Илья Суслов - Прошлогодний снег
Товарищ Шишков уже не был похож на артиста Файта, он был похож на мокрую курицу. «Фигуру» качало. Он совершенно отрезвел и выпученными глазами смотрел на меня и Вадьку. Казалось, он не понимает ни слова.
Товарищ Шишков решился. Он прошел в купе, где сидели наши «полковники», и сказал одному из них:
— Вы простите, мы тут выпили немного, на Родину вернулись, и… это…
— Ничего, ничего, все в порядке, — улыбнулся «полковник».
У меня отлегло. Товарищ Шишков не ожидал этой фразы. Как слепой он добрался до своего купе и запер за собой дверь.
Вадька сказал:
— Гляди, как их разобрало.
— Еще бы.
— А чего они перепугались?
— Они двоедушны. Они подумали, что могли сказать то, что мы им приписали.
Через полчаса я заглянул в их купе.
— Вот что, — сказал я, — я попробую поговорить с «полковником». Думаю, что он меня послушает.
— Пожалуйста, Толя, — заныли они, — ты же знаешь, что может быть…
— Я-то знаю…
Я пошел в купе к моему липовому «полковнику» и предложил ему партию в шахматы. Он сделал мне мат, я поблагодарил, написал на бумажке фамилии товарища Шишкова и его верного помощника «Фигуры», пошел в купе к умиравшим от страха и ожидания руководителям и бросил бумажку к ним на стол.
— Здравствуй, Родина! — я смотрел в окно и курил. А мимо проплывали белые подмосковные березки, дачные поселки и речушки…
«Увижу ли Бразилию,
Бразилию, Бразилию,
Увижу ли Бразилию,
До старости моей?»
РАЗГОВОР С ПЕРВЫМ ЧИТАТЕЛЕМ
— Так… Вот, значит, ты как… Ну что ж тебе сказать? Умная голова дураку досталась, вот что я тебе скажу… Вот… Сидишь, сидишь, пишешь, пишешь — а толку что?.. Ну кто тебя напечатает с этакой галиматьей? Ну о чем ты написал? Все критикуешь? А кому она нужна, твоя эта «критика»? Тоже мне, критик! Видали мы таких критиков… И где они теперь? Кто им целует пальцы, так сказать? Ха-ха-ха. Понял, нет? Ну чего ты притворяешься? Да будь у меня такой талант — черкать на бумажке, я бы, знаешь, что делал? Деньги. Молодой ты еще, не знаешь, что это такое — фигли-мигли… Придуриваешься… Вот ты и в книжонке своей паршивой придуриваешься. Думаешь, никто не понимает? Ну-ка, поедем к тебе в гости, разорюсь на такси ради такого случая. Так… Шеф, сдачи не надо. У тебя какой этаж? Третий? Ничего. Дверь-то обить дерматином нужно, а то слышимость, знаешь, какая! Ты чихнешь, а сосед «будь здоров» скажет. Ха-ха-ха. Ну вот. Санузел совмещенный… Комната-то одна? Одна… так… Ну и что, хорошо ты живешь? Врешь. Плохо. Послушай меня, я тебе по дружбе скажу, плохо ты живешь… А почему, знаешь? Умная голова дураку досталась. Вот ты пишешь: то тебе не нравится, это… А что тебе нравится? Советская власть тебе нравится? А ведь я знаю: нравится. Зачем же ты ей мешаешь? Мешаешь ты нам. Под ногами путаешься. Критику наводишь. Анархию хочешь устроить? Не хочешь? Чего ж ты тогда пишешь? А как надо писать, знаешь? Вот у тебя небось душа болит: то увидел нехорошее, это… Так ты, дурья голова, садись и пиши докладную записку. Прямо туда напиши. Так, мол, и так. Душа, мол, болит, предлагаю сделать то-то и то-то. Там уж разберутся. И спасибо тебе, дураку, скажут. И ежели ты толковую докладную составишь — глядь, тебя и в помощь возьмут. А там и скажут: «Голова у него умная, дать ему оклад такой, чтобы он ни о чем другом не думал. И чтоб его драгоценные ножки от трамвая не уставали, дать ему машину. Человек он молодой, женатый, детки у него пойдут — как же он в одной комнате с семьей жить