Тим Дорси - Не будите спящего спинорога
Внезапно Берт вскочил, вцепившись в шляпу, словно это голова его врага.
— Есть! Есть! И убежал.
Джон снова помог Эрни встать и отряхнул сорочку от листьев. Эрни спросил, как Джона зовут. Джон ответил. Эрни его благословил.
— Ты кроткий агнец. Отныне твое апостольское имя — Джон.
— Меня уже зовут Джон.
— То другой Джон.
— А!
Эрни нагнулся и воткнул большой палец в землю. Потом отступил назад и прижал палец ко лбу Джона, будто проводил церемонию в пепельную среду.
— А теперь ступай. Тебя ждут великие дела.
— Что мне делать?
— Об этом скажет Помазанник. Посланец, что откроет все!
— А кто этот Посланец?
Эрни ткнул пальцем вниз по улице.
— Поспеши!
И Джон поспешил. Быстро. Еще быстрее. Рысью. Наконец он пустился бежать со всех ног: наконец у него есть миссия! Только бы узнать ответ на два вопроса: что это за миссия и кто ее должен «открыть»?
Мимо Джона проносились машины. «Мицубиси», «порше», «датсуны» и синий «бьюик-регал».
Команда Э ехала развлекаться. Старушки достали купоны на бесплатный ленч в «Горячих булочках», новом мужском кабаре на севере Тампы. Эвника поставила «бьюик» на стоянку.
Двадцатью минутами позже «бьюик» стоянку покинул. Команда Э в полном составе набросилась на Эдит.
— Я хотела смотреть дальше! — закричала Эдна.
— Я тоже! — добавила Эвника.
— Вы представьте, нас туда больше не пустят! — вздохнула Этель.
Эдна сердито посмотрела на Эдит.
— Все знают, что нельзя трогать танцоров!
— И вылезать на сцену, — вставила Эвника.
— Подумаешь! — сказала Эдит. — Капустный салату них никудышный.
Эвника медленно и методично подбиралась к въезду на шоссе. Чтобы переехать с одной полосы на другую, Эвнике обычно требовалось больше места, чем «Боингу-747» для взлета. Правда, если на полосу выезжала другая машина, проблема решалась чрезвычайно быстро.
Въезд приближался. Эвника ехала по предупреждающей разметке на разъезде. Левые колеса, как обычно, пересчитали светоотражатели: тук-тук-тук. Ограждение перед носом — нет, еще можно свернуть. Так, желтые полосы кончились, значит, три четверти пути пройдено без эксцессов.
Вдруг на скорости девяносто миль в час их подсек «гео» без поворотника. Эвника крутанула руль влево, чудом избежав столкновения крылом. Все, включая Эвнику, плотно закрыли глаза и ждали удара. Удара не было. Подружки открыли глаза. И обнаружили, что едут по полосатому треугольнику прямо на ограждение. Без вариантов. Удар. Сработали подушки безопасности: хлоп-хлоп. Куклы, болтавшиеся в заднем окне, полетели через весь салон. Подпорки ограждения одна за другой сломались — трах-трах-трах — и отскочили от ветрового стекла. Красные и оранжевые отражатели полетели во все стороны; горизонтальная полоса из алюминия свернулась как стружка. В окна сыпанули земля и гравий. Все четыре колпака оторвались от колес и продолжили путь самостоятельно; «бьюик» выбросило на покрытый травой склон по ту сторону ограждения. Машина понеслась вниз и наконец замедлила ход: сорок миль в час. Тридцать. Двадцать. Старушки облегченно вздохнули. Однако уклон все это время становился круче: двадцать градусов. Тридцать. Сорок. Когда «бьюик» уже почти остановился, угол достиг шестидесяти градусов. Машина уперлась в землю правыми колесами и медленно перевернулась.
Тишина. Старушки огляделись: все висели вниз головой на ремнях безопасности.
— Как в фильме «Приключение Посейдона»! — заметила Эдит.
— Заткнись! — сказала Эвника.
— Слава богу, что все кончилось, — вздохнула Этель. Министерству транспорта США нужно отдать должное: трава была гладко пострижена. И влажная от росы. «Бьюик» только что натерли воском.
Машина дернулась. Старушки замолчали.
Машина дернулась снова.
И заскользила на крыше вниз по насыпи.
Эдит выглянула из окна, но трава оказалась выше ее головы.
— Черт!
«Бьюик» снова набрал скорость. Десять, пятнадцать, двадцать миль в час — все быстрее и быстрее к пруду, заросшему гиацинтами, тростником и рогозом. Благодаря удобрениям, стекающим в водоем, растения достигли невероятных размеров. «Бьюик» врезался в рогоз, снова перевернулся и опустился на воду в пятнадцати ярдах от берега. Снова наступила тишина.
