Галина Лифшиц - До свадьбы доживет
– Так мир устроен, – подтвердила Тина, – мир людей, как дремучий лес, полный хищников. Я тоже недавно об этом думала. А раньше и в голову не приходило.
– Такие мысли только с возрастом появляются, – вздохнула Лена, – А тогда я просто поставила себе цель: занять ее место. Я все про них разузнала. Детей у них не было, женаты чуть ли не десять лет. Я решила, что пора ей место уступить: попользовалась и хватит. Да, да, я именно такими словами и думала! И стала устремляться к цели. Мне словно кто-то помогал. Там у него в секретариате девочка в декрет уходила, так я попросилась на ее место, хотя для меня это было понижением. Меня еще спросили, зачем мне это надо. А я говорю, меньше, мол, головной боли, ответственности никакой, я пока молодая, мне хочется спокойно пожить. Ну, дальше дело техники. Завлекла. Год над этим работала, продумывала каждую деталь. Если долго мучиться, что-нибудь получится. Все вышло так, как я и спланировала. Потихоньку-полегоньку. Я была легкая, веселая, любящая, не создающая лишних проблем, только радость, только веселье, он ко мне тянулся. Я говорила, что женатый человек – табу для меня, что я ни на что не покушаюсь, просто люблю его и все. А его семья для меня святое. Ну, и все такое. Потом я забеременела и сообщила ему, ни на чем не настаивая, конечно. А он в считаные дни подал на развод и сделал мне предложение по всей форме: с кольцом, букетом и ужином в ресторане. Я это предложение, конечно, приняла, но половину времени, что мы ужинали, высказывала сожаление в адрес его жены. Чуть не плакала. А он меня утешал. Говорил, что их ничто не связывает, просто привычка. Я долгие годы чувствовала себя победителем! Великий стратег – как пожелала, так и сделала. Степку родила, жила по своим правилам, продумывала шаги, домом занималась, ребенком, пошла еще на искусствоведа учиться: Миша очень живописью интересовался, у него уже большая коллекция была, я думала, что разберусь и стану ему подсказывать, что и сколько стоит. И вообще не вспоминала о его Асе, словно и не было ее. Нарисовали карандашом фигурку, а потом стерли ластиком. Все – лист бумаги снова чистый.
Степке уже лет десять было, я водила его в Пушкинский, на лекции по искусству для детей. И там встретила ту самую девочку из секретариата, которая в декрет ушла, а я на ее место напросилась. Она со своей дочкой тоже эти лекции посещала. Тесен мир, что говорить! Детей повели картины показывать, а мы сели на скамеечку и от души пообщались. А девочка эта, как из декрета на свое место работы вернулась, так на нем и сидела. И вот она мне говорит, что давно уже эти лекции посещает, из года в год и что в прошлом году сюда ходила Ася со своей девочкой. Я вообще ничего не поняла: какая Ася, какая девочка? «Ну, Ася, предыдущая жена Михаила Степановича. А девочка – это их дочка.» «Чья – их?» – я обалдела и соображать перестала. «Как – ты не знаешь ничего? Правда? Не может быть!» «А что я должна знать-то? Не было у Миши никаких детей!» «Ничего себе! Ты правда что ли – ни сном, ни духом? Она, когда он на развод подал, не сказала ему, что беременна. Он и не знал ничего. А потом уже, когда она родила, пошла ребенка в ЗАГСе регистрировать, ей сказали, что, по закону, раз ребенок был зачат в браке, ей впишут в свидетельство о рождении бывшего мужа, если, конечно, нет другого отца, который засвидетельствует свое отцовство. Она и вписала Михаила Степановича в отцы. А ему на рабочий адрес по почте заказным письмом отправила ксерокопию дочкиной метрики. А деловые письма открываю я. И сортирую по степени важности, а потом ему несу. Вот и понесла ему…»
В общем, поговорили мы от всей души. Она мне полностью открыла глаза: и на то, что Миша переводит дочке деньги. Немалые деньги, кстати говоря, и на то, что Ася ребенка ему показывать отказалась наотрез: бросил, так бросил. Деньги берет, а дочь не показывает! Вот как! А девочка – копия отца, просто смотреть больно – точная копия, вплоть до улыбки, походки, жестов. Сын наш на отца совсем не похож: все взял от меня. А та, которую он бросил, когда она еще и не родилась, полностью его повторила.
– Вот это да! Бедная девочка, – невольно вырвалось у Тины.
– Получается, все бедные: и Ася, и девочка, и Миша. И все это я устроила, потому что мне так захотелось. Но меня очень испугало, что он мне ни слова не сказал. Понятное дело, не хотел волновать и все такое. Но – скрыл. Значит, умеет скрывать и, в случае чего, скроет многое другое.
– Все умеют скрывать. Абсолютно все. Разве нет? – отозвалась Тина.
