Владимир Марченко - Последний пожар
Прошло три года. Леспромхоз, что называется, наращивал объёмы заготовки древесины. Строительство домов не прекращалось белыми ночами. Из леспромхозов, где тайгу вырубили, переезжали семьями, бригадами, мастерскими участками. На баржах везли скотину и птицу. Ковчеги, украшенные бельём на верёвках, шли вверх по течению, буксируемые небольшими катерками-водомётами. По утрам мычали коровы, перекликались петухи. От борта к борту сновали мальчишки с удочками. На ящике с песком горел костёр, пламя облизывало закопченное ведро. Какая-нибудь молодка, потягиваясь, выходила из кубрика с подойником, с полотенцем. Томясь бездельем, парни и мужчины обшаривали её с ног до головы, над рекой далеко разносился смех, возгласы.
Вот открылась двухэтажная школа, заработали клуб, баня, столовая, библиотека, электростанция. Нужда в слабом генераторе отпала. Помещение передали лесничеству. Лесники оборудовали в нём базу пожарных сторожей.
В тот сезон столкнулись трое парней в комнатке лесничества. Крепко сдружились на своей суровой работе. Их приняли пожарными сторожами лесничества. Толя Смеркалов оказался в Клюквинном не случайно. Брат жены узнал, что в Томской области, в Верхнекетском районе открывается леспромхоз и сплавучасток, который будет вязать из брёвен пучки, формировать плоты. Несколько семей спешно отправились из Кировской области в дальний путь. Сплавщики селились отдельно от лесозаготовителей. Выросла улица Сплавная. Открылся магазин.
Толя должен был в ту осень отдать долг, так как знал, что служба в рядах Советской армии – священный и даже почётный долг каждого гражданина Союза ССР, но грузовик с призывниками останавливался в каждой деревушке, у магазинов. Вятские – парни хватские – не добрались до военкомата в городе Яранске. Грузовик опрокинулся на ровном месте.
Анатолий и другие ребята не встали в ряды армии, а вместо автоматов получили костыли, на больничных койках играли в домино. Срослись кости. Правая рука не работала. Толя, окончил курсы учётчиков. В новом леспромхозе учётчиков оказалось много, а вот желающих тушить тайгу, не нашлось. Зарплата низкая, работа не пыльная, но дымная, а поэтому Анатолию пообещали к осени дать жильё, если отработает сезон в десанте. Согласился. У него подрастал ребёнок.
Тимка Чикалёв, окончив восьмой класс в Белокаменске, решил с другом совершить открытие таёжного посёлка, куда направили лесничим мужа его тёти – маминой сестры. Профессия работника леса Тимку завлекла после того, как он прочитал книгу Ивана Арамилева «В лесах Урала». Его очаровало то, как обустраиваться на новом месте поселенцы, как относятся друг к другу. Двери таёжники не запирали на замки. Воровство считали последним делом. После десятого класса конопатый романтик Тимка засобирался в Клюквинный. Мама его горячо отговаривала, дескать, нужно окончить одиннадцатый класс, чтобы могли принять на работу, ведь ему не было восемнадцати. Но убедить настырного парня оказалось делом не простым. Он поджимал толстые губы, стараясь выглядеть суровым Зверобоем, говорил, что школу можно добить в посёлке. Вечерняя школа работает…
Он написал письмо дяде и тёте, красочно сообщил, что хочет стать лесником, что посёлок – это прекрасное место на земле, где он видит себя. Тётя позвонила, пригласила в гости. …И работа ему нашлась. Тимка был выше среднего роста, спортивен. Занимался в секции борьбы. Дядя Анатолий Алексеевич поручился за будущего лесовода, который решил поступить в вечернюю школу, а уж после учёбы отправиться в учебное заведение, чтобы стать инженером лесного хозяйства. Так началась трудовая биография молодого человека. Когда узнал, что придётся бороться с огнём, летая на вертолётах, был на седьмом небе.
А вот худенький Семён Телегин родился здесь. Учился в школе, живя в интернате, в райцентре. В крохотном посёлке, основанном сосланными крестьянами, работала только начальная школа. Его родители пахали и засевали поля. Там, на далёком Алтае, мечтали обрести обещанную землю. Обещали – заводы и фабрики – рабочим, а всю землю – крестьянам.
