Галина Лифшиц - Девочка по имени Ривер (сборник)
– Сам с собой ходил, – твердо проговорила мама. – И никогда не слушайте чужих, которые смеют вам о близких что-то неблаговидное говорить. Не слушайте! А соседка ваша Варечке жизнь чуть не сломала, если хотите знать. Перед самой свадьбой. Никогда ее не прощу. Только потому вам и рассказываю, что сейчас она за вас взялась.
Мама вкратце рассказала о давно прошедшем событии.
Аня была потрясена и – счастлива. Жалела только о том, что ее не предупредили.
– А о чем было предупреждать? – спросила бдительная мама. – Откуда мы знали, с какого конца она к вам подступится? Я-то думала, она к детям цепляться начнет. Варе проходу не давала в свое время. А она, видите, хитрая стала. Кто ж знал, о чем предупреждать?
– Да, правда, – убедилась Анечка. – Но почему? Почему она так? Зачем?
– А не может она по-другому. Так устроена. У нее ж профессия – надзирательница женской тюрьмы! Она не выносит счастливых женщин. Рефлекс срабатывает, – повторила Варя объяснение, которое когда-то принесло ей понимание.
– Ох! – воскликнула Анечка. – Да! Теперь понимаю. Какая же она несчастная!
– Несчастная? – удивилась Варя. – Она – несчастная?
Ей не хотелось продолжать этот разговор. Приторными и неискренними показались ей слова Ани. Сан Васильна, как никто другой, умела делать несчастными окружающих. Это – факт. И результат как раз радовал ее. Она прямо расцветала после очередного скандала или подстроенной подлости. И ее еще жалеть? Да это святым надо быть. А как тут, в этом мире, станешь святой? Как с добром смотреть на того, кто душу твою растоптал, сердце разбил вдребезги?
Однако мысль о «несчастной» Сан Васильне не давала покоя, будоражила. Однажды Варя заговорила о ней со своим тогдашним другом. Веселый был человек. Жизнелюб. И богатый жизненный опыт у него имелся.
– Их нельзя обычными категориями мерить, – сказал тогда Василий. – Это особая порода. Я вот был как-то в Мордовии, там известные лагеря. И вот вокруг лагерей – поселения мирных жителей. И все эти жители знаешь, чем кормятся? Безработицы там нет. Так вот: они все работают на охране этих лагерей. Из поколения в поколение питаются человеческим горем. Ну, что там за люди и какое у них счастье, я даже не буду рассказывать. Ты бы себе такого счастья точно не пожелала. Но представь: в одной семье пришлось в гостях побывать. Отец семейства – один из начальников в ближайшей колонии. Дом – полная чаша, чистота, дисциплина. Выбегает малыш. Лет четырех. Крепкий такой, ладно сбитый. Знаешь, как щенки немецкой овчарки выглядят? Ножки прямые, сильные, взгляд исподлобья. Порода обязывает. Их на людей из поколения в поколение натаскивают. Ну и этот… детеныш человеческий. Четыре года, а предназначение свое знает, готов к нему. «Ты кем хочешь быть?» – спрашиваю. Мне по-настоящему интересно было, что ответит. Это ж обычно мама-папа к чему-то уже готовят. Тут про родителей можешь многое понять по тому, что ребенок скажет. «От’ядником!» – гордо отвечает. Смотри-ка! Еще буквы не все выговаривает, а уже мечта у него есть – других людей гнобить. И отец гордится: «У них весь детсад собирается отрядниками стать. А так и выходит: кто сам к восемнадцати не сядет, идет в отрядники, зэков охранять. Я сам с этого начинал!» Завидная доля, да? Всю жизнь за колючей проволокой провести. Добровольно себя в тюрягу заточить. Разница только в том, что вечером, если дежурства нет, идешь домой. А так – ритм жизни тот же, что и у зэков. Ты это назовешь счастьем?
– Но им-то хорошо! – возразила Варя. – Они же по доброй воле!
– Какая там у них добрая воля! Они жизнь проживают, и красоту ее увидеть им не дано. Собачья это жизнь.
Варя попробовала представить Сан Васильну на боевом посту. Как она заходит в камеры, орет своим визгливым голосом на заключенных. Как пакостит тем, кто не может ей ответить, козни строит. Вот где ей было раздолье! И всю молодость, все зрелые годы провела она в тюрьме, унижая, командуя и приказывая. Нет, тогда она как раз была счастлива. Так убежденно думалось Варе. Несчастье Сан Васильны началось тогда, когда ей время подошло на пенсию выйти. Остановиться-то она не могла. А свободных людей не погнобишь особенно. Хотя она старалась, как могла. И многое у нее получалось.
Нет, не вышло у Вари ее жалеть. Единственно, что возникло, – понимание, откуда она такая взялась на их головы. Позже выяснилось, что не было в их подъезде человека, кому бы не нагадила бывшая надзирательница.
