Дж. м. Ледгард - Погружение
– Я ничего тебе не дам, – она отводила взгляд, – мы заплатили за его образование и не получили ни су обратно. Он даже не приехал на похороны отца.
Она нервничала от того, что ее нашли. Он не мог припомнить ее голоса, помнил только, что она показалась ему сказочной героиней, живущей в хижине в лесу, а не лавочницей у подножия тропического вулкана.
Он зигзагами спустился обратно в город, отмахиваясь от огромных бабочек. Ввалился в крошечный дворик, где старики грохали костяшки домино на деревянный стол под светом качающегося фонаря. Столица была обращена к морю спиной. Здесь не было пляжей. Поселенцы предпочитали смотреть на вулкан, который рано или поздно уничтожит их. На острове почти не осталось животных. Мангусты убили змей, а люди мангустов. Процветали суеверия. Здесь существовала чудесная мечеть, которая сама собой выстроилась за ночь, и вулканическое озеро, исполнявшее желания. Однажды группа бельгийских дайверов нырнула туда и не вернулась. В каждой деревне жили ведьмы, которые колдовали за деньги. Могли помочь с получением французской визы, например. Остров был погружен в себя. Здесь жили так, как будто остального мира не существовало.
Он помнил, что на следующий день горячий пепел падал на город и на море. Кажется, это было нормально. Дышалось тяжело, а гудрон на дорогах пошел пузырями. Он встретил сестру террориста в кафе напротив теннисного клуба «Ролан Гаррос» с хорошими красными грунтовыми кортами. Сестру звали Моника, и она оказалась более общительной.
– Деньги мне не нужны. Можете угостить меня завтраком.
Она работала парикмахером, носила мини-юбку и солнечные очки с приклеенными стразами.
– На самом деле брат очень робкий. Был, по крайней мере. Я его много лет не видела.
Вулкан бурлил где-то под городом. Утро было вялым, слабым. Она прикурила сигарету. Магма, погода, она сама – ему стало как-то легче.
– Он был лучшим учеником в классе, но французы почему-то не дали ему стипендию. Поэтому он учился в Пакистане. Если бы французы подумали о нем, он мог бы стать учителем математики, – она отпила кофе, – он любил математику. Террорист, слово-то какое. Мне не нравится. Брат просто сражается, чтобы помочь семье. Остальное все наносное.
– Ваша мать сказала, что он никогда не давал ей денег.
– Не верьте ей. Спорим, на ней были серьги, которые он подарил?
– Полумесяцы?
– Они. Он каждый месяц присылает деньги. Его жена и дети живут со мной, и ей он тоже что-то шлет. Мы семья.
Она была неосторожна. Даже рассказала, в каком банке жена террориста получает от него переводы.
– Ваш брат когда-нибудь возвращался на остров?
– Конечно, нет! Копы его сразу загребут. Он навсегда уехал. Он теперь важный человек.
– Вам не тяжело говорить о нем? Он убил множество невинных людей.
Она пожала плечами:
– Почему мне должно быть тяжело? У него есть свои причины. Он хочет помочь палестинцам. Разве кто-то еще за них сражается?
– Вы сказали, что он сражается за свою семью.
– Не совсем.
По телевизору передавали французские новости. Он заказал еще кофе и пирожных. Во Франции была зима. В Оверне разразилась снежная буря. Показали лыжный склон, клубящийся над дорогой снег и овцу, прижавшуюся к стене.
– Во Франции нынче снежно, – заметила она.
По улице шли солдаты. Они служили в национальной армии, но выглядели как французские десантники – штаны заправлены в ботинки, автоматы с коротким стволом заброшены за спину, на многих зеркальные очки. На острове не было работы. Зато все время происходили государственные перевороты. Сейчас шел очередной.
– Вы очень добры, – сказал он, – могу я попросить вас кое о чем еще?
– Разумеется.
– Мне надо подстричься. Вы справитесь?
– Никогда не стригла светлые волосы!
Они ехали по городу на муниципальном такси, стиснутые со всех сторон. К нему прижималась женщина, но никого это не смущало. Они были мусульманами, но не очень религиозными. Моника рассеянно положила руку ему на колено. На него смотрели, но он отвел глаза. Женщины на острове обладали гражданскими правами, могли голосовать и водить машину. Мечтали они все об удачном браке, который откроет им дорогу в высший свет острова.
Если бы террорист уехал во Францию, если бы он накопил денег и удачно женился, если бы стал учителем математики, если бы вложил деньги в салон Моники – если бы, если бы – он бы не взорвался в посольстве США в Найроби, во время операции «Кааба», в ходе которой погибли двести двенадцать человек, а еще четыре тысячи были ранены.
* * *Азиз лечил больных в трущобах Бари, когда боевики ворвались в клинику и схватили Джеймса. Редкозубый саудиец Саиф приказал ему одеться. Его стащили по лестнице и втолкнули в грузовик. Саифу приказали взять несколько людей и спрятать мистера Уотера в бесплодных землях, а потом появиться в условленном месте. Стояло раннее утро, и Кисмайо спал.
Грузовик был предназначен для перевозки скота и вонял. По обеим сторонам кузова были лавки. Металлические ребра покрывал брезент. Он сидел ближе к кабине, зажатый между чеченцем по имени Касаб и сомалийским мальчиком, маленьким и гибким, как змея, постоянно приходившим в ярость от реальных или вымышленных преступлений против ислама.
Руки ему связали, а вот глаза завязать не догадались, так что он видел пригороды Кисмайо, остающиеся позади. С треском вырывались выхлопные газы, жестянки с патронами громыхали на металлическом полу, а машину мотало по разбитой дороге.
Становилось жарко. Ослы прятались в тень. Грузовик свернул на гудронированную дорогу, по которой брели к морю умирающие от голода. Иногда они падали, и тогда приходилось оттаскивать их в сторону, прежде чем продолжать движение. В стране не было еды. Дождей было мало, а беспорядки не позволили собрать даже то немногое, что смогло вырасти.
Они миновали итальянскую плантацию, где выращивали помидоры и бананы на экспорт. В шестидесятых годах приморские рестораны в Кисмайо, Марке и Могадишо были полны, официанты щеголяли в форме, играли оркестры, синело море с белыми полосками пены, а пасту всегда отваривали al dente.
Ворота плантации были сорваны с петель, а сама плантация, поделенная на части, лежала в руинах. Итальянцы давно сбежали. Только какие-то оборванцы бродили под деревьями в поисках упавших фруктов. Проезжая мимо, он медленно махнул в их сторону палкой.
Ветер носил разноцветные пластиковые пакеты, и они часто застревали в ветвях деревьев. По количеству этих пакетов на дереве вполне можно было прикинуть количество жителей поселка. Чем дальше они ехали, тем меньше оставалось пакетов, а потом они исчезли совсем. Он понял, что они покинули населенную часть Сомали.