может? Дать ему квартиру с комнатой для няньки». Вот ты и в люди вышел. И мне со стороны на тебя смотреть приятно. Понял? Это тебе не книжки маракать. Так — кто ты есть? Тьфу, пустое место. Мне бы твой талант… И вообще, зачем ты политикой занимаешься? Какой политикой? А такой… Ты все норовишь нас лицом в грязь… Кому это нравится? Ты «спасибо» говори. Научись этому делу, за все — спасибо! Ты нам «спасибо», а уж мы тебя не забудем. Совесть? При чем тут совесть? Молодой ты еще. Трудно с тобой разговаривать. Не понимаешь ты простых вещей… Ну кто ты сейчас есть? Козявка… Козявке совесть не положена… На совесть ты еще права не имеешь. Сначала на ноги встань. Добейся почета у государства, у руководства, а уж потом балуйся как хочешь. Хочешь, в совесть играй, хочешь — не играй. Лирика это все, лирика… А лирику в карман не положишь. Щей из нее не сваришь. Вот к тебе товарищ пришел, а у тебя на столе бутылки нет. Ты не подумай, я все понимаю. Конец месяца, с фиглями-миглями плохо. Верно? А жизнь в том, чтобы ты товарищу в любое время мог бутылку поставить и не думать, что завтра у тебя будет. Вот тебе и совесть. Вот тебе и лирика. Гляди, бутылка появилась. Молодец! Не ты молодец — хозяйка твоя молодец! Твое здоровье!.. А ты брюзга, мой милый. Тебе все нехорошо. Что нам хорошо — тебе нехорошо. А мы этого не любим. Понял? А вопросы в книжонке своей подымаешь, в которых не разбираешься. Ведь не разбираешься? Потому что решать вопросы большие люди должны, а не мы с тобой, букашки-таракашки. А ты хи-и-и-трый! Про Сталина ни слова, а Сталин за каждой строчкой стоит. Смельчак ты липовый! Вот вы все на Сталина навалились — думаете, выйдет у вас что из этого? Ничего не выйдет. Потому что Сталин много полезного сделал. Ишь-ишь, заулыбался глазками… Ты не улыбайся, а слушай умных людей. Сталин еще себя покажет. Думаешь, проживете без Сталина? Шиш вам. Не сумеете! Непосильно вам без Сталина. Порядку-то нет! Вот и ты бумагу изводишь, тризну по Сталину справляешь. Гляди: подсчитали — прослезились… Жизнь — она одну правду имеет. Двух правд не бывает. Верно я говорю? То-то! Твое здоровье! А вы — интеллигенция вшивая, — вы на каждый случай свою новую правду изобретаете. И что выходит? Ты в Сибири бывал? То-то. Я там правдоискателей навидался. Каких хочешь! Я там эсэсовские лагеря охранял. И такое было в жизни… Так что мы с ними два года душа в душу жили. Вот они дисциплину понимали. Твое здоровье!.. Нет, брат, с твоим талантом — деньги делать. Деньги — они независимость дают. Правду надо писать, правду! А правда — это то, что народ, партия уважают. Пойдешь против народа, партии — из тебя мука посыпется. Понял? Твое здоровье! Так что кончай это дело… Мы тебя будем… В общем, ты парень — ничего! Не трусь… Мы тебе… Твое здоровье…
РАЗГОВОР СО ВТОРЫМ ЧИТАТЕЛЕМ
— У меня, видите ли, сложное отношение к прочитанному. Вы, с моей точки зрения, поставили вопрос в несколько необычном ракурсе. И потом такое заострение… Ну зачем вам, скажем, муссировать и без того сложный вопрос? Ну… этот вопрос… Ну, вы понимаете… Ведь с этим, слава Богу, давно покончено, не правда ли? Ну не совсем, что ли, покончено, но сейчас это в некоторой степени — вчерашний день, не правда ли? Я бы на вашем месте как-то смягчил эту тему. Ну разве так уж необходимо снова будоражить людей? И потом наши экономические проблемы. Ну разве это могло быть? Я воспринял это как некую карикатуру. Ну конечно, конечно, — не зеркало, а