Умберто Эко - Маятник Фуко
Человек с лицом как из сороковых годов. На снимках в старых газетах, найденных мною в подполе, у всех было это лицо, видимо, из-за некалорийного тогдашнего питания. Щеки западали, обрисовывались скулы, глаза блестели лихорадочно и ярко — такие лица в кадрах расстрелов мы видим и у жертв и у палачей. В те времена люди с одинаковыми лицами расстреливали друг друга.
Посетитель был одет так: темный костюм, белая рубашка, серый галстук; он в штатском, инстинктивно подумал я. Волосы подозрительной черноты, напомаженные, хотя умеренно, на висках зализаны, на макушке лысина. Лицо покрыто загаром и изборождено геройскими складками самого колониального вида. Бледный шрам тянется через левую щеку, от угла рта до уха, черный длинный ус в духе Адольфа Менжу частично прикрывает его, и видно только, что губа когда-то была взрезана и зашита. Дуэль студиозусов — мензур — или касательная пуля?
— Полковник Арденти, к вашим услугам. — Бельбо досталось рукопожатие, а мне легкий кивок, в соответствии с рангом, как младшему редактору.
— Полковник действительной службы? — спросил Бельбо. Арденти оскалил великолепную вставную челюсть.
— На пенсии или, если хотите, в запасе. По виду не скажешь, но я отнюдь не молод.
— По виду не скажешь, — отреагировал Бельбо.
— Вот. А за спиной четыре войны.
— Вы начали при Наполеоне?
— Я начал лейтенантом в Эфиопии — добровольцем. Затем капитаном — добровольцем — в Испании. Получил майора в новом африканском походе. В сорок третьем… Скажем так: встал на сторону проигравших и сам проиграл все, кроме чести. Нашел в себе мужество начать с нуля. Иностранный легион. Специальное подразделение. В сорок шестом году — сержант, в пятьдесят восьмом — полковник под началом у Массю.[48] Как видите, я часто выбирал сторону проигравших. Когда пришли к власти левые — де Голль, — я вышел в отставку. Жил во Франции. Благодаря еще алжирским контактам, я открыл фирму импорта-экспорта в Марселе. Тот редкий случай, когда мой выбор оказался к моей выгоде… Сейчас я живу на ренту и посвящаю все время своему хобби — выражаясь сегодняшним языком. В последние годы я занес на бумагу результаты работы. Вот они, — и вытащил объемистую папку, по-моему, красного цвета.
— Короче говоря, — подвел итог Бельбо, — исследование о тамплиерах?
— Так точно, — кивнул полковник. — Моя страсть с юношеских лет. Мы одной крови — рыцари удачи, искавшие счастья за Средиземным морем.
— Господин Казобон занимается тамплиерами, прекрасно знает материал. Так что можете рассказывать.
— Настоящие герои. Их цель была — установить человеческий порядок у дикарей обоих Триполи…
— Их противники были в общем не такие уж дикари, — мягко возразил я.
— Вас когда-нибудь держали в плену магрибские мятежники? — последовал саркастический вопрос.
— Пока нет, — парировал я.
Он пронзил меня взором, и я возблагодарил бога, что не служил в его роте.
— Я хотел бы сразу поставить точки над «и», — отчеканил он, обнимая папку. — Я беру на себя часть расходов по изданию и не собираюсь приносить вам убытки. Если вам нужны научные отзывы, я принесу. Только что, два часа назад, я встречался с крупнейшим специалистом по вопросу, он специально прибыл из Парижа. Он даст предисловие. — Встретившись с вопросительным взглядом Бельбо, он полуприкрыл глаза, давая понять, что имя эксперта будет названо в свой срок.
— Доктор Бельбо! — торжественно продолжил он. — Эти страницы содержат настоящую интригу. Получше американских детективов. Я обнаружил такие вещи… Важные вещи, но это только начало. И теперь я решился обнародовать все, что знаю, в надежде, что те, кто способен дополнить и разрешить головоломку, — откликнутся. Я решил закинуть приманку. И не могу терять время. Был человек, знавший то же, что и я. Он погиб — скорее всего, его убили, чтобы закрыть ему рот. Я обнародую то, что знаю, двухтысячным тиражом, и после этого убивать меня будет непродуктивно. — И добавил после паузы:
— Вы представляете себе обстоятельства ареста тамплиеров?
— Да, Казобон рассказывал нам, что они были захвачены врасплох и не сопротивлялись.
Полковник тонко улыбнулся.
