Кармело Сардо - Сорняк
– Придурок! Если увижу тебя нюхающим кокаин, мозги вышибу!
Он почти застенчиво улыбнулся мне, в то время как в раскрытых дверях ванной показалась светлая детская головка, и ребенок крикнул: “Ужин готов!”
Моника знала итальянские традиции, поэтому на столе оказался свежеиспеченный хлеб.
За ужином я заметил, что Йорге не пьет даже вина. Дома он вел себя, как добропорядочный, достойный всякого уважения, внимательный отец: я даже вообразить не мог, что этот варвар – громадных пропорций, с орлиным носом и белобрысый, как футболист Грубеш, – способен на нежные чувства. В тот момент я полюбил его.
Я болтал с Моникой. Я настолько привык к разговорам с проститутками, сутенерами и ворами разного пошиба, что, черт возьми, забыл, что значит нормальный цивилизованный разговор.
Чуть погодя Моника сухо скомандовала детям попрощаться со мной и идти спать. Я удивился, что никто из детей не стал капризничать. Девочки поцеловали меня и попрощались – изящно, точно маленькие принцессы, а мальчик протянул руку: я крепко пожал ее.
Когда дети улеглись спать, мы сидели перед зажженным камином с длинными кубинскими сигарами и с бокалами бренди. Тогда я узнал настоящего Йорге.
Он вел двойную жизнь. Иногда, как он объяснил мне, ему необходимо было сбрасывать маску порядочного человека и выходить за рамки приличий. Он не выносил своего образа жизни. Йорге руководил одним из отделов крупной страховой фирмы в Германии.
Лишь тогда до меня дошло, почему он иногда подолгу исчезал. Йорге не был ни вором, ни грабителем, как я думал. Богатство досталось ему по наследству.
После третьего бренди он, растрогавшись, сказал, что никто не сделал бы для него того, что сделал я. Я хотел открыть ему правду, но Йорге словно находился под действием чар, которые я не решался разрушить. Я решил помедлить со своей исповедью и прежде посоветоваться с Фофо и Лео. Хотя я решил для себя: Йорге станет нашим другом. Но это означало, что впредь я не должен зариться на его деньги.
В тот вечер мы даже поговорили о сестренке Лидии. Йорге сказал, что знает толковых врачей в Милане, которые задолжали ему. Пока он говорил об этом, его глаза блестели. Воображаю, насколько его радовала возможность принести хоть какую-то пользу обществу после всех тех безобразий, которые он учинил.
На неделе Йорге обсудил дело со своими друзьями и даже предоставил мне маленький частный самолет, который должен был отправиться в Милан. Йорге был действительно влиятельным человеком. Прежде, наблюдая за ним, я думал, что он всего лишь богач, грубый и неотесанный. Он и был таковым. Но не только.
Прежде чем сесть на самолет, предоставленный Йорге, Лидия и ее сестра обняли меня. В их глазах читалась благодарность. Я хотел сказать им, что это всего лишь случайность.
Пришлось придумать для Селении отговорку, почему я не могу лететь с ними в Милан, – ведь девочка мечтала, чтобы мы с Лидией поженились. Не мог же я сказать ей, что скрываюсь от закона.
Они вернулись несколько дней спустя. Известный ортопед, осмотрев Селению, сказал, что потребуется время для изготовления нового протеза. К тому же девочке придется ездить в Милан для последующих осмотров. Йорге был готов оплачивать все дальнейшие расходы на врачей и на дорогу, и теперь ничтожеством чувствовал себя я. Я жульничал в карточной игре с ним и продолжал обманывать его. Более того, с наглым видом я заявил:
– Прощаю тебе должок – по твоей вине у меня возникло немало проблем.
Вместо ответа Йорге обнял меня так сильно, что это объятие с лихвой погасило все наши взаимные долги. Этот богатырь не осознавал собственной мощи.
Однако Лидия хотела, чтобы я рассказал ему всю правду.
– Он этого не заслуживает, Антонио. Давай скажем ему все.
– Послушай, он счастлив, что нашел настоящих друзей, которым может доверять. Зачем отнимать у него эту радость? Почему бы не доказать ему нашу дружбу на деле? К тому же, когда мы обманули его в карты, он не был нашим другом. Йорге хотел надуть нас, а мы надули его. Пусть все остается, как есть. Не будем морочить себе голову.
Но суровый взгляд Лидии заставил меня изменить мнение:
– Хорошо, сделаем по-твоему. Только у меня не хватит духу рассказать ему все.
Только Лидии, с ее мягкостью, удалось бы подобрать нужные слова, чтобы открыть Йорге правду.
Это случилось так. Лидия рассказала ему о наших карточных уловках, а он, к нашему удивлению, ответил, что в тот вечер сам догадался, что мы мошенничали. И затем напомнил Лидии, что ее не было во время драки на дискотеке.
