Тамрико Шоли - Внутри женщины
– Что стало его основой?
– Платья и туфли на каблуках. Мечта Андрея сбылась.
В глазах Сони стала снова появляться жизнь. Определенно, он продолжал многое значить в ее жизни. Пожалуй, она все же права: не бывает так, что вечером любил, а утром – уже совсем нет. Гнусное лукавство.
– Помню, приехала в гости к родителям в обтягивающей черной юбке ниже колен и полосатом топе. В ушах – новые длинные серьги, волосы – распущены. На каблуках, конечно. Папа открыл дверь. Потом мы сели за стол ужинать, и он как-то странно смотрел на меня. Наконец-то он сказал, насыпая мне салат в тарелку: «Ты очень хорошо выглядишь». Папа никогда не говорил мне ничего подобного. Я никогда не была его маленькой принцессой. Наверное, поэтому я и росла такой чучей.
Женщинами становятся. Об этом говорили Сонины пальцы, губы, длинные волосы. Надо так много и надо так мало – всего лишь захотеть.
– Я наблюдала, не выходила из дома до того момента, пока полностью не буду довольна своим видом, ела только полезную еду – и так два с половиной чертовых года. Это, конечно, ложь, когда говорят, что нужно полюбить себя, и тогда все сложится. Правда в том, что сначала надо отработать над собой в поте лица. Только после этого удается по-настоящему полюбить себя. И я понимаю, почему: приложенные усилия заставляют уважать себя. Невозможно не восхищаться человеком, которого бесконечно уважаешь, – Соня подмигнула мне и взяла с тарелки кусочек сыра. Я спокойно разрешала ей и дальше покорять меня. Сегодня это такая редкость – встретить на расстоянии вытянутой руки женщину, обратившую тень своих глаз в яркий свет. Пусть светит, а я буду и дальше греться от нее.
– Однажды я познакомилась в магазине с мужчиной. Он предложил подвезти меня до дома вместе с пакетами. На вид около тридцати пяти, хорошо одетый. Большой джип с отличной музыкой. Я согласилась. Секс у нас был прекрасный, – Соня усмехнулась. – Но это не главное. Главное, что я испытала при этом. Я поняла, что у меня получилось измениться. Несколько лет мучений перед шкафом и холодильником, занятий спортом и улыбок сквозь слезы.
Соня все время говорила очень медленно и довольно спокойно. И я в который раз убеждалась, что отсутствие суеты в голосе – синоним женственности.
– Тебе не захотелось начать отношения с этим мужчиной на джипе?
– Нет. Есть же секс не ради секса, а ради себя – чтобы что-то себе доказать. Это был именно тот случай. И потом – после предательства уже никогда не захочется отношений с порога. Кастрация легкости.
– Это верно.
Собственный колокол прошлого мужского предательства отыграл целую партию в моей душе. Я просила у Бога счастья, а получила – его. Я думала, это была любовь к мужчине, а это был мост на пути любви к себе. Правда, за это пришлось расплатиться своей легкостью.
– Как насчет твоей ненависти?
– Она была в силе. Я каждый день все это время прокручивала в мыслях, как это будет. Представляла себе, как встречусь с Денисом, как он пригласит меня в постель, что скажет Андрей, когда узнает об этом.
– И, конечно, все сложилось не так, как ты планировала.
Предположить это было просто – когда это Бог не смеялся, услышав про наши планы?
– Конечно, – Соня снова закурила. – Конечно. За это время ничего не изменилось: Денис развлекался в тех же ночных клубах. Туда я и стала ходить вместе со своими самыми симпатичными подругами. Правда, оказалось, что он был уже тоже женат. Но это не мешало ему волочиться за другими девушками. И мне это не мешало. Я чувствовала себя богиней, способной на все. Из грязи в князи, а это бьет в голову сильнее шампанского.
– Еще бы. Ощущать свою красоту – это все равно, что иметь власть над людьми.
– Именно. В общем, в одну из ночей Денис таки наткнулся на меня. Он был пьяный и не узнал меня. Он начал флиртовать со мной, сказал, что у меня классные волосы и попка. Спустя какое-то время мы поехали на какую-то квартиру, видимо, его знакомых. Я снимала с него одежду, а он – с меня. Он расцеловал каждый сантиметр моего тела, а потом крепко прижимал меня к себе во время сна. Я была счастлива, поэтому ушла раньше, оставив ему свой номер телефона. Он позвонил через два дня и назначил встречу там же. На этот раз он узнал меня.
– С тебя книгу можно писать.
– Вот ты же и напишешь. Хотя сколько нас таких женщин, которых обманули?
– Что он сказал тебе?
– «Что было, то прошло». Мы выпили и снова занимались сексом. Так повторилось еще пять раз. Я иногда писала ему интимные смс, он отвечал, и, кажется, его забавляло это. Андрею он ничего не сказал, мы с ним так договорились.
– Тебе не было противно писать ему эти сообщения? Целовать его?
– Нет. Когда это женщине было противно оскорблять бывшего мужчину? И однажды я попросила Дениса взять меня на ту вечеринку, куда меня никогда не приглашали несколько лет назад. Я была уверена, что Андрей там будет. И он там действительно был.
Соня замолчала. Часы отмерили шестой час нашей беседы. Чайник был давно пуст, булочки с сыром съедены, а воздух – согрет нашими словами. Кто-то рассказывает про свою боль коротко, а кому-то и вечности мало, чтобы освободить свое сердце.
– Он там действительно был. Он целовался с какой-то юной девушкой, и это была не его жена. Он был в синем брючном костюме и белой рубашке. Он был все так же красив и уверен в себе. И все так же глуп. Когда я вошла в комнату, он сразу же узнал меня. Я смотрела, как он обнимает эту девушку, и думала о его жене. И в эту минуту мне вдруг стало понятно, что все эти годы я искала не возмездия. Я искала свои счастливые и легкие глаза, которые он у меня украл.
Мне сильно захотелось обнять Соню. Я знала, что значит быть Малефисентой[15] – лесной феей, которой отрезают крылья во время счастливого сна. Соня, без сомнения, была одной из нас.
– Он спросил у меня: «Что все это значит, Соня?» А у меня был ступор. Я вдруг поняла, что не хочу говорить ничего из того, что так долго хотела сказать при встрече. Я смотрела на него и сожалела, что все эти годы думала о нем. Господи, это все было ради него? «Что все это значит, Соня?» – повторил он. А я ответила: «Это должен был быть абонемент для тебя на могилу нашего сына, а стало совершенно бессмысленно. Ты остановился, Андрей. Ты навсегда остановился». Я сказала это и сразу же ушла из этого дома. Потому что мне нужно было идти дальше.
В комнате было тихо и светло от включенного света. Я плакала.
– Эй, ты чего? – Соня села рядом со мной и обняла. Ее глаза тоже заслезились. – Не надо нам плакать. Нам никогда больше не надо плакать.
– Хорошо. Мы больше никогда не будем плакать.
– Никогда.
Обнявшись, мы в тишине сидели на диване.
