анны. Она умела выманивать осьминогов из скал, умела убивать их гарпуном с небольшого расстояния. Она умела выжидать.
— Тебе нравится рыбачить?
— Да, — ответила Анна.
— А еще что тебе нравится?
— А ты не догадался?
Он приблизился и стал ласкать ее близко к паху.
— Да, — улыбнулась она.
Маттиа под водой отодвинул край ее трусиков, и Анна зажмурилась.
— Ой, подожди, мне нужно пописать.
Маттиа, совершенно ошарашенный, смотрел, как она отплывает.
— Не приближайся, — засмеялась она, — а то у меня не получится.
Когда они вышли из воды, Маттиа растянулся на перевернутой лодке. Все его тело горело от нетерпения. Он ждал, что Анна вот-вот подойдет. Она сама этого хотела, сама привела его в это место, сама…
Но Анна, вместо того чтобы идти к Маттиа, принялась гонять ящериц, потом бродила по пляжу и что-то собирала.
Во рту Маттиа стоял привкус ржавого железа. Он повернулся на бок, чтобы наблюдать за ней. Солнце немилосердно палило, в висках стучало. Было невыносимо смотреть, как она кружит, будто мелкий хищник, — конечно же нарочно.
— Иди сюда, — сказал он.
Алессио в два вышел на смену и будет работать до десяти. У Кристиано свои дела. А эта маленькая засранка тащит из моря медузу на веточке, чтобы посмотреть, как она будет таять среди камней!
Краем глаза посматривая на Маттиа, Анна едва сдерживала убийственную улыбочку.
Ох уж эта улыбочка… Представляя ее, он до изнеможения онанировал по утрам.
Для Анны все это было игрой. Она хотела опередить своих подруг, и Маттиа давно это понял.
Но… он потерял голову из-за этой девчонки, из-за ее аппетитной попки, выглядывающей из купальника…
— Оставь ее, она уже растаяла.
Анна предвкушала удовольствие. Ей и в голову не приходило, что Маттиа может сделать ей больно. Она уже получала удовольствие…
— Иди сюда! — сказал он, теряя терпение.
Анна подошла и, увидев выпуклость, образовавшуюся под его плавками, расхохоталась.
Над головой жарило солнце, а завтра Маттиа ждал чертов завод, где нужно сгружать и разгружать проволочные заготовки.
— Ну же, — повторил он, — оставь медузу в покое, иди сюда.
На этот раз Анна послушалась, легла рядом и уставилась на него своими огромными глазищами. Ей не хотелось больше заигрывать, она поняла, что время пришло.
Маттиа потянул вниз трусики от ее купальника. Теперь он отчетливо ощущал ее тревогу. Ему даже пришлось удерживать ее, когда он навалился на нее своим тяжелым телом.
Солнце палило ему спину. Ему хватило ума не спешить. Сдерживая свою страсть, он ласкал ее там, внизу. Ласкал и рассматривал жадными глазами: каштановый пушок на ее лобке, ее розовое лоно… Запах лона напоминал запах водорослей, но был более терпким.
Он приложил руку к животу Анны и почувствовал ее страх. Чтобы помочь ей преодолеть этот страх, он нежно поглаживал ее, роняя капли пота.
Анна была в подходящем возрасте, ее тело уже сформировалось. Но она еще не была готова и, как на осмотре у врача, просто позволяла себя трогать.
Маттиа ввел член и стал медленно, постепенно продвигаться внутрь. Был день ее рождения, ее день.
Ни к чему было искать определения в словаре, думала Анна. Цветок? Какой цветок? В реальности все гораздо проще. Больно было, как от укола шипом или тупым предметом, который не разрезает плоть, а только продавливает ее. И вот уже пленка, будто фрукт, треснула пополам.
Анна смотрела на Маттиа, как ребенок, который решил спросить совета у плохого дяди. Она ни с кем еще не была настолько вместе. И ей это нравилось. Она полностью отдавалась новым для нее острым ощущениям. Непрерывное движение Маттиа почему-то напоминало ей покачивание колыбели.
В ночь Феррагосто Маттиа давал клятву ее брату, утирая кровь с разбитой губы. Но какое это имеет значение? Алессио далеко и ничего не узнает. Его сестра восхитительна, Маттиа ни с кем не переживал подобное. Она быстро уловила нужный темп и сама стремилась к наслаждению.
Маттиа знал ее едва ли не самого рождения. Он видел, как она росла, как играла в куклы вместе со своей белокурой подружкой. Он помнил, как она пошла в школу с ранцем за плечами и в фартуке в розовую клеточку. Он видел, как она купалась в школьном бассейне на крыше вместе с другими ребятишками.
А теперь она кончает на его глазах.
Глаза Анны будто выцвели, на мокром от пота лице светилась ее знаменитая улыбка. Она внезапно почувствовала, как в недрах ее тела будто зашевелился гигантский муравейник, и, обессиленная, замерла.
Маттиа хотел взорваться у нее внутри, но в последний момент вышел и кончил ей на живот. Сердце бешено колотилось, он ничком повалился на белую грудь с острыми сосками.
Прости, Алессио…
Когда Маттиа с Анной стали отряхиваться от песка и водорослей, Роза как раз звонила в квартиру Сандры…
Когда Анна пошла смывать с живота белую жидкость, Алессио втягивал в себя очередную порцию кокаина, сидя в кабине крана…
Им не хотелось уходить с пляжа. Они сидели рядом в тени лодки. Солнце адски палило, на Эльбе, на горе Капанне, горел лес. Анна забрасывала Маттиа вопросами, а тот, вместо того чтобы отвечать, целовал ее в макушку.
Кристиано тоже видел дым, поднимающийся над Эльбой. Он терпеть не мог островитян: горят и горят, пёс с ними.
Он сидел на пластиковом стуле под зонтиком. В свой первый семейный выезд они с Дженнифер отправились на Соляную Гору, пляж, расположенный между «Энель» и «Дальмине-Тенарис».
Народу было много. Мужчины, оживленно жестикулируя, обсуждали пожар. Кристиано даже сделал погромче радио, чтобы послушать последние новости о футболе.
Дженнифер загорала, растянувшись на полотенце. Ее бедра и ягодицы после родов расплылись; она вообще здорово подурнела — от хрупкой пятнадцатилетней девчонки, которая отдавалась ему под лестницей или в кабинке на пляже, не осталось и следа.
На руках Кристиано агукал сын, которому он подарил модные позолоченные кеды «Найк». На эти башмаки он потратил кучу денег, и они, к тому же, были слишком большие. Но откуда Кристиано мог знать о детских размерах?
Кристиано смотрел на сопли под носом Джеймса — вот имечко то! — и не знал, что ему делать. В конце концов он все же достал из сумки платок и вытер сыну нос.
