Джон Апдайк - Супружеские пары
— Как вы считаете, джентльмены, когда здесь все будет готово?
— Когда будет, тогда и будет, — сказал Адаме.
— Как это? Я не вижу, чтобы тут оставалась какая-то работа, кроме навески ворот.
— Есть еще много мелочей, — ответил Комо. Он что-то прилаживал к оконной раме, хотя она была готовая, фабричная. Адаме привинчивал опоры угловой полки и курил трубку. На нем был комбинезон с нагрудником и таким количеством карманов, что ему мог бы позавидовать магазин инструментов с бесчисленными ящичками. Комо всегда носил свежие рубашки, а его пальцы окрасились от постоянного курения в темно-желтый цвет.
— Вот закончим, а дальше пусть вдовушка сама разбирается, — добавил он. Заказчицей была молодая женщина, вдова военного, зарезанного в Гамбурге приятелем его подружки.
— Надо все оставить в приличном виде, — сказал Адаме. Пайт обратил внимание на деталь каркаса, в которой была особенно заметна безупречность пересечения плоскостей. Вроде бы напрасный труд, но Пайт почувствовал себя так, словно ему вручили букет цветов. И тем не менее он был вынужден сказать:
— Вы нужны на холме. Будете заниматься фундаментом вместе с Леоном.
— Джеку стало скучно? — спросил старый Комо, гася спичку. Яжински они называли «Джеком».
— Нам еще не доставили ворота, — сказал Адаме.
— Я им позвоню, — пообещал Пайт. — Если сегодня не доставят, все равно приезжайте завтра утром на холм. Вдова получает превосходный гараж, но сколько можно вкалывать за шесть пятьдесят в час? У нее найдутся дружки, которые навешают ей полочек. Все, мне пора на холм.
Выходя, он услышал голос Комо, все еще занимающегося окном:
— Жадина Галли берет его за горло.
Пайт поехал домой. Квадратный двор и сам дом были приятно пусты. Он перетащил покупки — доски и сетку — в мастерскую в подвале, которой не пользовался всю зиму. Сначала он отпилил несколько кусков от сосновой доски, потом понял, что сетка слишком жесткая и не развернется до конца из рулона, поэтому стенок клетки из нее не получится. Тогда он придумал другую конструкцию, при которой та же самая жесткость становилась преимуществом: прикрепил скобами изогнутые куски сетки к фанере и скрепил их проволокой. Дверцу он приладил с помощью проволочных петель. Пока он работал, руки дрожали от воодушевления. В детстве от творческого волнения нередко страдали многие его проекты — скворечники, замки из песка, тележки. Но законченной клеткой он остался доволен: получился прозрачный ангар, подчиняющийся законам, которые он сам открыл только что, в процессе созидания. Он предвкушал удивление и радость Рут, ворчливую похвалу Анджелы, восторг Нэнси — она обязательно потребует, чтобы ей позволили самой заползти в это убежище. Он отнес клетку на кухню и, не справившись с желанием побыстрее поделиться своим торжеством, набрал номер Торнов.
— Это шведская пекарня? — Такой у них был пароль.
— Привет, Пайт! — ответила Джорджина со смехом. — Как дела?
— Хуже некуда.
— Что такое?
Он рассказал ей про хомяка и про неважное положение на Индейском холме, но истинная причина подавленности осталась неясна даже ему самому. Почему он чувствовал себя исключенным из общего течения вещей? Из-за недостатка солнечного света, из-за замкнутости Анджелы, из-за заносчивости негра-бульдозериста? Весна наступала слишком медленно.
— Бедненький Пайт! — откликнулась Джорджина. — Мой любовничек!
— Сегодня не та погода, чтобы загорать?
— Ничего, я нашла, чем заняться: убиралась в доме. Завтра заседание совета Лига. Меня пугает Айрин: слишком умна.
— Как палец Фредди?
— Прекрасно. Вчера он вынул его из ложечки.
— А я себе места не находил. Не пойму, зачем мне понадобилось так с ним поступать. Ведь он, сам того не зная, конечно, позволяет мне с тобой встречаться.
— Вот, значит, как ты на это смотришь? А я думала, что это я позволяю тебе со мной встречаться. — Конечно, конечно. Большое тебе спасибо Но почему он вызывает у меня такую ненависть?
— Понятия не имею. — Общаться с ней по телефону было очень странно: странно не иметь возможности к ней прикоснуться, удивительно открывать для себя, что ее голос может быть сварливым.
— А можно мне… Ты бы хотела, чтобы я тебя ненадолго навестил? — спросил он как всегда вежливо. — Мельком, на любовь времени нет Мне надо возвращаться на холм.
Длительная пауза была еще невероятнее, чем невозможность до нее дотронуться.
— Я бы очень хотела, Пайт.. — Но…
— Но сомневаюсь, что сейчас стоит это делать. У меня кое-что произошло.
Беременна! От кого? В зеркале над телефонным столиком он увидел себя бледного перепуганного папашу, у которого уходит из-под ног пол.
Она взволнованно продолжила. Она ничего от него не скрывала: ни своих девичьих увлечений, ни первого секса с Фредди, ни своего менструального цикла, ни того, что, даже занимаясь с ним любовью, иногда представляет себе других мужчин.
— Кажется, я обнаружила, что Фредди встречается с Джанет. Я нашла письмо в кармане его пиджака, который относила в чистку.
— Какая неосторожность! Или он хотел, чтобы ты нашла письмо? Что в нем?
— Ничего особенного. «Давай с этим покончим, хватит звонков…» и так далее. Как хочешь, так и понимай. Например, что она на него давит, вынуждает со мной развестись.
— Зачем ей такой муж, как Фредди? — Он туг же сообразил, что допустил бестактность, и попытался ее загладить другим вопросом: — Ты уверена, что это она?
— Абсолютно. Под текстом подпись «Дж.» И потом, ее почерк ни с каким другим не спутаешь: здоровенные пузатые буквы и куча ошибок. Сам видел на рождественских открытках.
— Допустим. Но, любимая, про Фредди и Джанет не догадывался только слепой. Неужели это для тебя такой удар?
— Наверное, существует все-таки женская гордость, — сказала Джорджина. — Но дело даже не в этом. Меня пугает развод. Если до этого дойдет, я не хочу, чтобы у него было, в чем меня упрекнуть, чтобы дети читали про меня в газете всякую дрянь. Фредди на это наплевать, а мне нет.
— Как это может сказаться на нас с тобой?
— Надеюсь, никак. Но нам надо быть очень осторожными.
— И что дальше?
— Пайт, я не собираюсь тебе повторять, как ты мне дорог. Я же говорила, что кое в чем женщина не может притворяться. Просто сегодня я вряд ли смогла бы тебя радостно встретить. Зачем же тебе зря терять время? Да и на часах уже почти полдень.
— Ты сказала Фредди, что нашла это письмо? — У человека в зеркале уже косили глаза: приступ страха сменился лукавством.
Джорджина ответила с присущей ей откровенностью:
