Леонид Рудницкий - Бомж городской обыкновенный
В Москве Насруло столковался с земляками-дворниками и его пустили пожить в мусоросборнике. Они и сами там жили. К вони и громыханию летящего по трубе мусора он быстро привык, но продолжал вздрагивать, когда сверху бросали бутылки. К счастью, по ночам это случалось редко.
Для ишака Насруло нашел стоящую на отшибе ракушку, которой давно уже никто не пользовался. Быть может, хозяева о ней просто забыли. Насруло сделал небольшой подкоп с обратной стороны ракушки, как раз чтобы просунуть голову, и увидел, что она пустая. После этого он со спокойной совестью сбил старый замок и повесил свой, купленный у дворников, которые нашли его в мусоре. Дворники неплохо здесь пристроились – одевались и питались из контейнеров, денег почти ни на что не тратили, разве что на «черняшку» или героин.
Насруло стал ставить Пянджа в ракушку. «Если повезет, до холодов хозяева не хватятся», – подумал он.
Днем они с Пянджем катали детей в парке, а ночью спали в мусоросборнике и ракушке, каждый на своем месте. Пяндж за это время основательно подучил русский язык, который в Таджикистане знал плохо и с сильным акцентом. Их услуга пользовалась спросом, особенно по выходным, когда родители гуляли с детьми. У Насруло завелись деньги. Он смог кое-что посылать домой старухе и внукам, а кое-что откладывал на черный день. Он стал даже подумывать о покупке домика в глухой деревне во Владимирской области, где бы они с Пянджем могли пересидеть зиму. Через пару месяцев он должен был накопить требуемую сумму.
Но судьба распорядилась иначе. В тот день, когда Пяндж в последний раз видел Насруло, наркодехканину нездоровилось. Он то и дело доставал какие-то таблетки и совал под язык. Кое-как дотерпев до середины дня, Насруло перестал катать детей и поплелся домой. Временами уздечка падала у него из рук, и тогда Пяндж шел за ним сам. Насруло было так плохо, что в ракушке он забыл снять с Пянджа седло и уздечку. Хватаясь за сердце, он по стеночке тихо вышел наружу и закрыл ракушку.
Больше ишак его не видел. Он так и не узнал, что стало с его хозяином дальше. Умер ли он в своем мусоросборнике от сердечного приступа сам, придушили ли его земляки, чтобы забрать зашитые за подкладку деньги на домик, а тело выбросили в мусорный контейнер; или же его увезла «скорая» в больничку, где его подлечили и он остался жив либо не жив.
В любом случае Пяндж не сильно о нем жалел. Насруло был не очень добрым хозяином – кормил не досыта, чистил редко, а случалось и бил. Пянджу было обидно сносить побои от человека, который глупее, чем он сам. А то, что Насруло глуп, он понял сразу же по его разговорам. Простой язык, примитивные суждения, ограниченный кругозор. Если бы Пяндж мог разговаривать, то с Насруло ему и поговорить было бы не о чем.
Пяндж простоял в закрытой ракушке три дня. Он терпеливо, с истинно ишачьим упрямством сносил голод, жару от нагретого солнцем металла и неудобство из-за неснятого седла и уздечки. А на четвертый день ранним утром даже его упрямое терпение кончилось и он начал орать. Но его никто не услышал – слишком далеко стояла ракушка от домов и слишком тихим был его голос – Пяндж ослабел от трехдневного голодания.
Тут и подоспел на выручку этот странный бомж. Ишаку он сразу понравился. Видно, что добрый человек, хоть и бестолковый. Не понравилось только то, что бомж сначала хотел его продать на мясо или на шкуру. Но это можно списать на счет его проспиртованных мозгов – не увидел поначалу своей выгоды.
К счастью, потом бомж разобрался. Пяндж решил, что останется с ним сколько сможет, а там будет видно. Все равно ишаку в большом городе без хозяина не прожить. Кто-нибудь да привяжется. И неизвестно еще, для каких целей ему ишак понадобится.
Вот только, как же найти отца? Пяндж не помнил уже даже, как он выглядит. Но все равно был уверен, что узнает, когда увидит. Память подскажет какие-нибудь приметы, которые сейчас подзабылись, а тогда обязательно всплывут из ее глубин.
29
На следующий день они проснулись рано утром и искупались в озере. Над водой клубился утренний туман, она была гладкой, как зеркало. В ней отражалось восходящее солнце. Витек аж зажмурился от такой красоты. Вокруг не было ни души.
Витек взял горсть песка и принялся тереться им вместо мочалки. Ему следовало теперь быть очень чистым – он работал с детьми. Иван посмотрел на него и стал делать то же самое. Он с удовольствием смывал с себя остатки подземной реки. Заодно помыли и Пянджа.
