Олдос Хаксли - Гений и богиня
Спасенный утопающий запоминает лишь своего спасителя, а не зевак на берегу.
— Теперь-то мне ясно, почему у меня не было ни малейших шансов! — сказал я. — В ту пору я с легкой досадой списал все на то, что женщины, даже самые лучшие, даже такие редкостные создания, как Элен, предпочитают художественной утонченности красивую внешность, предпочитают мускулы с мозгами (а мне пришлось-таки признать, что толика мозгов у тебя есть!) мозгам с примесью изысканного je ne sais quoi — что было тогда моей отличительной особенностью. Сейчас-то я понимаю, в чем состояла твоя неотразимая привлекательность. Ты был несчастен.
Он кивнул в знак согласия, и наступила долгая тишина. Часы пробили двенадцать.
— Поздравляю с Рождеством, — промолвил я и, допив виски, поднялся уходить. — Ты не рассказал мне, что после катастрофы сталось с беднягой Генри.
— Первым делом, понятно, рецидив, — начал он. — Но не слишком опасный.
Ведь на сей раз нечего было добиваться, балансируя на краю могилы. Так что обошлось пустяком. Сестра Кэти приехала на похороны и осталась ухаживать за ним. Она напоминала карикатуру на Кэти. Толстая, краснощекая, крикливая. Не богиня в обличье крестьянки, а буфетчица, которая строит из себя богиню. Она была вдовой. Четыре месяца спустя Генри женился на ней. К тому времени я уже уехал в Бейрут; так что мне не привелось наблюдать их супружеское счастье.
Однако, судя по отзывам, его было в достатке. Правда, бедняжка так и не смогла сбросить лишний вес. Умерла в тридцать пятом. Генри сразу откопал себе рыжую молодуху, некую Алисию. Алисия любила, чтоб ею восхищались за тридцативосьмидюймовый бюст, но еще больше — за двухсотдюймовый интеллект.
"Что вы думаете о Шредингере?[66]" — спрашивали его; но отвечала Алисия. Она оставалась с ним до самого конца.
— Когда ты видел его в последний раз? — спросил я.
— Всего за несколько месяцев до смерти. Ему стукнуло восемьдесят семь, но энергия кипела в нем по-прежнему; он и тогда был под завязку полон тем, что его биограф с удовольствием называет «неиссякаемым блеском интеллектуальной мощи». Мне он напоминал механическую обезьяну, у которой перекрутили завод. Механические рассуждения, механические жесты, механические гримасы и ужимки. А разговоры, разговоры! Какие безупречные магнитофонные записи старых анекдотов о Планке[67], Резерфорде и Дж. Дж. Томсоне!
Его знаменитых монологов о Логическом Позитивизме и Кибернетике!
Воспоминаний о чудесных военных годах, когда он работал над атомной бомбой!
Жизнерадостных апокалипсических пророчеств о еще более совершенных и эффективных адских машинах будущего! Можно было поклясться, что говорит живое человеческое существо. Но, слушая, ты потихоньку начинал понимать, что дома никого нет. Пленки прокручивались автоматически, это был vox et praeterea nihil[68]! — голос Генри Маартенса в отсутствие его самого.
— А разве это не то, что ты советовал? — спросил я. — Ежесекундное умирание.
— Но Генри не умер. Вот в чем вся штука. Он просто оставил заведенный механизм, а сам куда-то сгинул.
— Куда же?
— Бог знает. Наверное, отыскал в собственном подсознании какой-нибудь тайничок на младенческом уровне. Снаружи, всем на удивленье, была эта изумительная заводная обезьяна, этот неиссякаемый блеск интеллектуальной мощи. А внутри смутно угадывалось крохотное жалкое существо, которое еще нуждалось в лести и подбадривании, в сексе и некоем заменителе материнской утробы — ему-то и суждено было услыхать траурную музыку у смертного одра Генри. И вот это-то существо неистово цеплялось за жизнь и пребывало не подготовленным к решающему мигу никаким предварительным умиранием — абсолютно неподготовленным. Ну, а теперь этот решающий миг миновал, и то, что осталось от бедняги Генри, возможно, слоняется нынче, бормоча и похныкивая, по улицам Лос-Аламоса или околачивается у постели своей овдовевшей жены и ее нового мужа. И, конечно же, никто не обращает внимания, всем чихать. Вполне разумно. Что было, то быльем поросло. Ну вот, тебе пора уходить. — Он поднялся, взял меня под руку и проводил в прихожую. — Осторожнее за рулем, — посоветовал он, отворяя входную дверь. — Мы с тобой в христианской стране, а сегодня день рожденья Спасителя. Вряд ли тебе попадется по дороге хоть один трезвый.
1955
Примечания
1
Тэрбер Джеймс Гровер (1894-1961) — американский писатель и художник карикатурист.
2
Мика Спиллейн (род. в 1918 г.) — американский писатель, автор жестоких детективных романов.
3
Фома Кемпийский (1380-1471) — монах из ордена августинцев, автор знаменитого сочинения «Подражание Христу».
4
Дирак Поль (1902-1984) — английский физик, один из создателей квантовой механики.
5
Тойнби Арнольд Джозеф (1889-1975) — английский историк и социолог.
6
Сорокин Питирим (1889-1969) — социолог.
7
Карнап Рудольф (1891-1970) — австрийский философ и логик, ведущий представитель логического позитивизма и философии науки.
8
«Утраченный рай», «Обретенный рай» — поэмы Дж. Мильтона (1608-1674). «В поисках утраченного времени» — название цикла романов Марсля Пруста (1871-1922); «Обретенное Время» — последний из романов этого цикла.
9
В городе Баальбеке (Ливан) находятся развалины древнего (с XVIII в. до н.э.) Гелиополя, позднейшей римской колонии Юлии-Августы-Феликс.
10
Моулзворт Мэри Луиза (1839-1921) — шотландская писательница, известная в основном как автор книг для детей и юношества.
11
Послание к Евреям — одно из новозаветных Посланий св. апостола Павла.
12
… только что от корыта с рожками. — Ср. в притче о блудном сыне: «И он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему» (Лк 15 : 16); рожки — стручки рожкового дерева.
13
Уильям Джемс (1842-1910) — американский философ и психолог, один из основателей прагматизма.
14
Имеется в виду «Утешение философией» — трактат римского философа и государственного деятеля Боэция (ок. 480-524), написанный им в тюрьме перед казнью.
15
Былинки, ветром колеблемые. — Ср.: Мф 11:7.
16
Рус токс, карбо вег, бриония, кали фос — названия гомеопатических средств.