Последние дни Сан Васили на грешной земле были страшны. Несколько дней подряд из-за дверей ее квартиры раздавались жуткие вопли. Впрочем, все проходящие мимо привыкли к ору безумной старухи и научились просто не обращать на неприятные звуки никакого внимания. Берегли нервы. А она все ругалась на проходящих, все выла по-собачьи. Потом настала тишина, на которую не сразу внимание обратили. Не орет – и спасибо. Но потом от двери пошел отвратительный тошнотворный запах. И возникло запоздалое подозрение, что с Сан Васильной что-то случилось. Вызвали кого положено, вскрыли дверь. Спасать было уже некого. Распростертое разлагающееся тело на полу. Оказалось, старуха упала, сломала шейку бедра, до телефона доползти не могла. Лежала и выла, призывая на помощь соседей. Но кто ж мог подумать…
Песня без слов
После того, что случилось с Варей накануне свадьбы, личная жизнь ее не складывалась. Мало кому могла она доверять, а доверившись, быстро разочаровывалась. В работе все шло гладко, но работа – это не вся жизнь. Замуж Варя не стремилась. Она решила, что пока не узнает человека как следует, связывать свое существование ни с кем не будет. Долгое время присутствовал в ее жизни Василий. Замечательный человек, хирург по профессии. Умный, веселый, привлекательный, открытый, он расположил к себе Варю с первых минут знакомства. Он даже сделал ей предложение, обещая вечную любовь.
– Ты – единственная, и любить тебя буду всегда! – пообещал он так искренне, что Варя поверила.
Она не отказала ему. Только попросила дать немного времени, чтобы присмотреться друг к другу. Все равно они уже жили вместе.
С ним было хорошо. Он удивлял своей искренностью и внутренней веселостью, которая редко встречается у людей. Его жизнелюбие заражало. Варе всегда хотелось улыбаться, на него глядя. Солнечная энергия имелась у человека и била через край.
После нескольких совершенно замечательных месяцев совместной жизни Вася пришел домой печальный. Сразу было видно, что что-то не так.
– Что случилось, Васенька? – встревожилась Варя.
– Варечка! Варя! Я влюбился! Такое… бывает. Ты – перетерпи. Я отойду. Люблю-то я тебя одну. Но вот…
Вася безнадежно махнул рукой и сел, понурившись, за кухонный стол.
Варя не верила своим ушам.
– Ты шутишь? – на всякий случай спросила она.
– Если бы! – сумрачно вздохнул Вася.
– Тогда что?
Варя была настолько ошеломлена, что совершенно растерялась.
– Да это пройдет! Это у меня бывает. Мне бы неделю… И все пройдет, – старался утешить Васенька.
Варя оценила, что он был предельно честен с ней. Не юлил, не врал, не затевал игры за ее спиной. Вывалил сразу.
– Я врать все равно не умею. И люблю только тебя. Вот поверь мне. Ну, так бывает. Я даже подозреваю, что у всех. Только другие скрывают. А я не смог бы.
И что же?
Страдания друга были так натуральны, что Варя согласилась перетерпеть и дождаться конца влюбленности. И очень даже успешно дождалась. Ей было больно. Но то, что обошлось без подлости и скрытых интриг, все же душу как-то согревало. Снова зажили они вполне счастливо. Через полгода Варя почти забыла о том досадном эпизоде. И даже как-то рассказывала о нем Марусе, смеясь. Та тоже смеялась, но как-то удивленно.
– Я бы не смогла, – сказала Маня.
– Чего не смогла?
– Ну забыть. Или смеяться над этим, как ты. Ты, Варюша, герой.
Варя и вправду зауважала себя после того эпизода за женскую мудрость. Она думала, что через пару месяцев вполне можно было бы и расписаться. Ей хотелось настоящей семьи, детей.
Но случилось то, что уже раз произошло. Снова Василий вернулся домой чуть ли не в слезах и снова признался:
– Варя, я влюбился!
Он не переставал клясться в любви ей, единственной. Но очередной влюбленности не скрывал.
– Умоляю! Об одном прошу! Перетерпи!
И снова она терпела. И снова получилось, как обещал Вася. Все вернулось. Но лучше прежнего не стало. Видно, нервы у Вари были уже не те. Васины влюбленности и искренние признания почему-то разрушали ее.
Однако дождалась она и третьей влюбленности, и четвертой, и пятой. Но в конце концов не выдержала. Как бы ни был хорош в любви к ней Вася, но сосуществовать по его правилам Варя все же отказалась. Они расстались друзьями. Созванивались, болтали, шутили. Вася, естественно, делился всеми своими сердечными переживаниями. Он решил, что ему судьба оставаться холостяком. Варя с ним не могла не согласиться. Тем более сердце ее оказалось занятым всерьез и надолго совсем другим человеком. Они были вместе все последующие годы.
