Арто Паасилинна - Сын Бога Грома
Сивакка залил в центре зала фундамент объемом в два куба, заложив туда для прочности металлоконструкцию. На этом фундаменте он возвел большую и красивую жертвенную печь из красного кирпича. По форме печь напоминала гриль. А в это время Ханнула построил необходимую систему дымохода.
Рабочие объяснили наблюдавшему за работой Рутье, что могли бы трудиться больше часов в день, но это не соответствует условиям коллективного трудового договора, который в порыве жажды власти демократы заключили с профсоюзом. Так что им придется и дальше работать в таком режиме. Иными словами, трудиться только до обеда, потом идти пить пиво и валять дурака до вечера. Черт побери…
Пока они работали, Рутья беседовал с ними о марксистской идеологии. Он уже был в курсе того, что предполагается принцип разделения экономической власти. По этой идее капитал и средства производства должны передаваться в общественное пользование. Таким образом исчезает социальное неравенство. Мужчины рассказали, что эта система практиковалась в Советском Союзе.
Однако когда Рутья поинтересовался, хорошо ли были обеспечены в Советском Союзе рабочие и могли ли они жить не работая, Сивакка и Ханнула посмотрели на него с плохо скрытым раздражением. Ханнула пояснил, что люди в социалистических странах живут беднее, чем в Финляндии, но там, к примеру, нет таких социальных проблем, как здесь, в Финляндии. И вообще, в Советском Союзе богатых нет.
Рутья удивился. Он не понял, зачем в социалистических странах все стремятся быть одинаково бедными. Как-то даже неинтересно…
Сивакка хмыкнул.
— Я имею в виду, — пояснил Рутья, — что можно все устроить по-другому. Например, ты, Сивакка, будешь прилежно трудиться, не поднимая головы, два года подряд. И твоя семья будет терпеть определенные лишения и неудобства. Но после двух лет в бедности тебя делают на год богатым. Ты получаешь легкую и интересную работу, за которую очень хорошо платят. И ты целый год наслаждаешься жизнью. А за год, знаешь ли, можно много успеть. Думаю, твоей жене эта мысль тоже понравится. Она бы купила шубу, а ты бы целый год катался на хорошей дорогой машине. А потом тебе снова придется пару лет вкалывать. И так по кругу. Как тебе такая мысль?
— И каждый сможет целый год жить господином?
— Совершенно верно.
Чем дольше Сивакка и Ханнула размышляли над этой мыслью, тем больше она им нравилась. На следующий день они заявили Рутье, что Маркс и Ленин, наверное, были не в курсе этой идеи, но им лично она очень симпатична. Если бы каждый рабочий имел возможность получать такие блага хотя бы раз в пять лет, жизнь стала бы гораздо интереснее, чем сейчас, когда приходится без просвета тяжело пахать. Жаль только, что еще нигде не пробовали жить по подобной системе.
— Какой вы, однако, замечательный капиталист, — заметил Сивакка. — Не каждый готов представить такую идею рабочему человеку!
Рутье пришлось признаться, что никакой он не капиталист, а бог. Сын Бога грома Рутья. И в Финляндии сейчас проездом.
— Ну, надо же, бог, — недоверчиво протянули рабочие. — А мы, черт возьми, в богов не очень-то верим.
Когда печь с дымоходом были готовы, Рутья продемонстрировал мужчинам, что у него и в самом деле божественное происхождение. Первый огонь в печи он разжег с помощью молнии. Помещение внезапно наполнилось запахом озона и в новой топке ярким, словно от сварки, пламенем вспыхнула шаровая молния. Ханнула и Сивакка, прикрывая ослепленные глаза руками, отпрянули в сторону. Прошло несколько минут, прежде чем они, тряся изумленно головами, немного пришли в себя.
Для закрепления эффекта Рутья велел молнии еще немного полетать по комнате, а потом отправил ее в дымоход.
Потрясенные строители тут же безоговорочно признали божественную суть Рутьи. Даже заявили, что, если он хочет, они готовы мгновенно принять его хоть в партию, хоть в профсоюзную ячейку.
— Ты, Рутья, настоящий рабочий бог. Мы верим в тебя, — хором заявили они. — Мы пользуемся уважением в трудовом коллективе и готовы рассказать о тебе на собрании первичной ячейки. Можешь на нас рассчитывать.
