Карл Вурцбергер - Военные рассказы
— А вот и Мартин, узнает ли он тебя сразу!
Долг
Шел мелкий дождь, отчего ночь в тот вечер опустилась раньше обычного на небольшое село Нордхайм, расположенное вблизи от государственной границы. В окнах домов виднелся тусклый свет, а где–то на краю села выла собака.
Стараясь не шуметь и не обращать на себя внимание, из села вышел человек и направился в лес, который поднимался высокой стеной сразу же за крайними домами.
Пройдя немного по улице, человек свернул на проезжую лесную дорогу, которая резко отделялась от улицы. Остановившись под высоченной елью и сняв шляпу, он вытер платком вспотевший лоб.
Вдруг он почувствовал на плече чье–то прикосновение: за его спиной стоял коренастый мужчина, одна рука которого покоилась в кармане.
— Могу я отсюда пройти в Нордхайм? — спросил незнакомец.
— Да. До села один километр, если идти вот в этом направлении.
— Мне нужен господин Мюллер, но, к сожалению, я опоздал.
— Вы можете пойти со мной. Я покажу вам дорогу.
Незнакомец протянул руку и сказал:
— Хорошо. Я жду здесь уже десять минут. Все в порядке?
— Да. Мы можем идти.
— Тогда пошли.
Медленно и бесшумно они переходили от дерева к дереву, обошли село стороной и углубились в лес. Вдруг тот, что был в шляпе, остановился.
— Осторожно. Мы вошли в пограничную зону, — заметил он.
— Я полагаюсь полностью на вас, — кивнул незнакомец.
Оба начали подниматься по склону холма. По гребню его, метрах в трехстах, проходила государственная граница.
Через некоторое время они остановились.
— Вот мы и на месте. Смотрите не зацепитесь за колючки. И главное — тихо! — предупредил мужчина в шляпе.
Оба легли на землю и поползли в сторону границы. Дождь поглощал все шорохи.
Через три четверти часа мужчина в шляпе вышел из зарослей один. Он долго стоял, прислушиваясь, а затем исчез между деревьями.
* * *
Рядовой Прош стряхнул дождевые капли, посмотрел с вершины холма вниз, где за деревьями лежало село.
«Чертово место, — подумал он. — Большей дыры и сыскать трудно. Хорошо еще, что раз в неделю показывают кинофильмы, а то совсем можно было бы одичать. А тут еще этот проклятый дождь!»
Поправив автомат и бросив беглый взгляд на старшего дозора, он перешел к другому дереву.
Через сотню метров они вышли на поляну. Унтер–офицер Керстинг подошел к солдату и сказал:
— Идите в укрытие и подстрахуйте меня. Я немного посмотрю. Не забывайте следить за сигнализацией!
— Слушаюсь! — Рядовой еще раз окинул взглядом опушку леса и, перебежав через дорогу, залег под густым кустом.
Керстинг прошел немного вперед, потом вернулся и лег рядом с Прошем.
— Побудем немного здесь. Вы наблюдаете вправо, я — влево! — приказал унтер–офицер.
Прош кивнул. Он улегся поудобнее, поправив под собой полы плаща.
«Ну и дождь! — вздохнул он, — И впереди еще шесть часов дежурства».
— Товарищ унтер–офицер, — обернулся солдат к Керстингу, — вы хорошо знаете Браунера? Тракториста из сельхозкооператива? Что он за человек?
— Вилли Браунер? А почему вас это интересует?
— Недавно он напился как сапожник и нес черт знает какую ерунду. Говорил, что может в любое время, если захочет, перейти границу и вернуться обратно. И, мол, никто его не поймает.
— Он давно так говорит, я тоже об этом слышал. Зато он хороший работник, и это просто болтовня.
— Ну, я не знаю.
Оба замолчали, оглядывая местность. Прош чуть–чуть сдвинулся в сторону, так как на затылок ему в одно и то же место падали дождевые капли. Вдруг он насторожился. Ему послышался шорох. Тихий шорох и хруст ветки.
— Вы слышали?
— Нет, а что?
— Я слышал шорох. Кажется, вон там, позади поляны.
Оба прислушались, но ничего подозрительного не услышали. Лишь ветер шумел в кронах деревьев.
— Вы точно слышали? — Унтер–офицер оперся на локтя.
— Так точно!
— Тогда пойдемте посмотрим. Вы идите вперед — и осторожно!
Они перешли через поляну и углубились в лес.
«Ну и видимость! В двух шагах ничего не видно», — подумал Прош.
Шаг за шагом они шли дальше, потом Прош лег на землю и прошептал:
— Это где–то здесь.
Несколько минут они лежали и прислушивались, но ничто не нарушало тишины.
— Подстрахуйте меня, я осмотрю местность с фонариком. — Керстинг включил фонарик и обшарил им ближайшие кусты.
Прош в это время, положив палец на спусковой крючок, напряженно вглядывался в темноту. Однако ничего подозрительного не удалось обнаружить и на этот раз.
