Наталья Лайдинен - Индия глазами русского Шивы. Роман-путеводитель
Как только сцена была отснята, режиссер завопил и кинулся к Дине. Прима на секунду поджала губки, глянув на мою легкомысленную подружку, и удалилась в сопровождении нескольких поклонников. Я сгруппировался, готовясь прийти на помощь подруге.
– Спасибо! – бросился ко мне пожимать руку помощник. – Это замечательная находка – танцующие под индийскую музыку колонизаторы! Мы обязательно включим это в фильм.
– Ты представляешь, мне предложили приехать сюда еще сниматься! – через полчаса, хохоча, рассказывала мне Дина. – Оказывается, у меня довольно редкий цвет волос! Мне сказали, здесь я могла бы быть тут звездой…
– Оставайся! – рассмеялся я в ответ.
Еще мы побывали в храме Хадимбы, больше похожем на небольшую пагоду. Обычно живая и непосредственная, Дина там неожиданно притихла, заглянув в темноту. Этот храм – старейший в Манали, выстроен вокруг скалы и посвящен Хадимбе (или Хирма Деви), супруге Бхимы, самого сильного из пяти братьев-пандавов. Хадимба считается здесь воплощением могущественной и страшной богини Кали.
История тысячелетий, как речка Биас, бежала где-то у самых наших ног. Нам с Диной было неожиданно хорошо и легко вместе, как будто мы знали друг друга сто лет и вовсе не собирались расставаться.
Вечером Дина весело пила банановый ласси в кафе и куталась в просторную индийскую шаль. Она в очередной раз удивлялась тому, что индийский официант не понимает ее превосходного английского с хорошо поставленным произношением.
– Тут не нужен превосходный английский! – рассмеялся я. – Тут нужен индиш. Произноси все, как пишется. Не употребляй никаких вежливых и сложных грамматических форм. И дело пойдет!
Дина по-прежнему отказывалась общаться с израильтянами, предпочитая всем мое скромное общество. Казалось, так теперь будет всегда. Но дата отъезда Дины приближалась с суровой неумолимостью. Несколько раз на мобильный звонил ее отец, и она подолгу разговаривала с ним на непонятном мне языке. Мне казалось, тон разговоров был более чем повышенный. После таких бесед Дина несколько раз плакала.
Перед самым отъездом я рассказал ей историю Клары-Светы, которая отчего-то не шла у меня из головы.
– Она кто, твоя подружка? – перебив меня, спросила Дина и прищурилась.
– Нет. Мы видели друг друга всего несколько дней.
– Ладно, попробую узнать что-нибудь про нее. Давай запишу имя.
– Но она в Гамбурге, а ты в Тель-Авиве!
– Это неважно, у меня есть кое-какие мысли. Попробую что-то придумать. Ты меня заинтересовал…
Мне было отчаянно жалко отпускать Дину. До последней минуты я не верил в расставание.
– Зачем тебе уезжать? Оставайся! – умолял ее я. – Тут можно жить без документов. Посмотри на меня! Тут вообще все можно. Почти…
– Извини, я должна вернуться в Израиль…
Она держалась твердо, но тоже всплакнула перед отъездом и, бросившись на шею, обещала все уладить и приехать снова через месяц или два. Что-то мне подсказывало, что этого не будет. Сердце разрывалось, но я клятвенно обещал ей беречь себя в этой дикой стране и писать ей электронные письма.
На самом деле чувствовал, что, скорее всего, теряю Дину навсегда. Но удерживать ее против воли не мог.
* * *После расставания с Диной я сразу вернулся в Дхарамсалу. Впервые в Индии у меня была натуральная депрессия. Я писал Дине каждый день, она отвечала редко. Меня задевало, что письма были сухими, становились все короче, а потом она и вовсе писать перестала. Я вдруг в очередной раз почувствовал себя брошенным, ненужным, одиноким. Надо же – только опять увлекся, и такой же облом! Ведь обещал же себе – завязать с бабами! К чему?
Как ни странно, слава о моих компьютерных навыках бежала впереди меня и за время моего довольно длительного отсутствия даже преумножилась. Работы сразу навалилось невпроворот, и это было единственным и лучшим лекарством от депрессии. Со мной даже чересчур уважительно здоровались местные жители, а владельцы отелей и кафе старались накормить бесплатным ужином, в надежде на то что я установлю им технику получше, чем у соседей.
Поработав так несколько месяцев и подустав от местной тусовки, я решил сменить обстановку и отправился в Ришикеш. Это не так далеко от Дхарамсалы, в соседнем штате, можно легко добраться на автобусе. Дина несколько раз говорила мне, что много слышала от знакомых об этом городе и тоже хочет съездить в Ришикеш. Я решил послать ей фотографии.
По пути я наблюдал, как экстремально индусы переправляются через горные ущелья. Мостов в горах, естественно, нет. Между обрывами под углом градусов в тридцать просто натянута проволока. По ней вверх-вниз болтается небольшая корзина. В нее забиваются по паре индусов, корзина по проволоке буквально слетает с высокого края на низкий. В обратную сторону – надо напрячься и хорошо руками поработать. Экзотика!