— Давайте относиться к жизни оптимистично, — предложила Эвника. — Хуже не будет.
«Бьюик» начал погружаться. Из заклепок в противопожарной перегородке брызнули мутные струйки. Старушки смотрели, как пол заливает прудовая вода с мальками.
— Помните, как в «Приключении Посейдона» Шелли Уинтерс задержала дыхание?
— Заткнись!
Вдруг машина перестала тонуть. Внутри скопилось воды на фут.
— «Утро обязательно наступит…»
— Последний раз говорю!
— Может, вылезем на крышу и позовем на помощь? Эвника попробовала открыть свою дверь, но толстые стебли не пускали.
— Попробуйте у себя.
Остальные налегли на двери — безрезультатно.
— Не волнуйтесь, — сказала Эдна. — За нами уже выехали. Нас видело человек сто. И мы посреди большого города.
— Мое окно открывается, — обрадовалась Эвника. Эвника вылезла через окно на крышу. Остальные задрали головы, вслушиваясь в ее шаги.
— Видно что-нибудь? — спросила Эдна.
— Нет! Камыши очень высокие! Но что-то слышно! Полиция и пожарные получили тридцать два звонка о том, что с шоссе сошел автомобиль. На помощь немедленно выехали грузовики с мигалками.
К несчастью, водитель «гео», подрезавший Команду Э, спасался от полиции И не смог вовремя повернуть. Машина скатилась вниз по насыпи и уткнулась носом в пруд. Полицейские надели на водителя наручники; эвакуатор вытащил «гео» из воды. Все уехали.
Снова стало тихо.
— По-моему, никого уже нет, — сообщила Эвника, влезая обратно в окно.
— Черт!
Глава 24
Комплекс детской бейсбольной лиги в Палма-Сейя на юге Тампы заливал свет прожекторов.
Родители на открытых трибунах встали и зааплодировали: на поле выбежали «Рапторы» в сияющей белизной форме и теплых атласных куртках. За ними последовала тренерская группа из четырех человек. Главный тренер, Пит Терьер, помахал толпе здоровой рукой (вторая, покусанная питбулем, висела на перевязи).
По другую сторону поля на скамьях для игроков сгрудилась команда гостей. Две недели назад их тренера посадили в тюрьму за мошенничество с ценными бумагами и присвоение денег, предназначенных для покупки формы. Тренеры остальных пяти команд быстро отреагировали на этот кризис гражданской совести: забрали из команды всех хороших игроков. Невостребованные — батальон тощих, нервных и близоруких детишек — по умолчанию остались в шестой команде, без тренера. Проблема была решена, а тренеры каждую пятую игру имели верную победу. Однако на тренерской скамье необходим взрослый, так предусмотрено в страховом полисе.
Когда Джим Дэйвенпорт привез Мелвина на тренировку, тренеры тут же начали его вербовать. Джим сказал, что по уши в работе. Ему возразили: подумайте о детях!
— А форма есть? — спросил Джим.
Прискорбно, но предыдущему тренеру деньги понадобились на украшения и бытовую технику. Джим решил купить форму сам и отправился в магазин спорттоваров.
— Я очень ограничен по средствам. Дайте мне хоть что-нибудь.
— Есть фабричный брак и пробные заготовки, хотя вряд ли…
— Беру.
«Рапторы» разминались уже пять минут, когда раздался второй рев. Родители на другом конце трибун встали, встречая детей. Приветственные крики быстро перешли в возгласы удивления: игроки выбежали на позиции в формах разного цвета, с новым названием, напечатанным разным шрифтом на каждой спине: «ОПЫТНАЯ МОДЕЛЬ». Раздался треск громкоговорителя.
— Встаньте…
Все встали, и заиграл гимн США.
— Пропустите! Пропустите!
Балансируя подносом с начо [11], Коулмэн взбирался по алюминиевым ступенькам. Из-под пивного шлема болтался радужный парик-«афро».
Серж, который уже стоял в верхнем ряду трибун, прижав руку к сердцу, смерил Коулмэна неодобрительным взглядом.
— Что такое? — спросил Коулмэн.
Вокруг все молчали. Серж кивнул головой на флаг.
— Что?
Серж выразительно посмотрел на приложенную к груди руку.
— Что ты пытаешься сказать?
— Государственный гимн, мать твою!.. На них стали оборачиваться.
Гимн закончился, все сели. Коулмэн вынул пивные трубочки изо рта.
— Начо хочешь?
— Я на диете, — сказал Серж.
— Тебе не нужна диета.
— Я на диете не потому, что она мне нужна. Я на диете, чтобы доказать, что могу. Я не ел уже три дня, только пью.
— И как, помогает?
— Трудно сказать. Но постоянно кружится голова — а это, наверно, уже результат.