— Следите, я немного пройду вперед, — прошептал Керстинг и, светя фонариком, пошел от дерева к дереву.
«Ничего. Возможно, Прошу просто показалось. Иначе и я бы что–нибудь услышал. Но лучше все же проверить», — подумал унтер–офицер.
Старший дозора прошел еще несколько метров. Потом остановился и долго что–то разглядывал на земле, светя себе фонариком. Явно след, но чей?
«Дикий кабан, — усмехнулся унтер. — Сколько они нас беспокоили и водили за нос. И куда только они так быстро убегают?»
Пограничник выключил фонарик и вернулся к Прошу.
— Кабаны, дружище!
— Ну и дрянь эти кабаны, — солдат поднялся с земли. — А как вы их различаете?
— Тс! — шепнул вдруг Керстинг. — Тихо. В лесу бывают не только дикие звери. Ну, пошли дальше.
Вскоре дождь перестал. Когда пограничники растворились в темноте, метрах в двухстах от того места, где они только что стояли, с земли поднялся человек и медленно пошел в сторону села.
* * *
Хотя Бернд Крошау и сидел в клубе, где показывали новый кинофильм, мысли его были заняты совсем другим. Он не спускал глаз с девушки рядом. Он держал ее руку в своей руке. Охотнее всего Бернду хотелось взять Кристу к себе на колени, погладить ее по голове, поцеловать, но они сидели не на последнем ряду, и он не мог себе такого позволить.
Криста Хольбах чувствовала на себе взгляд Бернда, она полуобернулась к нему и, загадочно усмехнувшись, кивнула в сторону экрана.
«Какой смысл смотреть на экран, — думал Бернд. — Мне сейчас не до фильма, и виновата в этом ты. — Солдат снова сжал руку девушки. — Лучше я сам прокручу с тобой любовный фильм. Он будет приятнее и интереснее, хотя я и знаю тебя всего шесть недель. И конец у этого фильма будет хорош, возможно, на всю жизнь. Конечно, лучше».
Когда в зале загорелся свет, Бернд мысленно продумал все до конца.
Поток зрителей вынес их на улицу. Было свежо, как бывает обычно после дождя. В лужах отражался свет уличных фонарей.
Медленно они пошли по улице. Криста прижалась к солдату и спросила:
— Понравился тебе фильм?
— Да, — усмехнулся он.
— Не прижимайся так, ведь за нами люди идут, — упрекнула девушка Бернда. — Если ты не перестанешь, я больше к тебе не приду.
Солдат, одним рывком обхватив ее за ноги, поднял на воздух.
Девушка засучила по воздуху ногами.
— Отпусти меня на землю, а то я закричу!
— Сначала скажи, что придешь и завтра.
— Нет. Сначала отпусти меня.
Солдат поцеловал девушку еще раз и почувствовал, как ее руки обвили его шею.
— Ты медведь! Неисправимый медведь! — ласково сказала она. — А если увидят?
— Ну и пусть смотрят!
— Сплетни пойдут по селу!
— Тем хуже для сплетниц, если им больше не о чем говорить.
Они пошли дальше, и он положил руку на талию девушки.
В этот момент Криста думала о том, как бы ее отец не узнал о ее знакомстве с солдатом. Нет, ни в коем случае.
Вот потому и приходится идти совсем в другую сторону, а не туда, где она живет. В кино тоже приходится входить отдельно, а потом как бы случайно садиться рядом. Но рано или поздно заметят все их ухищрения. В селе такие вещи долго утаить не удается. Непонятно только, почему отец так не любит пограничников. Может, он и сам этого не знает. Вот уже пять лет прошло, как умерла мама и жизнь с отцом стала прямо–таки невыносимой.
— Давай посидим немного, — предложил солдат.
— Мне нужно домой, — сказала Криста, немного помедлив.
— Криста!
— Ну, еще полчасика, не больше.
Бернд вытер травой скамейку, стоявшую у крайнего дома. Они сели. Их глаза были красноречивее всяких слов. Обратно они шли медленно. Вдруг Криста остановилась и сказала:
— Дальше тебе нельзя. Я пойду сама. — Дернув солдата за рукав, она потащила его к дому, стоявшему на противоположной стороне улицы, так как увидела, что недалеко от них остановился какой–то мужчина и стал прикуривать сигарету.
Когда спичка разгорелась, солдат узнал в мужчине тракториста Вилли Браунера в помятой шляпе с пером, которое было предметом постоянных насмешек односельчан. Эту шляпу носил в свое время его дедушка, от которого он ее и унаследовал.
Когда Браунер скрылся за углом, Криста высвободилась из объятий Бернда.
— Больше я уже не могу, мне пора идти.
— Я еще тебя немного провожу, а?
— Лучше не надо. Не дай бог, отец увидит!
— Я тебя не понимаю, — удивленно сказал солдат. — Ведь ты уже не ребенок. Или он что–нибудь имеет против меня?
