Иржи Грошек - Реставрация обеда
Марыся отличалась ангельским характером – не лаяла почем зря и лопала, что положат. Мне в голову не приходило, что собаки жрут виноград. А Марыся возьмет в лапки ягодку, рассмотрит со всех сторон и, если понравится, укладывает под кроватью в горку. В противном же случае – поморщится и съест. Но нигде специально не наблюет, как один мой знакомый по имени Петер. Очень нечистоплотное животное этот Петер. Я бы сказал – вредоносное. Чуть что не так скажешь – он тут же блевать, простите за выражение. На прошлой неделе мы обсуждали творчество Милана Кундеры – так мне потом пришлось три дня наводить порядок в собственной квартире…
А Марыся обладала чувством юмора – почище, чем у Ярослава Гашека. Поэтому у нас вошло в привычку читать в лицах книги на сон грядущий. Правда, с небольшой адаптацией для норных пород с женской физиологией. Например, «Трое в лодке, не считая Марыси» приводили мою собаку в неописуемый восторг. Она заваливалась на спину, потирала лапами мордочку и хихикала до икоты, как может хихикать только сторожевой пес при виде подвыпившего хозяина. И, конечно, я волен предполагать все, что душе угодно, но как мне теперь кажется, именно эти литературные адаптации привели к нехорошему результату. Моя Марыся тяжело заболела…
Однажды ночью я проснулся от странного чувства, что забыл заплатить налог на добавленную стоимость. Странного в этом было вот что – налоги я давно не выплачивал полностью и спал спокойно. А тут проснулся… Марыся сидела у меня в изголовье и поскрипывала зубами. С красными рубинами вместо глаз, по пять каратов каждый. Вначале мне пришло в голову, что Марыся слегка расстраивается – что она по породе своей такса, а не «мон-моранси». Но потом я решил показаться ветеринару. Может быть, у меня завелись блохи и Марыся на них адекватно реагирует…
– Давно у вас живет? – поинтересовался ветеринар, указывая на мою собачку, но не подходя к ней близко.
– Месяца три, – отвечал я. – Никак не могу нарадоваться, и поэтому время летит быстро.
Марыся деловито почесывалась.
– Здоровая крыса, – порадовался вместе со мною ветеринар. – Килограмма на два потянет.
– В смысле? – не понял я. – Неправильно питается?
Ветеринар стал перемещаться по кабинету, ни на секунду не выпуская Марысю из вида. Потом взял с полки толстенную книгу, чем попросту спровоцировал мою Марысю на резкую литературную критику. Она хихикнула и бросилась на ветеринара. Тот, не задумываясь, треснул ее по башке книгой, и у Марыси пропало желание с ним дискутировать.
– Очень виноград любит, – вставил я, чтобы хоть как-то вызвать взаимную симпатию между Марысей и ветеринаром.
– А бетон не жрет? – уточнил ветеринар. – В общем, так, – добавил он. – Сейчас я достану металлическую клетку, и будем надеяться, что прутья выдержат…
– А что с ней?.. – справился я о здоровье Марыси с заметным беспокойством. – Повышенный холестерин?
– Шизофрения! – поставил диагноз ветеринар. – Не у нее, а у вас, – уточнил он. – А это взрослая аргентинская крыса, и можете порадоваться, что она до сих пор никого не загрызла…
– Кто – «крыса»?! – возмутился я. – Сам ты – крыса! А это – такса! Леопольд-Адальберт-Эрист-Фридрих-Отокар-Междуцарствие!
– Ага, – подтвердил ветеринар. – Как только загоним ее в клетку, будем вам делать уколы против бешенства…
Но если бы не поддержка трех санитаров, вряд ли бы он с нами справился… Кстати, Марыся действительно оказалась латиноамериканской «Крысей», с весьма токсичной слюной. В этом меня убедил ветеринарный консилиум, правда не без помощи устрашающих иллюстраций из «Жизни животных» и «Гибели этнических инков». Теперь я лишь изредка навещаю Марысю в зоопарке и подкармливаю виноградом…
А года через полтора после того, как чудом избежал гибели, задумал я жениться. На девушке по имени Марыся. Не в память о «Крысе», а так совпало. И единственное, что меня настораживало, – это любовь Марыси к зарубежной литературе.
