Алексей Михайлович Исаев - Неудачник: превратности судьбы
– Честное слово я не хотел, но… – сказал Алексей, когда они подошли друг к другу.
На сказанное хозяин "Форда" лишь "от души" врезал Лёше в челюсть, отчего он отлетел назад, как будто подстреленный.
– Вставай, пиздюк, – приказал хозяин внедорожника.
Люди между собой вполголоса стали обсуждать увиденное.
Подъехал "Мицубиси". Выйдя из него, к толпе подошёл Геннадий Валерьевич и обратился к собравшимся грубым басом, в котором звучали властные нотки.
– Что здесь за балаган устроили? А работать кто, я, что ли, буду? Ну-ка быстренько рассосались по местам.
Работяги безропотно направились продолжать прерванную работу. А зеваки также двинулись по своим делам, поняв, что дальнейшего продолжения шоу не намечается.
Разогнавший зрителей мужчина, приподняв бейсболку, подошёл к пострадавшей иномарке, у которой уже стояли двое: хозяин и Алексей.
Владелец автомобиля, ещё раз осмотрев порчу своего детища, снова почувствовал сильную досаду и выплеснул её на рядом стоящего Алексея резким ударом по почкам. От боли и неожиданности Алёша подскочил на месте, а затем согнулся в три погибели.
– Чего пацана мутузишь? – раздался голос Геннадия Валерьевича.
– Твоё какое дело? Иди, куда шёл, или хочешь разделить его участь? – последовал ответ, что называется вопросом на вопрос.
– Я его начальник, так что свои вопросы можешь адресовать мне, – вновь заявил Геннадий Валерьевич, глядя на пострадавшую машину.
– Базара нет. Этот лох мне весь перед испортил. Можешь полюбоваться. Теперь он должен десять штук. Если хочешь, можешь за него расплатиться, я против не буду.
– Не слишком ли много запрашиваешь, умник? Тут ущерба как минимум раза в два меньше, – спокойно заявил начальник Алексея.
– Ты чё, мужик, на базар пришёл, чтобы торговаться? Тачка новая, сколько скажу, столько и будет платить, ясно? – с вызовом бросил хозяин "Форда".
– Ладно, давай поговорим в моей машине, там всё и решим, – предложил Геннадий Валерьевич.
Они пошли к "Мицубиси", оставив Лёшку ждать окончания переговоров и результата, которого достигнут обе стороны.
Он осознавал своё положение, оно сейчас ничем не лучше, чем у обвиняемого на скамье подсудимых. И двое судей решают, какой вынести ему приговор. Самое страшное, что его вина уже доказана и сомнениям никаким не подлежит. Осталось только определить степень суровости наказания. Так называемые судьи явно не торопились с вынесением приговора, поэтому томительные минут ожидания бросали Лёшу то в жар, то в холод.
Немного оправившийся от первоначального шока мозг заработал на всю катушку. Не произнеся ни слова, Алёша принялся ругать себя покрепче, чем это делали многие свидетели происшествия, не стесняясь в самых резких и непотребных выражениях. От длительного самобичевания Алексей перешёл к поиску различных выходов из сложившейся ситуации. С самого начала было ясно, что расплаты ему никак не избежать, любая цена её выплаты будет ему непосильна. Как говорится, если уж ничего хорошего нет, то ему и взяться неоткуда. Оставался только один путь – бегство. Но куда бежать? К кому? Без денег, без всего, кому он нужен? Тётя Катя и так уже вдоволь из-за него настрадалась, просить её об очередной помощи после всего, что она сделала, было бы верхом ничтожества. Значит, остаётся просто утекать на удачу, без оглядки на прошлое, а там уж как Господь Бог пошлёт: или пан, или пропал. Алёша посмотрел в сторону дороги: "Ну, убегу, допустим, на вокзал, а дальше? В Москву? В Самару? В Одессу? На какие только шиши. Пешком далеко не уйдёшь, да и кушать захочется, и что тогда? Идти воровать? Поймают рано или поздно и посадят. Туда только раз попасть стоит, потом всю жизнь будешь то за решёткой, то на воле. Такое существование ни в какие ворота не лезет. Всё равно какой-то шанс всегда есть, безвыходных положений не бывает, надо просто хорошенько подумать. Самое сложное при принятии решений – непосредственно начать, приступить к действию, а там уже будет попроще. Только вот с чего начать? От чего следует оттолкнуться? К какому берегу начать плавание?" – подумал Алексей.
На эти вопросы он ответа не находил.
Наконец из машины вышли двое, ставшие невольными вершителями чужой судьбы.
Потерпевший, владелец внедорожника, направив два пальца в сторону Алёши, произнёс шаблонную фразу многих голливудских фильмов.
– Мы ещё встретимся, – с этими словами он подошёл к своему "Форду", сел в него и уехал восвояси.
Геннадий Валерьевич поманил пальцем Алексея и вернулся в машину. Лёшка сел на пассажирское сиденье.