Сначала получили землю. Делили по справедливости. На каждую душу. И так работали, что кости трещали, даже когда крестьян начали сгонять в колхозы. Так единоличники стали кулаками – вредным элементом. Отняли у них всё, что нажили, сослали исправляться, чтобы у них и мысли не было о собственной земле. Бывшие кулаки-земледельцы были вынуждены войти в колхоз, который некоторое время был подсобным хозяйством леспромхоза. Лес был для Семёна с детства кормильцем. С родителями занимался заготовкой кедрового ореха, собирал грибы и ягоды. Конечно, как и все мальчишки, занимался рыбалкой, охотой. Несмотря на юный возраст, отец подарил старенькое ружьё, слабосильный лодочный мотор «Стрела», сети. Знал тайгу и её обитателей. Жил по заповедям охотников. Одолев семилетку, забросил учёбу. А когда в посёлке построили большую школу, когда появилась возможность учиться, Семён понял, что вырос, нужно работать. На трактор не взяли, а кормить коров и свиней не захотел. В колхозе платили ещё меньше, чем в десанте. Было бы ему восемнадцать, могли принять сучкорубом или чокеровщиком, дорожным рабочим или разнорабочим на пилораму. Он подрабатывал летом на кирпичном заводике, укладывал на транспортёрную ленту кирпич-сырец, месил глину. Лесники говорили о том, что нужно ремонтировать конюшню, пасти лошадей. Но лесничий поставил Телегина на ответственный пост – старшим пожарной группы. Ответственности особой нет, знаний леса у него достаточно, чтобы возглавить не сложную работу. А то, что опасно? Так опасно везде. И на верхнем складе, где валят лес и вывозят к реке Чачанга на раскряжевку; на разделочной площадке можно пораниться бензопилой или топором, попасть под бревно и получить травму. А в тайге – не работа, а курорт, бросай песок на огонь, заливай водой. Сущие пустяки. Справятся пацаны. Должны. А куда им деться?
Пожарные сторожа должны находиться у поселкового аэродрома всегда в полной готовности, до захода солнца. На практике получилось иначе. Ребята выполняли ответственные поручения лесничего Комарова, ремонтировали старую конюшню, огораживали будущий питомник саженцев сосны, проводили содействия, косили сено для лошадей, кололи дрова для сушилки сосновых шишек, чтобы из них было легче добыть семена. А в сентябре ездили с лесниками на верхний участок, и отводили под рубку новые квартала, «гоняя» визиры. Между всеми этими делами пожарные сторожа «создавали» телегу, откручивая от старой, – закончившей свой жизненный путь, – металлические самокованные детали. От случая к случаю парни тушили лесные пожары.
Обычно лётчик – наблюдатель говорил: «срочно локализовать возгорание». Локализовывали. На то они и пожарные сторожа. Поселковые парни и девушки подшучивали, дескать, пожарный спит, а зарплата идёт. Зарплата не шла, а ползла. Обещал лесничий заплатить за то, за это. Платил копейки, но зато проверял, не течёт ли крыша, не упадёт ли ограда. «Ребята, наряд закрою, только успейте. Расценки есть, получите деньги сразу». Одна телега потянула бы на солидную сумму, ведь ребята её сделали заново. Тележных мастеров в леспромхозах не было. Зато руки у Семёна росли, откуда надо. Недаром, его предки носили такую русскую фамилию. Спать некогда.
– Отлетали, – радостно сказал конопатый Тимка Чикалёв, отталкивая от себя подшивку старых засмеянных до дыр журналов «Крокодил».
– Конец, – произнёс Семён, расправляя кусок сетчатой ткани, которая выручала пожарных, защищая от ненасытных комаров и паутов. А мошку и ещё меленький гнус по имени – мокрец, ничто не задерживало. Он (ближе к осени) забирался в сапоги, проникал под сетку, лез в уши. Для этих тварей преграды нет. Даже мазь – демитилфтолат, которую наливали из металлической бочки в бутылки, а потом разливали по флаконам из-под одеколона, не очень-то боялся. Даже с добавкой дёгтя. Сёмка показал и рассказал, что индивидуальное средство защиты должно находиться в кармане, но не в вещмешке, где продукты, а на крепком шнурке, в пузырьке плоском, с хорошей пробкой. Мазать лицо и руки лишь в крайних случаях, но никак не во время работы. Потому что пот вместе с мазью потечёт в глаза, а значит, кричи и ищи воду, чтобы смыть эту гадость, которая, попав на «стекло» часов, покроет его сеткой трещинок. В магазинах продавали разные репиленты, но лесники не покупали средства из экономии. А вероятнее – берегли здоровье и экологию. Зарплата низкая. Возможно, где-то решили, что в лесу продукты питания растут на ветках, скачут по полянам или резвятся в речках и озёрах. Стоит лишь руки протянуть. И в котелке варится рябчик, заяц, а то и сорожки и караси.
Толя как-то предложил на пожаре мазь «Тайга», но хорошо отпугивала она комаров час, а потом нужно опять мазать лицо, руки. Поэтому у каждого, почти каждого лесника кусок марли или сетки, пропитанной демитилом, её заправляли под фуражку, чтобы она доходила до плечь, не давая гнусу сесть на шею.