День пути через городок Дехра Дун – и я у цели.
В Ришикеше ощутимо жарче, чем в Дхарамсале. Мне как-то сразу не очень понравился этот густой, влажный воздух, пропитанный тысячей характерных индийских запахов. Я увидел Ганг, великую священную реку, но она меня не впечатлила. Перед глазами вновь стояло веселое, веснушчатое лицо Дины с зеленоватыми глазами-чертиками.
Ришикеш оказался разделенным рекой на две части, над водой раскачивался легкомысленный подвесной мост. В центре города, как в остальной Индии, слишком много народу, грязно и шумно. Если после дождя неудачно ступить на плитки мостовой, можно получить прямо в лицо фонтан зловонной жижи. Многие туристы об этом не знают и часто «наслаждаются» последствиями этих фонтанов-сюрпризов. По обе стороны узких улочек – перманентно гниющие помойки.
Я поселился в Сварг-ашраме, где обычно селятся иностранцы. Это на самом деле никакой не ашрам, а довольно крупное поселение, расположенное немного в сторону от шумного, суетливого центра Ришикеша. Хотя и тут полно зазывал и попрошаек. Один мне особенно понравился. Подошел ко мне как-то старичок индус с табуретом и видавшим виды чемоданчиком. Он деловито показал на меня пальцем:
– Рюски?
Я кивнул удивленно.
– Сисю брею! Сисю брею! – радостно завопил старичок, ставя на землю колченогий табурет и показывая на чемоданчик.
– Какую еще сисю?
Насилу разобрались: предприимчивый старичок оказался брадобреем на выезде и просто предлагал мне присесть, почистить уши и побриться. В Индии это такой почти сакральный ритуал, который можно частенько наблюдать на улицах: прочистка ушей угрожающе длинной палочкой с серной ватой на конце и бритье тупой опасной бритвой на табурете напротив разбитого зеркала. Я отказался, естественно, и от первого, и от второго. Старичок не расстроился и жизнерадостно побежал охмурять кого-то из иностранцев дальше, теперь уже на английском языке.
Ришикеш был мне интересен еще и с той точки зрения, что за время, проведенное в Индии, я от многих искателей слышал об этом небольшом городке как о столице мировой йоги. Возможно, это и так. Во всяком случае, число объявлений с приглашениями на занятия – от банальной «физкультуры» хатха-йоги до «высших духовных практики» – зашкаливало за все разумные пределы. Ашрамов и ашрамчиков, от многоэтажек до полуразвалившихся хибар, тут сотни. Сразу не понравилась бьющая в глаза чрезмерная растусованность. Количество искателей и странников всех национальностей тоже впечатлило. Город показался мне еще более попсовым, чем Дхарамсала. Не зря некоторые искатели шутят, называя город «риши» – кэшем: типа мудрость по сходной цене.
В первый же день встретил на улице троих веселых соотечественников. В компании с двумя обкуренными индусами они, не обладая должной сноровкой, пытались схватить за рога худую горбатую корову. Есть такая примета, почему-то широко известная именно русским: если схватить индийскую корову за рога и хорошенько тряхнуть, дальше в жизни ждет необыкновенная удача. Корова, не понимая, почему на нее объявлена охота, естественно, брыкалась.
– А я тебе говорю: отдай рог! Слышишь, отдай рог! – заливался визгом один из русских, пытаясь запрыгнуть на корову сбоку.
Видимо, последнее обстоятельство переполнило чашу терпения коровы. Не намереваясь и далее терпеть издевательства, она что было дури боднула незадачливого искателя приключений.
Такого многоэтажного мата я давно не слышал.
Собственно, мне было просто интересно разобраться, есть ли что-то необычное в Ришикеше, помимо того что разводилы-индусы предлагают йогу на каждом углу в любом более-менее посещаемом европейскими туристами месте, которое отчего-то считается священным, или нет. Честно говоря, так и не смог для себя до сих пор ответить на этот вопрос. Но кое-что интересное я здесь, бесспорно, увидел.
Центр притяжения большинства туристов в Ришикеше, конечно, ашрам «Битлз», расположенный на склоне горы. Там в 1968 году битлы провели немного времени с гуру Махариши Махеш Йоги, сверхпопулярным тогда в Европе и Штатах основателем школы трансцендентальной медитации. Сколько дней там на самом деле продержался каждый из битлов, я точно не знаю: по легенде, они вместе прожили там два месяца и написали «Белый альбом». Но еще Андрей в первый месяц моего пребывания в Индии рассказывал мне, что все было не совсем так. Пол Маккартни не выдержал гораздо раньше, плюнул на все и уехал. Следом потянулись остальные битлы. И только убежденный Джордж Харрисон, прах которого был недавно, согласно древним индийским традициям, развеян над Гангом, до конца оставался прилежным учеником Махариши. Он подолгу жил в Индии и на самом деле проникался ее культурой, философией, музыкой. Когда Харрисон вместе с известным музыкантом Шри Шанкаром вместе пели знаменитую мантру «Ом мани падме хум», говорят, на слушавших это производило колоссальное эмоциональное впечатление.
