Ольга Лукас - Тринадцатая редакция
Переходя дорогу на зелёный свет, мунги чуть было не угодили под огромный золотой джип, так громко бибикнувший на них, что они в ужасе отпрыгнули назад, на тротуар.
– «Хоть это и не по правилам, а я всё равно тут поеду» – капслоком прогудел автолюбитель, – прокомментировал ситуацию Шурик и на всякий случай ударил пальцем о палец, устанавливая защиту. Не его это, конечно, был конёк, но обычно срабатывало. В толпе защита действует следующим образом: тех, кто спрятался под её неосязаемым колпаком, окружающие, в принципе, видят, но не запоминают, и опознать потом никак не могут. «Да вроде были тут какие-то двое… Или трое… Серёга, ты не помнишь – их четверо было или пятеро?» – словом, всё понятно, следствие введено в заблуждение, шемоборам или мунгам снова удалось скрыться.
Но на этот раз Шурик зря перестраховался. Во-первых, выданная Виталиком ориентировка привела мунгов в обычный пункт видеопроката, где безнаказанно позволялось находиться кому угодно, потому что кто угодно, если только ему это заблагорассудится, может взять кассету или диск с фильмом и посмотреть его у себя дома. Во-вторых, носитель, которого намётанный Шуриков глаз сразу же вычислил – работник проката и гениальный программист от природы Гумир Сайфутдинов, – не только обладал крайне скверной памятью на лица, но ещё и очень плохо видел. Всё время, свободное от общения с балбесами-клиентами, он стоял за прилавком в пластмассовых очках в дырочку, якобы улучшающих зрение. Зрение они ему, к сожалению, не улучшали, но зато и не портили. А вот от работы за компьютером зрение Гумира падало так, что он даже был вынужден уволиться из офиса, где получал отличные деньги, и перебиваться случайными подработками – лишь бы «не тратить» глаза на ерунду, не продавать зрение за деньги. Всё лето Гумир провёл в Финляндии – красил крыши в бригаде своего старого приятеля, перебравшегося туда на постоянное место жительства, неплохо заработал, но, увы, сезон закончился, и пришлось возвращаться в Петербург до следующей весны.
В видеопрокате, конечно, платили не в пример меньше, зато график работы – два дня работаешь, потом два дня отдыхаешь – вполне устраивал Гумира. Два дня он вкалывал, ещё день – отсыпался, а потом целый день создавал Операционную Систему своей мечты. Она должна была полностью заменить никудышный глючный Windows: Гумир собирался распространять своё простое, понятное, лёгкое, удобное и гибко приспосабливающееся ко всем прихотям хозяина детище бесплатно. Потому что он работал ради идеи, а не за деньги. Гумир был почти счастлив – оттого, что видел перед собой цель и даже имел кое-какие средства на то, чтобы не протянуть ноги. И только то, что цель свою он видел с каждым месяцем всё хуже и хуже, пугало его и заставляло ещё интенсивнее вгрызаться в работу, отчего зрение, понятное дело, никак не улучшалось.
– Ага, я тут уже бывал, – сказал Шурик Денису. – Вон, видишь, там на полке стоят разные, никому не нужные кассеты. Их можно брать бесплатно. Чёрт, надо было прихватить из дома парочку, если б я знал, что мы здесь будем. Ну, в следующий раз возьму. Так, а вот тут, собственно, диски на продажу, а это – те, что дают в прокат. Сделай вид, что рассматриваешь их, а сам послушай, пожалуйста, о чём мечтает продавец. И смотри не перепутай его желания с желаниями вон того хмыря в углу.
– Ты хочешь меня проверить или мы уже работаем? – уточнил Денис. У него был своеобразный кодекс чести: парень не читал чужие письма и точно так же не подслушивал чужие мысли – для развлечения. При этом совершенно запросто рылся в чужих рабочих папках и готов был в интересах своей новой работы заняться несанкционированным прослушиванием желаний, которые он по-прежнему принимал за мысли вообще. Потому что «ради собственного удовольствия» – это какая-то сомнительная, мелкая цель, а «ради пользы дела» – крупная и достойная.
– Работаем, – коротко сказал Шурик. Ему вдруг показалось, что он вот-вот упустит защиту, так что тратить силы на разговоры он никак не мог.
Денису очень понравилась эта деловитая немногословность, поэтому он привычно перенаправил все ощущения в одно русло, позволив желаниям окружающих ворваться в свою голову. Первым делом он, разумеется, услышал именно «того хмыря в углу»: «Чтобы руки отсохли у переводчиков, и голоса у дублёров, и всё у всех вообще отсохло!»
«Чего тебе надобно, старче?» – мысленно спросил у него Денис. И это как будто сработало – а может быть, хмырю надоело проклинать кого не попадя, и он снова углубился в поиски. «Стэнли Кубрик, «С широко закрытыми глазами», без озвучки, просто с субтитрами, обычными человеческими субтитрами!» – забормотал он на все лады. «Бедняга», – даже пожалел его Денис. А потом ему стало не до этого, потому что в голове словно бомба взорвалась, и он на какое-то время пропал, растворился, перестал ощущать себя самостоятельной человеческой единицей, превратился в одно сплошное сознание, и всё это сознание заполнили плотные и тяжелые, как чугунные ядра, перекатывающиеся в глубоком гулком чане, фразы, из которых строилось желание Гумира. Он хотел только одного – чтобы его оставили в покое и дали создать операционную систему мечты до того, как он окончательно ослепнет.
Денис побледнел и пошатнулся от тяжести настоящего, сильного, страстного желания, такого желания, на каких мир держится, – раньше он никогда не сталкивался с носителями и даже представить не мог всей глубины и мощи их переживаний. Оказавшись внутри чужого желания, Денис с внезапной ясностью понял, с чем он имеет дело. Ну конечно же – если мунги из команды Даниила Юрьевича занимаются исполнением желаний, значит, то, что слышит сейчас Денис, и то, что он умудрялся слышать прежде, – никакие не мысли, а желания, и представлять по этим отрывистым отголоскам самых разных страстей мыслительный процесс окружающих его людей было – теперь это совершенно очевидно – крайне глупо и самонадеянно. Неудивительно, что его считали мальчиком не от мира сего, а он в свою очередь полагал, что его окружают пустоголовые существа с другой планеты.
– Эй, эй, – похлопал Дениса по руке Шурик, – ты ещё с нами или уже в астрале? Всё в порядке?
– В порядке, – выдохнул Денис, выныривая из чужого желания и позволяя привычным ощущениям вновь занять свои места.
– Он хочет чего-то очень ужасного?
– Не знаю. Не понимаю. Но то, как он этого хочет, ужасно само по себе.
– Тонко подмечено! – восхитился такой формулировкой Шурик и тут же упустил защиту. Впрочем, он и так продержался довольно долго.
Недоверчивый Гумир, несмотря на то что в своих пластмассовых очках-тренажерах он видел ещё меньше, чем обычно, быстро уловил перемену ситуации: только что возле полок с новыми поступлениями копошились какие-то серые, неприметные личности, а теперь там совершенно отчётливо видны два силуэта.