Потом они долго обсыхали на солнце. Приятно было никуда не спешить и ничего не опасаться.
– Как же ты тогда выбрался? – поинтересовался Витек.
– И не спрашивай! – махнул рукой Иван. – Чуть не утонул, но подумал, что это было бы западло для меня, собрался с силами и выплыл.
– А где вылез?
– На Лубянке.
Витек присвистнул:
– Далеко же тебя унесло. Быстрое течение.
– Как горный поток, – согласился Иван. – Только что овцы на водопой не приходят.
Оба засмеялись.
– Не поверишь, но я за тебя переживал, – признался Витек. – С Профессором даже поругался.
– Теперь поверю, – сказал Иван, – ты – добрый. А Профессор твой все делал правильно.
– Чего же тогда побежал?
– Так, приглючилось кое-что, – уклончиво ответил Иван.
Ему не хотелось признаваться, что он увидел атаку конных бомжей.
– Надо было перетерпеть, – продолжил он, – сейчас бы был как новый.
– Будешь еще! – утешил его Витек.
Он заметил на теле у Ивана несколько шрамов.
– А это у тебя от чего?
– В горячих точках побывал, – неохотно ответил тот после паузы и больше не стал на эту тему распространяться.
Витек и не расспрашивал.
Потом они еще немного покатали детей в парке, чтобы собрать денег на дорогу. Витек хотел попросить Ивана подменить его, но взглянул на его одежду и понял, что только сумасшедшая мамаша захочет покатать детей у такого погонщика. Поэтому работал Витек один, а Иван сидел на скамейке, ожидая, пока тот закончит.
Некоторые особо ярко одетые мужчины поглядывали на Ивана с явным интересом, но подойти не осмеливались. Наверное, из-за его габаритов.
– Тебе нужен новый прикид, – сказал Витек, когда они двинулись в путь.
– А я и к этому уже привык, – пошутил Иван. – Я тебе нравлюсь?
«Нет, он все-таки еще не в себе», – подумал Витек.
– В этом к тебе может пристать любой мент. У тебя документы, кстати, с собой?
Иван развел руками:
– Потерял.
– Это плохо. Тогда тебе нужно держаться от них подальше.
Иван почему-то развеселился и стал вполголоса напевать: «Что ты смотришь искоса, лупоглазый мент? Ты у нас не спрашивай наши документ». Витек молчал.
«Везет же мне на проблемы, – думал он. – Ишак без документов, Иван без документов, у самого работы непочатый край, да еще и эти пидоры в голове. Не многовато ли на одного? Может, сбросить кого?» Первым кандидатом на сброс был Иван, но что-то подсказывало Витьку, что он еще пригодится.
По пути они зашли в «секонд-хенд» и купили Ивану нормальную мужскую одежду. Кое-что нашел для себя и Витек.
Они шли, стараясь обходить переулками станции метро, у которых всегда паслись менты, и перекрестки на крупных магистралях.
Через два дня они добрались до центра. Дорога пролегала мимо шалмана Лупоглазого, и Витек решил заглянуть сначала туда. К своей радости он обнаружил там Профессора.
Тот встретил их неласково. Он окинул всю троицу недовольным взглядом и спросил вместо приветствия:
– Это что еще за переселение народов?
– Это ишак, – невпопад сказал Витек, – а это – Иван.
– Вижу, – сердито оборвал его Профессор. – Я пока еще могу отличить ишака от человека. Давай, отойдем.
Они отошли в сторону.
– Ты зачем их сюда притащил? – недовольно спросил он.
– Так получилось, – виновато объяснил Витек. – Им нужна помощь.
– Добренький какой! – воскликнул тот. – А то, что этот амбал тебя едва не убил, ты не забыл?
– Он был болен.
– Нет, я просто фигею! Посмотрите на него – он всех простил. Прямо мать Тереза в бомжеском обличье.
– Ивана нужно долечить, – упрямо сказал Витек.
– Долечивай, – безразлично ответил Профессор.
– Я не умею.
– А я не могу!
– Почему?
– Потому, что он испортил мне аппаратуру!
– Сильно?
– Порядочно! Разбил шлем, поломал генератор гаммаимпульсов. Один ноутбук только и уцелел. И то потому, что я его вовремя схватил.
– И что теперь? – спросил обескураженный Витек. Профессор выдержал паузу:
– Ремонтировать надо.
Голос Витька стал просительным:
– Почини, а? Ты же можешь.
– Ни хрена я не могу!
– Почему?
– По кочану! В ремонт надо отдавать, а денег нет. Это дорогое удовольствие, знаешь ли. Прибор существовал в единственном экземпляре. Схема утеряна, деталей таких больше не выпускают – там сам черт ногу сломит! Денег слупят, будь здоров!
Но Витек приободрился.
