Валери Тонг Куонг - Провидение
В прошлом году мне пришлось пройти полное медицинское обследование для страховки: я покупал виллу в Каннах. Чистое безумие, чуть ли не за пять миллионов евро, но надо было видеть всю эту красоту, флорентийский стиль, пять спален, каждая с отдельной ванной, оборудованной джакузи, внутренний лифт, бассейн и роскошный вид на мыс Антиб. Я был совершенно здоров, ни малейшего темного пятнышка в легких, разве что за уровнем холестерина стоило последить, но у кого в моем возрасте нет этой проблемы? Единственная тень на полотне, по словам моего терапевта, это группа крови. «Нулевая, резус отрицательный – тут вы соригинальничали, старина. Или, скорее, прокололись. Но, в общем, пугаться не стоит, обычно у них есть запасы для редких групп».
Я бы хотел, чтобы мне сказали, что предусмотрено на сегодня: что нормально, что ненормально?
Я бы хотел, чтобы мне сказали, что я буду делать на этой сказочной вилле, один в бассейне.
Я бы хотел, чтобы мне сказали, как стереть из памяти три последних года. Как перезапустить программу. Больше никакой Либби, никакого велосипеда. Другие проблемы, другие испытания: я не прошу невозможного. Но только не эти.
Санитар снова уложил меня на каталку. С помощью подручного. Целых двое – это уже серьезно. Алина все еще была в коридоре, когда мы поехали по нему в обратную сторону, на сканирование. Она попыталась пошутить: ей уже наверняка сказали, а иначе почему у нее такая удрученная физиономия?
– Все будет в порядке, Том. Хочешь, чтобы я предупредила кого-нибудь?
Нет, никого, спасибо. Спасибо за заботу. С тех пор как я обнаружил тебя в объятиях Либби, никого не осталось. Не думай, будто я злюсь на тебя, Алина. Это просто констатация, сто раз виденная история, история типа, у которого было столько друзей, а он в конце концов заметил, что не осталось ни одного. Предупредить кого, зачем? В этот час Натан готовится к своей очередной вечеринке в стиле блям-блям, моя бывшая жена красит себе ногти, болтая по телефону со сварливой подружкой, коллеги заняты своими делами на факультете, компаньон говорит о съемках с ответственным за кино на телевизионном канале. Им всем есть чем заняться, все лучше, чем держать меня за руку.
У Алины глаза полны слез.
– Ты слишком сентиментальна.
Что, впрочем, и объясняет это.
– Я останусь с тобой, – бормочет она, пока коридоры сменяют друг друга.
Внезапно боль усиливается. Хочется пить. Срочно. Мои веки падают, живот как деревянный, я паяц, кукла. Я отказываюсь терять сознание. Борись, Том, борись! Вокруг меня хлопают двери, воздух леденит, взгляд затуманивается, у меня уже нет сил, я слышу Алину:
– Ты выкарабкаешься, Том…
А что, речь уже о выживании?
Наступает тишина. Последний образ, всплывающий в мозгу, это белокурая девица с псом на поводке, которая вопит: «Мудила Том!» Я содрогаюсь, и на меня падает черная простыня.
Dear Prudence
Я обежала улицу дважды, в ту и другую сторону. Моя машина куда-то запропастилась. Учитывая количество полицейских, скопившихся перед оградой больницы, мысль об угоне можно отбросить: наверное, в спешке я оставила ее на месте, забронированном для «Скорой помощи», и ее увезли отсюда. Придется искать среди эвакуированных тачек.
Я направилась на стоянку такси. В очереди ожидали десятка полтора человек. Я спросила стоявшую впереди даму:
– Вы давно ждете?
– О да. Из-за этого взрыва тут все вверх дном. Большинство такси, которые сюда приезжают, уже заказаны на обратную дорогу. Если вам духу хватит, советую пройти пешком до следующей стоянки или поехать на общественном транспорте. Я бы и сама так сделала, если бы не так устала.
Я поблагодарила ее. Бросив быстрый взгляд на план метро, поняла, что нахожусь всего в двадцати минутах от стоянки арестованных машин, может, даже меньше, потому что был самый час пик. Я поспешила, пытаясь дозвониться до Клары. Напрасно, она уже говорила с кем-то. С Версини? Что он ей расскажет о встрече? Потребует мою голову? И будет ли Клара настолько честна, чтобы меня поддержать? Я бы хотела быть достаточно сильной, чтобы думать о чем-то другом, доверять Кларе, себе самой, в общем, жизни. Но тогда надо быть наивной или забывчивой, игнорировать, кто такая Клара, или родиться в чужой шкуре.
Перрон был забит людьми. Я редко езжу на метро, но несмотря ни на что, мне это показалось ненормальным. Я прождала минуты две-три, и тут по громкоговорителю почти чувственный голос объявил: «Из-за пострадавшего пассажира на линии восемь движение по-прежнему сильно затруднено. Мы приносим извинения за причиненные неудобства». Это было досадно, но могла ли я жаловаться, когда какой-нибудь мужчина или женщина наверняка нашли свою смерть? Почему к некоторым дням дурные новости будто так и липнут? Жертвы взрыва, пострадавший пассажир, презрение Версини – и это всего за несколько часов! Не говоря уж об эвакуации моей машины или недостижимости Клары.
Я решила ждать. Голос сказал «затруднено», а не «прервано». По счастью, какой-то молодой человек освободил сиденье как раз рядом со мной. Я села и поразмыслила. Быть может, настал момент снова взять будущее в свои руки. В конце концов, разве я не была готова уволиться сегодня? Я взвесила все «за» и «против», все, чем движется и чем тормозится моя жизнь. Оценила свою горечь, боль, тщетность своей жертвы. И, наконец, нашла силы поднять голову – пока не поступило Кларино предложение, которое стерло все. Простой деловой встречи в перспективе хватило, чтобы я отказалась от этого.
Куда же подевалась моя гордость? Куда подевался оскорбленный ребенок, который когда-то прыгнул в пустоту без страха и сожалений? Сколько еще времени я буду способна лгать себе с таким апломбом?
Рельсы оставались немыми. Судя по табло прибытия, через четыре минуты должен подойти следующий поезд. Пассажиры от скуки топтались на месте, посматривали на часы, пытались воспользоваться мобильным телефоном – в который раз, но в этом месте не было связи. Тогда я достала из сумки документы, доверенные мне секретаршей Фаркаса. Каждую обложку перечеркивала огромная надпись: КОНФИДЕНЦИАЛЬНО. «Это копии, – уточнила секретарша, – различаются только именами в сопроводительных записках». Я открыла первую папку.
И мое сердце подскочило в груди. Список участников заседания занимал весь титульный лист. Жирным шрифтом и заглавными буквами: Грегуар Фаркас, хозяин «Реальпрома», Петр Рыжков, русский магнат, известный своей принадлежностью к мафии, и Леандр Северино, второй номер в «Лексисе». Остальные были второстепенными лицами, финансовыми директорами каждой из сторон.