Позже Лидия спросила меня, чем же памятна та драка. И я засомневался, что у меня в голове сложилась верная картина происходящего.
Тем вечером на озере
Нам с Лидией было хорошо вместе. Но мы никогда не занимались любовью. Однажды я попытался обнять ее, но она мягко отстранилась. Жизнь настолько ожесточила ее, что Лидия никогда не говорила о любви, а только о деньгах. “Любовь – это роскошь, которую я не могу себе позволить”, – повторяла она.
Я уважал ее выбор, и мы прекрасно ладили. Мы проводили целые дни душа в душу – иным парам такое даже не снилось.
Ночью Лидия всегда возвращалась к сестре: Селения с трудом привыкала к жизни в Германии, и ей по-прежнему слышались взрывы бомб. При каждом резком звуке она вскакивала со стула, ее пугала темнота. Пережитые несчастья сделали Селению гораздо старше ее возраста. Ее глаза видели то, что не должны видеть глаза ребенка.
На всей земле у них с Лидией не осталось места, куда можно было бы вернуться. У них не было дома.
На их глазах убили мать, отца, братьев и вырезали всю деревню.
Спасаясь и убегая от резни, Селения напоролась на мину. Моя трагедия, по сравнению с тем, что выпало на долю ей, казалась пустяком.
Как-то вечером я пригласил Лидию на ужин, сказав, что нам нужно поговорить. Игра не могла продолжаться бесконечно. Лидия искала спокойствия, уверенности в завтрашнем дне, а в жизни, которую мог предложить ей я, хватало всего, кроме спокойствия и надежности. Я хотел объясниться с Лидией, особенно после того, как жена моего друга Лео рассказала ей, что случилось с моей семьей на Сицилии.
Она хотела одного: покоя. Именно покоя я не мог ей обещать. Я задался целью отомстить за смерть родных – о спокойной жизни не шло и речи. И естественно, я не строил планов на будущее. Судьба всегда распоряжается по-своему, это правда. Но свою судьбу я знал. Понимал, что меня ждет. И пытался уяснить, что связывает меня с Лидией. Что мне нужно от нее. Почему я терял голову, находясь рядом с ней? Неизвестно. Но я желал обнять ее, владеть ею, любить ее.
Я выбрал приятный итальянский ресторан “Хижина” на берегу озера. “Отличное место для прощального ужина”, – подумал я с горечью.
Нас тепло встретил сам хозяин, мой друг Марио. Увидев рядом со мной Лидию, он учтиво взял ее за руку и чуть не поклонился ей. Она протестовала против такой любезности, которая была ей не по душе.
– Если бы я вошла одна и не в вечернем платье, думаешь, твой друг стал бы со мной церемониться? – спросила она цинично, пока я отодвигал стул, приглашая ее сесть.
– Лидия, пожалуйста, долой политику. Я в ней ничего не смыслю, я невежда, однако не настолько слеп, чтобы не видеть: коммунизм обречен, и не только на Западе. Разве падение Берлинской стены не красноречивое тому доказательство?
Она стояла, молча глядя мне в глаза. Я бережно обнял ее за плечи и попросил присесть. И продолжил разговор с максимальной деликатностью:
– Я хотел сказать, что политика и религия – главные виновники всех трагедий в мире. Да, согласен, без них невозможно социальное устройство, но мы должны научиться быть более гибкими и всегда сомневаться в том, что нам кажется непреложной истиной.
Мы помолчали. К столу бесшумно подошел официант и принес меню, а также бутылку белого вина, выбранного для нас хозяином ресторана. Почти сразу же явился другой официант и осторожно убрал меню: Марио сам решит, чем нас угостить, сообщил он.
Я нежно погладил руки Лидии:
– Прошу тебя, расслабься.
Я смотрел на нее. Она была прекрасна.
– Сначала меня раздражали твоя наглость и самоуверенность, – сказала она вдруг, – я не привыкла, чтобы со мной обращались так легкомысленно. Я подумала, хорошо бы проучить тебя, хотя и подозревала, что сильно тебе нравлюсь.
Тем временем официант принес ужин: хозяин выбрал рыбное меню. Лидия сказала, что терпеть не может омаров – ей казалось, они жесткие. Я уверил ее, что сегодня она с удовольствием съест целых двух омаров. Я порезал мясо на кусочки и заставил ее закрыть глаза, обмакнул кусочек омара в соус и дал ей попробовать. Сначала Лидия протестовала, но я попросил ее не сопротивляться: каждый кусочек был просто восхитителен. Вино разгорячило нас, а песни Адамо на французском языке добавляли вечеру романтики. Мы были как во сне.
После ужина Марио предложил нам выйти на внешнюю галерею. Огромная полная луна отражалась в озерной воде. Я обнял Лидию и поцеловал ее. Сначала едва коснувшись губами, потом более настойчиво. Нас охватило желание, и голос рассудка смолк.
