Самат Сейтимбетов - Дорога Гермионы (Г.П. и свиток Хокаге - 3)
Разметав ветки, прорвались две бомбы биджу, ударились во вспыхнувшую багровую стену барьера. Ослепительное сияние залило все вокруг, Тотсуо упал ничком, закрывая глаза, но свет все равно пробивался. Какая-то разновидность бомбы, сообразил Тотсуо, ощущая, как дрожит жаба под ним, в такт движений Джирайи и его гэта.
Его тронули за плечо, и Тотсуо открыл глаза, поднялся.
Разломанный лес и огромнейшая воронка, уничтожившая половину поля боя, глубиной метров в сто, предстали его глазам. По другую сторону воронки шиноби Облака скрывались в лесу, точнее в буреломе поваленного леса, ловко прыгая по поваленным вековым стволам. Бык-Осьминог и Кошка прикрывали их отступление, вкупе с висящим сверху Цучикаге.
-- Куда?! - вскричал Джирайя, и Тотсуо с облегчением понял, что слух вернулся.
Какая-то группа особо нетерпеливых вырвалась вперед из рядов шиноби Листа, устремилась в погоню. Над ними парил Чоумей, грозно жужжа и щелкая, на ходу втягивая воздух, чтобы выплюнуть очередную технику. Цучикаге остановился, развернулся, разводя руками.
-- Стихия Атома: Симфония Уничтожения! - почти нежно пропел Ооноки, разводя руки, между которым немедленно засверкал десяток миниатюрных сверкающих ядер.
Удар его техники смел группу смельчаков, углубил воронку, нежными переливами ударил во вспыхнувший вновь багровый барьер. Тотсуо видел, как Чоумей скрывается в сиянии, и слышал переливы взрывов, образующие нарастающую мелодию, и тут же диссонансом в музыку ворвался рев Семихвостого, выпустившего атакующую технику.
Осьминог махнул щупальцами, сбивая взрывных жуков, и устремился дальше.
Сияние исчезло, и Тотсуо увидел, что Чоумей исчез, превратился в девушку, повисшую в воздухе на четырех крыльях, и Тотсуо ощутил, что уже больше не в силах удивляться. Увиденного сегодня, впечатлений и ужаса, мне хватит на год, а то и десять, тупо подумал чунин.
-- Все назад! Не преследовать! - прогремел новый приказ Цунаде.
-- И это правильно, - выдохнул Джирайя. - Старый хрен Ооноки полон сил, симфонией ударить!
-- Что это было в конце, Джирайя-сама? Большая белая фигура?
-- Дейдара бомбу пустил, - рассеяно ответил Джирайя, оглядываясь. - Надо узнать, что с Наруто и выпить сакэ!
-- Раз мы тебе больше не нужны, то мы пойдем, - проворчала жаба на левом плече.
После чего все жабы исчезли с хлопком, а Тотсуо, перекувыркнувшись, ловко приземлился.
-- У меня есть сакэ, Джирайя-сама! - протянул он флягу саннину, приземлившемуся рядом.
-- Опытный, - одобрительно хмыкнул Джирайя. - Идем, узнаем, что там с нашими, а потом найдем Цунаде и напьемся!
Тотсуо обвел взглядом уцелевший кусок равнины, заваленный трупами, и кивнул. Отходя от накала и ярости сражения, он и Джирайя медленно побрели к расположению медиков, стараясь не наступать на мертвых шиноби.
Глава 30
23 мая 79 года. Госпиталь Конохи в стране Весны.
Фуу, прихрамывая, медленно и неуклюже шла по широкому и просторному, залитому светом, отмытому и надраенному больничному коридору. Тыква Гаары, поддерживающего ее, мягко била по ягодицам Фуу, рождая в теле отголоски былой боли. Чоумей в какой-то момент впал в ярость и стал сражаться неразумно, а расплачиваться за это пришлось Фуу, после битвы, когда все закончилось. Но сейчас джинчурики было хорошо, ей было приятно идти рядом с Гаарой, было приятно выздоравливать и находиться здесь, в стране Весны. После визита к Наруто, Фуу планировала немножко полетать перед процедурами, вдохнуть целительного горного воздуха.
-- Не торопись, Гаара, - сказала она, когда джинчурики Суны в какой-то момент ускорился.
Фуу с мудростью и серьезностью, которую никак нельзя было в ней заподозрить, не стала развивать тему Темари и Шикамару, находящихся сейчас в одной больничной палате. Впрочем, Гаара мог быть спокоен, единственная близость, которая могла быть доступна его сестре и наследнику Нара, оставалась духовной. Темари почти безвылазно сидела возле тела Шикамару, но Гаара все равно вел себя беспокойно.