– «Трое в лодке, не считая собаки», – намекнула мне как-то Марыся, – ни с чем не сравнимое удовольствие…
Я стал беспокойно проводить ночи. И когда однажды проснулся от странного ощущения, что не успел заплатить подорожный налог, а Марыся при свете луны читала у меня в изголовье Джерома Клапку Джерома – я выгнал ее к чертовой матери из своей квартиры. Вместе с этой книгой. И передумал жениться…
11Совокупность психических аномалий – это характер…
Например, мирно помешанные собираются в одном месте, чтобы весело провести время… Вдруг за соседний столик усаживается блондинка и начинает мне корчить рожи, то есть – время от времени заигрывать. Я же патологически ненавижу блондинок после неприглядного случая, как одна крашеная меня родила. Естественно, с тех пор я вырос, но ничего положительного о блондинках – не вынес. Вдобавок строить мне рожи, когда у меня в кармане всего пятьдесят баксов, только дразнить быка – педерастом.
А у блондинки за соседним столиком – шизофрения на почве зрения. То есть контактные линзы ее раздражают до слез, очков она тоже не носит, и поэтому все мужчины на расстоянии вытянутой руки ей кажутся очень привлекательными. Прямо – мечта Квазимодо, а не женщина. Тем более что если подкатить к ней поближе – блондинка моментально закрывает глаза и начинает бурно дышать. Но я же об этом не знаю. И тут ко мне подходит мужчина и предлагает освободить столик…
– Если вы сегодня не в настроении… – намекает мужчина, что эта блондинка таращится с определенными намерениями…
Но каждую неделю – в непредсказуемом направлении. Мужчины рассаживаются за столики, и можно делать ставки – на кого персонально она уставится. То есть бармен выступает в роли букмекера, а блондинке все время кажется, что она выбирает одного и того же мужчину. Веселенькое мероприятие. Но я же об этом не знаю. И поэтому говорю, что мне лень поднимать жопу. Продолжаю бесцельно занимать выигрышный столик и, вообще, – веду себя, как сволочь на сене…
Чем подрываю характер этого вечера. Совокупность психических аномалий – рассыпается, и все с грустным видом расходятся по домам…
12И явилось во сне мне – двенадцать посланников, возвестить о пришествии Йиржи Геллера. И были те посланники – его персонажами. И мог он делать с ними – все, что хотел…
примечания
«Сделала Хлоя !» – три раза она написала…
Марк Марциал. Эпиграммы«В 1998 году чешская пани по имени Вендулка составила обширные примечания к роману Йиржи Геллера „Реставрация обеда", изданному в Праге…»
С. < … > Как говорит Гиппократ, если общаешься с идиотами – будь проще… – Неясно, кого уважаемый автор имеет в виду, поскольку «гиппопотам» этого не говорил. Что же касается идиотов, то, помнится, полезла я загорать на крышу, дабы не привлекать к себе внимания – с голой попой… Ведь вначале я купила купальник, а потом – завязочки, если сравнивать это бикини с водолазным костюмом. После чего на попе образовалось – «килиманджаро», то есть два ледника посреди Восточной Африки, с которыми на городской пляж выходить не рекомендуется. Так вот… Лежу я себе на крыше, маскирую попу под цвет саванны, и вдруг появляется «персонаж Гиппократа» и заявляет, что он «карлсон». Мол, направляется к себе домой – с гидом на Влтаву. И какие тут могут быть комментарии? Естественно, что самые нецензурные… «Карлсон» отступает по крыше под набором моих аргументов и в результате – еще три часа поджидает меня на лестнице. «Мерзавец! Женщине даже нельзя позагорать голой!" Но вы думаете, ему понравилась моя попа? Отнюдь. Просто он „захлопнул“ свои ключи в квартире и мечтал проникнуть туда через окно… „Мерзавец! Я загораю голой, а он – домой!“ Вот и общайся с ними посла зге-го.
С. < … > Когда в пятилетием возрасте я нарисовал лошадку – потрясенные мама и папа отобрали у меня цветные карандаши, дабы я с детства не загремел в психиатрическую больницу… – Когда на Ганнибала в Альпах сел слон – вот это было потрясение. Потому что никто не знал – с какими неблаговидными целями он сел на великого полководца… И создается впечатление, что в действительности автору на свое детство – как слону на Ганнибала.
С. < … > А разве писатель не сущее дитя в делах коммерции? – удивился этот мужчина… – Счастливая коммерция в литературной среде была замечена неоднократно, когда некая писательница успешно занималась проституцией. Что же касается автора, то на него – мало кто позарится. Это тривиально. А тривиальное и божественное в литературе встречается, когда книга Барбары Картленд лежит на книге Данте.
С. < … > Я вышел на перрон, чтобы полюбоваться поездом «от станции Брно…» – Течение мысли зависит от направления поезда. Например, отъезжающих за границу все время мучает ностальгия, а возвращающихся на родину – собственная глупость. Проводники, как собаки, понимающе заглядывают в глаза и по пути «туда» предлагают пассажирам – кофе, обратно – водку. Почему на стальной магистрали думается только по ходу движения – загадка человеческой натуры.