— Вот-вот. Хотя довольно-таки странно, что люди, превосходившие могуществом французского короля, дали так легко себя подловить и не знали в доскональности, что какие-то мерзавцы наушничают о них королю, а король все передает папе… Как бы не так. Мы имеем дело с планом. С очень хитрым планом. Предположите, что храмовники ставили себе целью завоевание мира и что они отыскали источник неисчерпаемой власти, некий секрет, стоивший того, чтобы принести ему в жертву весь квартал тамплиеров в Париже, и все их владения во французском королевстве и в Испании, Португалии, в Англии и в Италии, и урочища в Святой Земле, и колоссальные денежные суммы. Король Филипп, безусловно, почуял опасность, иначе необъяснимо, для чего он уничтожил красу и гордость своих вооруженных сил. И тамплиеры, безусловно, узнали о том, что Филипп все знает, и поняли, что Филипп постарается их уничтожить, в связи с чем они решили, что открытое сопротивление бесперспективно, а для выполнения программы им требовалось время: то ли источник могущества надо было еще дополнительно расследовать, то ли задействовать его можно было только поэтапно… И тайный руководящий центр ордена тамплиеров, существование которого в наше время общеизвестно…
— Общеизвестно?
— Конечно. Как можно предположить, чтобы такая крепкая организация просуществовала столько веков без эффективного тайного руководства…
— Железный аргумент, — пропел Бельбо, косясь на меня.
— И железные выводы, — продолжал свою речь полковник. — Великий Магистр, разумеется, входит в совет тайных руководителей ордена, но он нужен им, в основном, в качестве крыши. Готье Вальтер, в труде «Рыцарство и тайны истории», пишет, что годом окончательной реализации Программы был намечен год двухтысячный! До тех пор храмовники решают перейти на подпольное положение, а для этого лучше всего, если орден в глазах всего мира перестанет существовать. Они принесли себя в жертву идее. Все, включая Великого Магистра. Конечно, многие приняли смерть. Скорее всего, они были назначены по жребию. Другие получили иные приказы — раствориться, прибегнуть к мимикрии. Что сталось с многочисленными рядовыми членами, жившими в миру, со «стрельцами», со «стекольщиками»? Они составили собой человеческий материал будущего Братства вольных каменщиков — об этом хорошо известно. В Англии же король якобы сумел противостоять давлению папы и спокойно отправил тамплиеров на пенсию. А те якобы спокойно это восприняли и удалились на заставы доживать свой век. Вам кажется это логичным? Мне — нет. В Испании орден укрывается под новым именем — Монтесов, ордена Монтесской богоматери. Им ничего не стоило надавить на испанского короля, у них в сейфах денег было столько, что королю гарантировалось банкротство за неделю. Король Португалии тоже торговался недолго. Договоримся так, любезнейшие компаньоны, зовитесь не рыцарями Храма, а рыцарями Креста, и мне от вас ничего не надо. Посмотрим теперь в Германии. Один-два показательных процесса, чисто формально провозглашается запрет на тамплиеров, но тут же на месте есть превосходное прикрытие — тевтонский орден, государство в государстве, точнее, государство государств, по типу нынешней советской империи и не меньшего размера, которое досуществует до конца пятнадцатого века, покуда не сшибется с монголами — но тут уже начало новой повести, современной повести, монголы до сих пор с мечом у наших границ… но не будем отклоняться…
— Не будем, — отозвался Бельбо. — Вперед, вперед!
— Вперед. Как опять же известно, за два дня до того, как Филипп скомандует брать всех, и за месяц до того, как всех действительно возьмут, из ограды Храма отправляется некий воз сена, влекомый волами в неизвестном направлении. Об этом читаем, в частности, у Нострадамуса в одной из центурий… — он полистал папку. — Вот:
Souz la pasture d'animaux ruminant
par eux conduits au ventre herbipolique
soldats caches, les armes bruit menant…[49]
— Телега с сеном — легенда, — сказал я. — А Нострадамус как исторический документ…
— Многие люди, в том числе и постарше вас, господин Казобон, с вниманием относились к пророчествам Нострадамуса. С другой стороны, я и не пытаюсь выдать свидетельство о возе за чистое золото. Этот воз — символ. Это символ того неопровержимого факта, что в преддверии близкого ареста Жак де Молэ передает руководство и все секретные инструкции своему племяннику графу де Божо, и тот становится подпольным магистром подпольного, отныне, ордена…
— Имеются исторические свидетельства?
— История, молодой человек, — ответил полковник Арденти, и глаза его наполнились печалью, — пишется победителями. С точки зрения официальной истории люди, подобные мне, не существуют. Но они существовали, и под сенным камуфляжем скрывались лица, сумевшие восстановить свою организацию в глубокой тайне, в спокойном месте. Что ж вы не спрашиваете — где? — А ведь ему удалось нас зацепить.