Сумей он заглянуть в себя, то обнаружил бы ревность к человеку, который уводил у него сестру. Пускай в последние полтора года Гаара стремительно социализировался, все равно привязанность к Темари, общавшейся с ним, когда он еще был чудовищем, оставалось самой глубокой. Фуу, сдружившаяся с Гаарой, ощущала это инстинктивно, и старалась больше времени проводить вместе, как будто пытаясь компенсировать собой отсутствие Темари в жизни Гаары.
-- Вот, - Гаара остановился напротив двери одной из множества палат.
Некоторое время он и Фуу стояли, не решаясь зайти. Но тут дверь палаты сама распахнулась, и оттуда почти вылетела Хината, красная и злая, удерживаемая за воротник крепкой рукой Сакуры.
-- Иди, выспись, помойся и поешь! - рычала Сакура. - Думаешь, много радости Наруто будет, когда он очнется и увидит твой заплаканный труп? Давай, приведи себя в порядок! Тебя дела клана ждут, а ты тут с ума сходишь!
-- Ты... ты... злая! За что тебя Наруто любит?! - вскричала Хината, убегая и размазывая слезы по щекам.
-- Привет, Фуу, Гаара, - мягко и непринужденно, как будто ничего не было, сказала Сакура.
-- Эм, сестренка, ты как-то резковато с ней, - заметила Фуу.
-- Ничего, встряхнется и переживет, - отрезала Сакура. - Пускай лучше на меня злится, чем с ума сходит рядом с Наруто. Вы же его пришли проведать?
Фуу и Гаара переглянулись, кивнули и зашли в палату.
-- Цунаде-сама лечит его каждый день, и он сам быстро регенерирует, еще день-два, и придет в себя, а через неделю будет снова бегать и орать, что станет Хокаге, - пояснила Сакура из-за спины.
В это мало верилось при виде горы бинтов, фактически мумии, на месте Наруто. Юный шиноби был замотан так, что наружу торчал только нос, и лежал он точно так же, как мумия. Неподвижно и безмолвно. Гаара тяжело вздохнул, но ничего говорить не стал.
-- И все же ты неправа, сестренка, - заметила Фуу напоследок. - Или спровадила конкурентку?
-- Что? Я? - вспыхнула Сакура.
-- Не нравится, когда говорят гадости?
Сакура сжала кулак, вспыхнула, но все же сдержалась и промолчала. Гаара потащил Фуу дальше, чувствуя, как в спину ему упирается взгляд ученицы Цунаде. Сакура, гневно дыша, очень хотела сломать кулаком стену, но сдержалась. Она ирьенин и боец, и ученица Цунаде, и должна держать себя в руках!
Ощущая, как подергивается веко на правом глазу, она пошла в обход по палатам.
Хината бежала по коридору, размазывая слезы по щекам, и не видя ничего от злости на себя, на Сакуру, от страха, что Наруто умрет, если ее не будет рядом. Она не должна сдаваться! Она должна сражаться! Но получалось почему-то совершенно наоборот, и от презрения к самой себе, слезы Хинаты лились еще сильнее.
Затем она влетела в какое-то мягко-жесткое препятствие и отлетела на пол.
-- Хината-сама! Кто вас обидел?
-- Сю-сан! - Хината вскочила, поклонилась.
К стыду и презрению добавилось еще и жгучее чувство, что Сю, правая рука отца, видел ее такой. В этот момент эмоционального и физического страдания, Хината ощутила, что сходит с ума, и опять обратилась за помощью к привычным для нее ориентирам и ценностям. Разве Наруто сдался бы? Она много раз обещала самой себе не сдаваться и сражаться, и много раз нарушала это обещание, бессильно сжимая кулаки и рыдая в одиночестве, но теперь, теперь все менялось.
Хината ощущала, как внутри нее как будто лопаются невидимые пузырьки, как будто кто-то выбивает ее тенкецу, и чем больше лопалось этих пузырьков, тем спокойнее она становилась. Она ощущала, как на нее нисходит осознание "Пути Ниндзя", осознание того, что отступить -- все равно, что умереть, и внезапно вспышкой озарения поняла, что чувствовал Наруто, когда вставал, раз за разом и кричал, что "Узумаки Наруто никогда не отступает!"
-- Хината-сама? - обеспокоенно спросил Сю, после минутной паузы.
Хината стояла посреди коридора, глядя на него невидящим взором, светлея лицом на глазах, даже слезы высохли и пропали. Сосредоточие мысли, такое Сю несколько раз видел, но никогда бы не подумал, что Хината способна на такое. Правая рука Хиаши разделял взгляды главы клана на дочь, и собственно, поэтому и явился в госпиталь. Помочь слабой девочке, подготовить ее к трагическому событию и церемонии.
