Лора Белоиван - Чемоданный роман
У нас с Банценом билеты забронированы на 12 января. Продажа квартиры — девятого. Так что Новый год в Мск мы будем отмечать по дореволюционному календарю.
Двадцать девятого декабря в городе В. было до ужаса холодно, минус тридцать со штормовым ветром — это для города В. с его стопроцентной влажностью и совсем не континентальным климатом многовато.
На улице у людей отваливались лица, и никто их не убирал, потому что спецтехника не могла продраться сквозь сугробы. Невиданный в этих местах мороз держался пять дней, и в конце концов почти никто уже не рисковал выходить из дому, и ураганный ветер гонял по пустынным улицам потерянные кем-то носы, щеки, губы и глаза. Иногда мимо окон на большой скорости проносило чью-то отвалившуюся задницу, а иногда — и целого, но, конечно, неживого и уже стеклянного насквозь человека.
Зрелище это было настолько тягостным, что оставшиеся в живых люди почти прекратили пользоваться окнами, и их — в зависимости от достатка владельцев — затянуло паутиной, расписало словом «хуй» или узорами под Гжель, или, как у меня, закалякало классической графикой с любимым Дед-Морозовым сюжетом. С одной стороны, хорошо: не видно летающих жоп. С другой — тоже хорошо: не видно моря.
И никто не видел, куда я положила новогоднюю елку.
Раннее утро второго января.
Правое ухо болит.
Если по эзотерике, то наслушалась какого-то говна, а если по жизни, то справа у меня окно, из которого дует. Может, имеет смысл передвинуть стол, но тогда будет как по эзотерике.
Обычно я слышу этот звук перед сном, но из-за Нового года перевернулись сутки. Всю жизнь была совой, а тут — подорвалась жаворонком под сигнализацию соседского «Escudo»: в 6:00 тот приветствует хозяина хрипловатым взвизгиванием.
Кофе пахнет ничем. На цвет — нормально.
Потихоньку «Pink Floyd».
Вместо резюме — три часа фигни в интернете.
Новостей нет.
Местное время — семь утра. В Мск, Спб и в ряде других городов — только полночь, а где-то и того меньше. Люди из прошлого. Ложатся спать. Некоторых я знаю и мысленно с ними.
Прижаться ухом к лампе.
«Лора — дура», — прямо через плафон.
Да ну нафиг. Уже было б лет шесть, как мне надоело работать в офисе, что на Новом Арбате.
Тянет яичницей с лестницы. Как можно хотеть жрать в такую рань?
Собака, иди спи давай. Пусть хоть сперва рассветет, что ли. Отвали, кофе не дам. Фу, говорят.
Постой. Ухо погрею.
Спамеры не знают отдыху, но меня почему-то не возбуждают курсы английского в Мск, дешево. От них тоже пахнет яичницей.
Еще кофе? Еще кофе. Будьте добры.
Да запросто. Лора не жадная.
Лора — дура.
Новый «Ворд» подчеркивает мое имя красным.
Добавить в словарь.
Утро — это почти как ночь, только хуже.
В окне — синенькое. Сейчас посадят на санки и — в детский сад. Вечером принесу домой полные трусы пластмассовой мозаики.
В Мск, Спб и ряде других городов — Present Continuous, который отсюда — чистейший Past Perfect.
«Наша дочь — клептоманка».
Ваша дочь — дура.
Собака, секи, как быстро светает. Пойдем обоссым колесау «Делики». Тихо, не топай как бегемот. Молча пойдем, молча обоссым. Я, конечно, в качестве наблюдателя. Даже где-то рефери. В прошлый раз, несмотря на конкуренцию, у тебя получилось просто снайперски.
Надо спросить у соседа, где он ставил желтое литье.
Дай пять. На счастье.
Местное время 8 часов 8 минут.
Ничья.
Забыла, как Future Indefinite в сослагательном наклонении. По-моему, такого нету. Правда, курсы английского в Мск дешево, так что шанс есть, шанс есть.
Зато я снова могу курить. Вчера думала, что никогда.
Новый год — фигня. Ничего не изменилось, кроме времени суток. И то, и другое — временно.
А Дед Мороз был без бороды. Он стоял, покачиваясь, и ссал на колеса «Делики».
— Где борода? — спрашиваю.
— В кармане.
— А где подарок?
— Нэту.
Вот скотина.
— Отвернись, — говорит, — дура.
В Мск, Спб и ряде других городов полвторого ночи.
В городе В. — 8:30 утра и вид из окна на Босфор Восточный.
«Абакан» на рейде, груженный контейнерами в три яруса.
Паром из Славянки — по нему можно сверять атомный Гринвич.
Солнце над Босфором — в больное правое ухо.
Я — дура.
Я никогда отсюда не уеду.
2003–2008