увеличительное стекло, конечно! Но это, видите ли, ставит под сомнение очень многое… Нет, я отлично помню девиз Маркса «во всем сомневайся», но, простите, не до такой же степени… Мне представляется это весьма неправдоподобным. Ну и уж совсем недопустимо трактовать нашу деревенскую жизнь так, как вы ее трактуете! Были, конечно, некоторые искажения… Но главное при этом не утерялось, не правда ли? И эта поездка за рубеж… Очень неприятно, что вы таким странным образом охарактеризовали сопровождающих делегации товарищей. Возможно, среди них и попадались не вполне, так сказать, интеллигентные люди, но большинство из них очень и очень уважаемые товарищи с большим опытом работы, не правда ли? И главное — ваш герой… Ах, дорогой мой, какой на редкость несимпатичный у вас герой! Даже слово «герой» к нему ни с какой стороны не подходит. Ну какой это герой? Уж очень он необаятельный какой-то, инертный, плывущий, так сказать, по воле волн… Нет, я вполне могу себе представить, что в жизни встречаются такие люди, — но зачем тащить их в литературу?
Ведь литература, в сущности, — это исследование героической личности в ее, так сказать, воспитательном аспекте. И мы знаем немало примеров… Ну, скажем, Павка Корчагин. Ах, какой, в сущности, прекрасный пример для подражания, не правда ли? Да и вся классическая литература. Что? Анна Каренина? В каком смысле? Ах, для подражания? Э-э-э, видите ли, конечно, не следует подражать ей в прямом смысле, но ее образ, так сказать… Кто? Я сам? Ну разумеется, в какой-то степени я тоже стараюсь подражать… Павке Корчагину? Ну… в какой-то степени… Ну, не буквально, разумеется… Следует ли подражать литературным героям? Интересный вопрос… А кому тогда подражать? Как, зачем подражать? Не понимаю… Вся история нашей литературы… Нет, я, разумеется, понимаю, что лучше подражать живым людям, чем придуманным писателями. Но зачем тогда литература, позвольте вас спросить? Все-таки она должна меня направлять… Я прихожу домой, беру в руки книгу и… Нет-нет, вы меня не убедили… Вернемся к вашему герою. Почему он такой… как это лучше сказать: не борец? Как, с кем бороться? Со злом, конечно! Ну, я не могу поставить себя на место вашего героя, и все-таки его пассивность… Культ личности?.. Ах, знаете, это уже становится модным. Чуть что — культ личности… Мне кажется, что здесь, по секрету вам скажу, мы уже перебрали… Не так страшен черт. И потом — это утомительно — все время читать о теневых сторонах жизни. Я решительно выступаю за изображение светлых позитивных сторон жизни. Это вливает бодрость, душевное здоровье, как-то веселее после этого жить на свете. А вы — сгущаете. Сгущаете, мой дорогой, определенно сгущаете. В конце концов, мало ли в жизни темного… — зачем нам обо всем этом знать? Литература должна успокаивать. И утверждать! После того что у нас было, нелепо, по-моему, снова возвращаться к этим темам. Что было, то прошло! Кто старое помянет… Давайте, лучше напишите комедию: легкую, искрящуюся, полную светлого юмора, без всяких там идей. Просто смешную комедию. Уверен, что все порядочные люди скажут вам спасибо. Комедию, мой друг, комедию! И поменьше думайте о всяких страшных вещах. Не они главное! Не они! И пусть у вас будет герой в комедии — молодой, мускулистый, смелый, сильный, личность, знаете ли. И пусть у него будут трудности, а он их будет преодолевать. Любые трудности! Вот какой герой нам нужен. И за такое произведение все скажут вам спасибо.