– В общем, так, Лёха. Если не ходить вокруг да около, то вляпался ты по самые уши. Ты хоть представляешь, в какое дерьмо попал или нет?
– Да, – Алёша согласно кивнул и отвёл взгляд в сторону.
– Да, балда, ни хрена ты не понимаешь. Он с тебя десять штук требовал, не рублей, а баксов, и желал, чтобы долг ему возвратили через неделю. Въезжаешь, чем это пахнет? – Лёша кивнул. – Допустим, у меня дар уговаривать людей. Я с ним побеседовал по душам, и в итоге парень пошёл на кое-какие уступки. Цену ущерба мы оценили в пять штук, и срок расплаты назначен через две недели. Извини, чем мог, помог, – хозяин фирмы развёл руками.
– Спасибо, конечно, что похлопотали. Но если уж быть до конца откровенным мне, от этого не полегчало. Ни пяти, ни десяти тысяч у меня в наличие не имеется, даже рублей, не говоря уже о долларах, – горестно резюмировал Алексей.
– Понимаю… Положение у тебя, прямо скажем, почти безнадёжное…
– Знаю… оттого и выход лишь один, прямо сейчас пойти и лечь под поезд, а может, лучше повеситься или вены вспороть. Как вы думаете, как будет безболезненней и быстрей? – обреченным тоном вопросил Алексей.
– Смерть, она и в Африке смерть. Результат всегда один и тот же. Впрочем, у всех у нас есть выбор, жить – значит бороться, а если нет, то пиши пропало.
– В моём положении выбирать не из чего. Или я сам себя убью и не буду мучаться, или меня "прикокошут" за невыплату. Да ещё при этом может пострадать ни в чём неповинная женщина, у которой я теперь живу.
– Как я вижу, оптимизма никакого. Бороться ты не хочешь, а значит, не желаешь жить. Ну, давай, скажи мне, что я ошибаюсь, – Геннадий Валерьевич смерил парня испытующим взглядом.
– Я и сам уже не знаю, чего хочу. Так всё опротивело. Может, на том свете лучше? Никакого просвета. Вот скажите, чтобы вы делали на моём месте?
– Если ты хорошо запомнил мои слова, то я говорил, что ситуация почти безнадёжная. Знал бы ты меня получше, тогда б не сомневался: я зря слов на ветер не бросаю. Почти – это значит ещё далеко не всё потеряно. Хотя и дураку ясно, что шанс не велик. Соотношение примерно двадцать на восемьдесят, не в твою пользу. Впрочем, терять тебе всё равно нечего. Две недели срок небольшой, а деньги на кону немалые. Чтобы выкрутиться тебе из положения, придётся…
Алёша не дал ему договорить до конца, мужик явно что-то хотел предложить, но никак не решался сказать об этом вслух.
– К чёрту заморочки, говорите, что есть. Если имеется хотя бы один шанс из сотни, я им воспользуюсь, – Лёша уже начал постепенно терять терпение.
– Конечно, я сам лично тебе помочь не могу, но вот один человек очень даже может. К тому же сей субъект тесно был знаком с пострадавшим. Можно даже сказать больше: они были любовниками какое-то время. Только не спрашивай, откуда мне это известно, тебе это знать ни к чему. Сейчас запишу телефончик, – Геннадий Валерьевич корявым почерком вывел номер.
Посмотрев на бумажку с указанным телефоном, Алексей от удивления приоткрыл рот, не веря своим глазам. Про себя он повторял, что этого не может быть, однако запись свидетельствовала совсем о другом. Чёрным по белому был написан номер Ольгиного мобильника, внизу красовалось её имя. Вот уж, действительно, не зря говорят, что мир тесен: одни и те же дороги могут пересекаться по несколько раз. Алёша просто удивлялся авторитету своей знакомой. Оказывается, её знают очень многие, если не все люди этого города. Начальник заметил некоторые перемены, отразившиеся на лице парня, и сразу же поинтересовался:
– Что-то ты приобрёл болезненный вид, неужели ты знаешь, чей это номер? – Геннадий Валерьевич весь напрягся в ожидании ответа.
– Вроде девушка какая-то, Ольгой зовут, ну, впрочем, может, и женщина, и уже в возрасте. Кто его знает. Этот телефон мне ни о чём не говорит, – пытаясь сохранить спокойный тон, пояснил Алёша.
– Да нет, дружок, меня так просто не проведёшь, я на своём веку многое повидал. Уж чего-чего, а врать ты не умеешь. Темнишь, молодой человек, – не отступал хитроумный благодетель, стараясь затронуть нужные моменты, чтобы вскоре по частичке выудить интересующую информацию.
– Послушайте, я безмерно вам благодарен, но умоляю, не перегибайте палку. Если бы её знал лично, то, скорее всего, сейчас не сидел бы рядом с вами, ведь так? – Алёша разгадал его намерение и решил сразу дать по тормозам, чтобы мужик понял, что, несмотря на катастрофические обстоятельства, он тоже не лыком шит. Тем временем Геннадий Валерьевич продолжил:
