Олег Рой - Нелепая привычка жить
После тоста за знакомство Джо тут же предложил другой — за именинника.
— Ой, а кто именинник? — тут же оживилась Наташа.
— Вит! — американец указал на него. — У него сегодня… как это… jubilee…[9]
— Юбилей, — неохотно перевел Малахов.
— Как жаль, что я не знала! — огорчилась женщина. — С днем рождения!
— Happy Birthday to you![10] — они пропели это хором, рассмеялись и снова чокнулись.
Малахов тоже опрокинул в себя рюмку и потянулся за закуской. Сегодня на бабушкино-дедушкиных заветах был поставлен жирный крест. А Наташа вдруг огорошила его неожиданным вопросом:
— Вит, а что бы ты хотел получить в подарок? Он чуть не поперхнулся ветчиной:
— Чего?
— Но ведь день рождения же! — она хлопнула светлыми ресницами. — А именинникам всегда дарят подарки.
Первый раз в жизни проститутка собиралась подарить ему подарок. Обычно они всегда норовили их получить… Малахов даже растерялся.
— Я бы сказал — поцелуй, но боюсь, что Джо меня пристрелит из ревности, — отшутился он. — Он же у нас ковбой! Горячий техасский парень…
— Это точно! — расхохотался Коллуэй и обнял Наташу, прижимая ее к себе. Она прильнула к нему, потерлась веснушчатой щекой о жирное красное плечо, чуть слышно промурлыкала что-то.
Когда женщина покинула их, удалившись в парную, Джо произнес тоном, не терпящим возражений:
— Она поедет со мной. Виталий пожал плечами:
— Можно прямо здесь. Вон, в кабинете. Все так делают.
— Нет, Вит, ты понимаешь меня недостаточно, — возмущенно замахал руками американец, словно Малахов сморозил чудовищную глупость. — Я не хочу просто трахнуть ее. Я бы сделал ее my girlfriend![11] Подруга. Она такая замечательная. Настоящая русская баба, не подделка!
Малахов улыбнулся. Джозеф считал себя искусным ценителем русских баб. И говорил об этом, точно о сувенирах на Арбате.
— А она согласна?
— Да. Я ей понравился. Ты же видел, — он занервничал. — Ты думаешь, она меня это… разводит? Хочет меня заблудить?
— Ты имеешь в виду «ввести тебя в заблуждение»? Или вкладываешь в это слово какой-то другой смысл? — Виталию впервые за весь вечер стало легко и весело. В конце концов, что плохого в том, что Джо нашел себе подругу? Даже если и проститутку. Почему нет? Как хочется простоты в том, что просто. Все мы одиноки, и всем нужно понимание и тепло. А эти двое очень подходят друг другу…
— Конечно, ты ей понравился. Думаю, она не будет иметь ничего против.
Американец вновь засиял.
Наташа вернулась из парной и стояла на железной лесенке бассейна, пробуя голой ногой подсвеченную воду. Вокруг ее головы было обмотано в виде тюрбана махровое полотенце, закрученное каким-то немыслимым, совершенно недоступным мужскому сознанию способом. Так она казалась еще более милой.
Виталию вдруг подумалось, что Лане, его супруге, никогда в жизни не пришло бы в голову вот так обмотать волосы полотенцем, да еще при людях. Фены, укладки, лаки, муссы, гели…
— Ты только пообещай мне одно. — Малахов положил ладонь на плечо партнера. — Не спеши жениться на ней, Джо. А еще лучше вообще никогда больше не женись.
Жениться Коллуэй пока не торопился, но в квартире на Тверской-Ямской Наташа, похоже, прижилась, если они даже решились устроить званый семейный обед. Этот визит немного беспокоил Малахова — он побаивался, что супруга с Наташей не найдут общего языка. А тут еще и Долька напросилась… Впрочем, может, оно и к лучшему. Вдруг сложности между матерью и дочерью сгладят напряжение между хозяйкой и гостьей — и наоборот. Как в математике: минус на минус дает плюс.
Из-за Дольки он тревожился еще и по другому поводу — все-таки ему не очень ловко было вести ее с собой в обычном для нее «готическом» имидже. Но девочка его не подвела. Она, к его радостному удивлению, привела себя в порядок — ни толстого слоя белой штукатурки на лице, ни прочей боевой раскраски не наблюдалось. Одета Долька была во все черное, но очень элегантно: кожаная короткая курточка, под ней изящная кофточка с глубоким, но не вызывающим вырезом, узкая, расклешенная книзу юбка и высокие сапоги. Виталий невольно залюбовался стройной фигуркой, издалека спешившей к его машине, — найти место для парковки в нешироком Калашном переулке оказалось нелегко.
— Привет! — девушка распахнула заднюю дверь, запрыгнула на сиденье, с размаху обняла его, прижалась щекой. — Как я рада тебя видеть!
— Наконец-то! — Лана кинула взгляд на изящные часики. — Мы тебя уже пятнадцать минут дожидаемся.
— Ну и ничего страшного, не под дождем ведь ждете! — парировала Долька. — Подумаешь, задержалась чуть-чуть…
— Девочки, девочки, не ссорьтесь! — тут же вступил Малахов. У него не было никакого желания опять весь вечер присутствовать при семейной разборке. — Тут до Маяковки рукой подать. Успеем сто раз. Сегодня ж суббота, пробок нет…
Джозеф снимал квартиру в доме, который был известен в столице по двум причинам: на первом этаже его был когда-то крупный магазин «Подарки», а на одном из верхних некоторое время жила Алла Пугачева, в том числе и в период своей нашумевшей свадьбы. Ни магазина сувениров, ни певицы с молодым супругом тут давно уже не было, но москвичи продолжали воспринимать этот дом через призму тех примет, называя «домом, где «Подарки», или «домом Пугачевой».
— Похоже, нас тут ждут! — сказала, поводя носом, Долька, едва они вошли в подъезд и миновали дежурных. Действительно, уже на лестнице стоял головокружительный аромат — смесь запаха жареного мяса, свежевыпеченных пирогов и еще чего-то, что Виталий даже затруднился определить, но явно чего-то очень вкусного.
Дверь открыл радостный Коллуэй:
— Милости прошу к нашему палашу! — приветствовал он. Долька тихо фыркнула.
— К шалашу, Джозик, — привычно поправила улыбавшаяся за его спиной Наташа. — Палаш — это оружие, а дом из веток — шалаш.
— Джо, ну вы с Ланой уже знакомы. — Малахов приступил к столь нелюбимой им церемонии представления. — Наташа, это моя супруга Светлана.
— Я вас именно такой и представляла! — радостно сообщила хозяйка. Лана лишь снисходительно кивнула в ответ — ни дать ни взять королева, снизошедшая до того, чтобы ответить на приветствие посудомойки.
— А это Долька, наша дочь, — продолжал Виталий.
— Ой, какая же ты хорошенькая! — восхитилась Наташа. — Ну просто конфетка! А в кого же она у вас такая черненькая получилась? Вроде ни в папу, ни в маму…
— Ни в мать, ни в отца — в прохожего молодца, — отвечал, улыбаясь, Малахов. Сколько раз уже в жизни он слышал этот вопрос…
