Доминик Дьен - Голубой дом
Ей вспомнилась сцена из далекого прошлого: они с бабушкой в отделе купальных костюмов Галери Лафайет. Майе лет шестнадцать-семнадцать.
— Я не хочу раздельный купальник! — упрямо говорит она и топает ногой. — Не хочу, чтобы все видели это ужасное пятно у меня на животе!
— Пятно? Но, дорогая, оно по форме точь-в-точь Италия! — отвечает Ольга. — Страна любви! Это дар Божий, который принесет тебе счастье!
При этом воспоминании у Майи пересохло во рту. Она не могла оторвать глаз от родимого пятна на животе Суриаля. Словно тысячи падающих звезд замелькали перед ней, сливаясь в контуры этой ужасной отметины, по форме напоминающей сапог… Италия… «Ален! Папа!» — закричала она и тяжело рухнула на пол. Тишина и духота окутали ее тело, и мысль о немедленной смерти вызвала прилив радости.
Ей вкололи легкое успокоительное, и последней картинкой, запечатлевшейся в ее мозгу было спеленутое тело Суриаля, похожее на мумию.
«Они оставили меня одну в этом чужом доме!» — была первая мысль, когда она пришла в себя спустя какое-то время. Майя инстинктивно втянула ноздрями запах подушки, затем встала, неверными шагами спустилась вниз по ступенькам, снова поднялась. Пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями, она устало опустилась на диван. Среди подушек обнаружила мятую пачку «Кэмел» без фильтра. Она взяла в рот сигарету, подумав о том, что Суриаль не изменил этой марке со времен молодости. Когда она поднесла к кончику сигареты зажигалку, то почувствовала, как бумага прилипает к губам. Майя старым полузабытым жестом облизнула губы и выплюнула табачные крошки, приставшие к кончику языка. Сделав первую затяжку, она ощутила все тот же медовый запах светлого табака. Сигарета обожгла ей легкие и вызвала очередной приступ головокружения. Каждая новая затяжка пробуждала старые воспоминания. Она курила сигареты Архангела, и ей казалось, что таким путем она вдыхает в него жизнь. «Ради тебя я докурю всю пачку до конца. Я хочу, чтобы ты жил. Я приложу для этого все силы».
Она позвонила в медицинскую справочную. Выяснилось, что Архангела отвезли в больницу Кошен. Узнав об этом, Майя слегка приободрилась. Теперь он был где-то, а раньше, находясь в сине-белой машине «скорой», он был все равно что нигде. Перед тем, как покинуть дом, Майя решила обойти его весь, впитать его атмосферу. Она наугад открывала и закрывала выдвижные ящики. Войдя в ванную, она открутила крышечку с флакона туалетной воды и долго вдыхала запах, чтобы запомнить, как обычно пахнет кожа Архангела. То же самое она сделала с кусочком мыла возле раковины. Затем взяла тюбик с пеной для бритья, выдавила немного на ладонь и растерла по тыльной стороне другой ладони. Ей хотелось ощутить реальность Архангела, чтобы их первая встреча не превратилась в постепенно рассеивающийся сон. Она молилась о том, чтобы это первое свидание не стало последним. Какое-то время она лихорадочно искала ключи от дома, потом вышла, просто захлопнув дверь.
На улице было тепло. Майя остановила такси на бульваре Эдгара Кине и, усевшись в него, позвонила Морису с мобильника. Когда она заговорила, ее голос то и дело прерывался:
— Это ужасно, Морис. У него только что был инфаркт. Да, я видела его, была у него дома. Сейчас еду в больницу. Я тебе перезвоню. Нет, самое ужасное не это… Я расскажу тебе после. Нет, не сейчас, я в такси. Перезвоню попозже… Да, я тоже.
На бульваре Порт-Ройяль Майя расплатилась и вышла. Следуя указательным стрелкам на асфальте, она вышла к больнице. Больницы всегда вызывали у нее смущение и растерянность. На залитой солнцем скамейке сидели двое мужчин в пижамах, которые, казалось, пристально что-то рассматривали. Майя проследила за их взглядами, но не увидела ничего примечательного. Только пустой проем между двумя зданиями из серого камня. Но ведь иногда достаточно увидеть краешек неба, чтобы обрести надежду… Не стоит об этом забывать.
Она подумала о кислородной маске, давшей Архангелу второе дыхание. «Все обойдется», — повторяла она про себя, входя в вестибюль больницы. Руки в карманах жакета изо всех сил стискивали ткань подкладки.