– Да. Главное, не считать себя самой умной. А я считала. И просчиталась. Ну, вот. Поговорили мы там, в музее. Как я еще в себе силы нашла не попросить эту секретаршу со мной «дружить». Встречаться, болтать как бы ни о чем, надеясь, что она что-то еще расскажет. Еле сдержалась. Вот с тех пор и начались мои муки. Я ничего не сказала Мише. Ни слова. Всю информацию постаралась забыть, знала, что в ней моя погибель. Как смерть Кащея – в игле, которая в яйце, которое в дупле дерева, которое в непроходимой чаще. Но, конечно, я про эту дочку помнила. Каждый день. Мне было интересно, правда ли она так похожа на Мишу, правда ли, что они не видятся. Но мало ли что… Главное: я за это время Мишу очень полюбила. По-настоящему. Выходила замуж за трофей в своей охоте, а через годы полюбила так, что при мысли о расставании у меня в глазах темнело. И темнеет. Я же до сих пор не знаю ничего про его отношения с дочерью. Она на несколько месяцев старше моего Степки. И у них фамилия и отчества одинаковые. Я пару лет назад додумалась поискать ее в социальных сетях. Нашла в фейсбуке. Даже сомнений никаких не было: она. Одно лицо с Мишей, даже страшно, как обвинение мне. Но у нее вся информация доступна только друзьям. Так что ничего не знаю: ни где живет, ни где учится, замужем ли. Захожу время от времени, смотрю на нее – и это все. И все время думаю о наказании. Я же теперь взрослая дама, много случаев знаю. И знаю, что на чужом несчастье счастья не построишь. Точно! Такая формула – безошибочная. Я вот с той встречи в Пушкинском (уж сколько лет прошло) с каждым днем все несчастнее делаюсь. Все наказания жду. Помнишь, Миша вчера про преступление и наказание говорил?
– Помню, еще бы. И смотри, как интересно. Первое его преступление, заяц этот – это как предупреждение, правда? Предупреждение ему о его судьбе. Он совестливый человек, – задумчиво сказала Тина, – А второе – уже не зайца съел. Получается, он судьбу своему же ребенку очень сильно изменил. Это если мягко выражаться. Дочь без отца – как с этим жить?
– Как ты думаешь, бросит он меня? – почти выкрикнула Лена.
В голосе ее звучали слезы.
– Не знаю. Почему обязательно бросит?
– А вдруг он с этой Асей общается? Вдруг они помирились? Вдруг он видится с дочерью? И придет однажды, скажет, что нам нужно поговорить, и предложит подписать согласие на развод. Ведь может же такое быть? Он же уже такое делал! Ему не впервой!
– Все может быть. Откуда мне знать? Но, Лена, если ты думаешь о наказании, то, может быть, твое наказание как раз в том, что ты все эти годы живешь в страхе и в ожидании чего-то ужасного. Это ведь страшная жизнь, не позавидуешь, – задумчиво произнесла Тина, – И еще – подумай: вот ты страдаешь, понятное дело. А муж твой как страдает? Если он о такой ерунде, как съеденная шоколадка, помнит, то тут уж – страдание настоящее. Может, он и не думает о том, чтобы тебя бросить. Извлек уроки. Мне кажется, извлек.
Лена с надеждой посмотрела на Тину. Похоже, она получила сейчас какое-то утешение. Или надежду на утешение. Хотя, сказать по правде, Тине совсем не хотелось ее утешать. Получалось, как в сказке – битый небитого везет. Благополучная во всех отношениях женщина, обладающая несметными богатствами, живущая с выдающимся человеком (в том, что Михаил – человек выдающийся, у Тины сомнений не было) – и эта женщина, его жена и мать его сына ищет сейчас моральной поддержки у той, чья жизнь растоптана. Странно как-то. Привычка потреблять, неистребимая, многолетняя. Но что может дать ей она, Тина?
– А как ты думаешь, за что ты получила свое испытание? – словно прочитав чужие мысли спросила вдруг Елена.
С чужой болью жена олигарха считаться явно не умела. Ей важно было нащупать способ удержать мужа, набраться полезного опыта.
– Я не знаю, за что я получила, – резко ответила Тина, – И думать об этом не хочу. А за что все это свалилось на Асю, ты не думала? Может, найдешь ее, спросишь?
– Да. Прости, – опомнилась Лена, – Я не о том спросила. Мне о себе надо думать. Я была молода, стремилась к цели. Я хотела выиграть и получить свое.
– Ну? И получила. В чем суть мук?
– Я тогда не знала, что когда получаешь свое любой ценой, за это приходиться расплачиваться.
– И чем же ты расплачиваешься? – возмутилась Тина, – Ведь муж твой при тебе, имущество при тебе, статус твой, опять же, высокий и незыблемый.
– Страхом. Я расплачиваюсь страхом потерять любимого человека, – немедленно ответила Лена.