Всегда какие-то сложности! Надеешься, что тебя выслушают внимательные люди и все уладят, а на самом деле никто на тебя и не взглянет. Вот, пожалуйста! Человек в белом халате торопливо прошел мимо, даже не обернувшись, когда она попыталась с ним заговорить. Где врачи, где медсестры? Обратиться в справочную или к медсестре? Врачи, должно быть, те, кто носит на шее стетоскоп. Столько людей в белых и голубых халатах… Где же найти Архангела?
— Простите, пожалуйста…
Женщина в халате обернулась к ней. «Ага! У нее на шее стетоскоп!»
— Я ищу месье Суриаля…
— Его привезли сюда?
— Да. («Иначе стала бы я спрашивать!»)
— Вам нужно обратиться в справочную, — ответила женщина, указывая на стойку недалеко от входа. Оказывается, Майя ее даже не заметила.
— Спасибо!
— Суриаль… Да, он здесь. Его привезли сегодня утром на «скорой», — подтвердила молодая девушка, сверившись с данными компьютера.
— Я могу его увидеть?
— Вы его родственница?
Какое это имеет значение, черт возьми! Все равно никто не помешает мне его увидеть! Просто поразительно, до чего бесчувственны все эти мелкие служащие!
— Кто вы ему? — нетерпеливо повторила девушка.
— Я его дочь, — ответила Майя, невольно покраснев.
Медсестра, вышедшая ей навстречу, улыбнулась. Она объяснила, что месье Суриаля сейчас осматривает врач, и попросила Майю подождать, указав на стоявшие вдоль стен пластиковые кресла. Как только осмотр закончится, врач с ней обязательно поговорит.
Майя села рядом с неподвижным стариком. Его молчание нервировало. Она безуспешно старалась прогнать мысль, что он умер, не дождавшись врача. Потом она не выдержала и пересела. Но это успокоило ее ненадолго, потому что у ее соседки была порезана и кровоточила левая рука. «Лишь бы она не запачкала меня!» — подумала Майя с отвращением и слегка отодвинулась, неудобно скорчившись на выгнутом пластиковом сиденье. Больницы всегда внушали ей страх. Наконец врач, проводивший осмотр, вышел из палаты и направился к ней.
— Здравствуйте, мадам. Я доктор Тарек Бенамер.
В руках у него была большая картонная папка.
— Здравствуйте. Я Майя Хоффман, — сказала Майя прерывистым голосом, пожимая его протянутую руку.
— Пойдемте в мой кабинет, там можно будет поговорить без помех.
Торопливо идя следом за ним, Майя старалась подбодрить себя: он улыбнулся мне, это хороший знак. В небольшом загроможденном кабинете она села напротив врача, который быстро просмотрел содержимое папки. Потом он поднял голову и снова улыбнулся.
— Ну что ж, — начал он, глядя Майе в глаза, — мы осмотрели вашего отца… Это ведь ваш отец, да?
Майя кивнула. В самом признании родства не было ничего необыкновенного, если не считать, что она узнала о нем всего несколько часов назад. Она все еще не могла осмыслить случившееся. Ей хотелось плакать, но на это не было времени.
— У него было так называемое вскрытие аорты.
— Это не инфаркт?
— Нет. У него сильно подскочило давление, и это вызвало повреждение внутренней стенки аорты. Вот, посмотрите…
Он достал ручку из внутреннего кармана халата и набросал на листке схему.
«Сосредоточься! — приказала себе Майя. — Возьми себя в руки, ты же не понимаешь, о чем он говорит! Но почему все это случилось со мной? Почему?» Она наклонилась к столу и нервно кашлянула. У нее было ощущение, что она снова оказалась на институтских лекциях по математике. Молодой человек продолжал объяснять, но она по-прежнему ничего не соображала. Она смотрела на его затылок, ощущала его дыхание и мысленно осыпала его голову беглыми поцелуями. Она не понимала ничего из сказанного и не осмеливалась в этом признаться, лишь с серьезным видом кивала головой. Она думала о дедушке с бабушкой, чьи деньги, отданные за лекции по математике, были потрачены впустую.
— Вот это сердце, а вот аорта, которая питает кровью артерии… — Ручка быстро скользила по бумаге. — Самая большая опасность — разрыв аорты. Поэтому вашего отца нужно оперировать как можно скорее.
— Это сложная операция, да?
— Любая операция на сердце непростая. Но эта относительно легкая. Она состоит в том, чтобы заменить поврежденный участок аорты — в данном случае тот, который идет от сердца к сонной артерии, — искусственным, из дакрона.
— Из дакрона? А есть риск отторжения?
Майя не знала, почему задала этот вопрос. Она даже удивилась, что с такой легкостью произнесла эти слова: дакрон, отторжение… В ее устах они звучали странно.
— Никакого риска.
— Когда вы собираетесь делать операцию?
— Сейчас же, как только будут готовы результаты эхографии пищевода — это нужно для подтверждения диагноза.