Рутья сделал в тетради пометку о двух новых учениках. Хорошо, что среди его последователей появились представители рабочего класса. Прямо как рыбаки среди учеников Иисуса! А то с одними чиновниками и собственниками новую веру не построишь.
Сын Бога грома с новообретенными учениками отправился в ближайший ресторан обсуждать свои идеи. По дороге они заявили Рутье, что никогда в жизни у них не было столь необыкновенного подряда.
А тем временем Хуйкка Туукканен решил воплотить мечту всякого журналиста — написать главную статью жизни. И, хоть торговец антиквариатом Ронкайнен не особо много рассказал ему о себе и своей жизни, Хуйкка не считал это особым препятствием. Хороший журналист, если надо, готовую историю может из рукава вытащить. А в качестве доказательства у Хуйкки была фотография, которую ему дал Ронкайнен. Если придется оправдываться — на первое время хватит.
Подкрепившись в кабаке парой кружек пива, он отправился домой писать о сыне Бога грома, который спустился с небес, чтобы обратить финский народ обратно в исконную веру.
Старенький «Ремингтон» Хуйкки трещал несколько часов без перерыва. Закончив статью, Хуйкка поспешил в издательство «Вечерней газеты».
Он попытался проникнуть в кабинет главного редактора, но его не пустили. Зато ему удалось подсунуть свое творение дежурному редактору.
Прочитав текст, он взглянул на Хуйкку и произнес:
— Если статья хоть наполовину соответствует истине, я готов заплатить тебе тысячу.
Хуйкка поспешил заверить, что все написанное — чистая правда. За это он отвечает. И в качестве доказательства продемонстрировал фотографию Сампсы Ронкайнена.
Он гордым шагом вышел из редакции и направился в кабак — пропивать гонорар. Хуйкка Туукканен чувствовал себя счастливым. Лишь когда он вспоминал про данное своим друзьям Келтайуури и Мялкюнену обещание молчать, на душе принимались скрести кошки. Ну да ладно, он — настоящий журналист и не в праве молчать о таких вещах. Тем более когда история того стоит, разрешения не обязательно спрашивать даже у лучших друзей. А раз ему дали тысячу марок, значит, дело того действительно стоит.
В течение пары следующих дней он обошел, наверное, не менее пятнадцати кабаков, рассказывая, что написал статью своей жизни и показывая газету с анонсом на первой странице:
Владелец антикварного магазина несет в Финляндию новую веру
Сама статья была помещена на центральном развороте:
И метнул сын Бога грома молнию:
И РАЗВЕРНУЛАСЬ ФИНЛЯНДИЯ ОТ ВЕРЫ В ИИСУСА ВО ВРЕМЕНА БОГА ГРОМА
Статью напечатали в шести изданиях. Несмотря на духоту и жару, люди в Хельсинки давились в очередях, чтобы купить газеты. Телефон Хуйкки Туукканена разрывался от звонков, а он в это время воздавал должное различным напиткам в самых злачных местах города.
Прочтя статью, налоговый инспектор Суваскорпи пришла в ужас. Она положила газету в сумочку и отправилась на такси на улицу Большого Роберта в антикварный магазин, чтобы встретиться с Рутьей. Вскоре туда же позвонили Келтайуури и Мялкюнен. Они клялись и божились, что не имеют отношения к статье. Они пообещали Рутье дать опровержение. Келтайуури уже договорился о встрече с главным редактором «Вечерней газеты». Нотариус Мялкюнен позвонил одному из членов правления издания. Они пообедали вместе. Но что напечатано, то напечатано.
Рутья примчался в магазин и схватил газету. И чем дальше он читал, тем мрачнее становился. Госпожа Суваскорпи тщетно пыталась его успокоить. Рутья сказал, что не оставит Хуйкку Туукканена в живых. Набросил на плечи шубу и отправился в город. Инспектор Суваскорпи собралась было с ним, но у сына Бога грома было столь грозное выражение лица, что она сочла за благо остаться в магазине. В воздухе запахло грозой.
Рутья быстро догадался, где ему искать пьяницу-папарацци. Спрашивая Хуйкку Туукканена, он обошел не один десяток кабаков. И почти в каждом ему сообщили, что Туукканен недавно здесь был.
Поздно вечером Рутья нашел Хуйкку. Тот стоял качаясь у дверей одного из ресторанов на углу Альбертинкату. Он был настолько пьян, что не мог войти внутрь. Под мышкой он держал несколько экземпляров «Вечерней газеты» с портретом Рутьи. Теряя равновесие, он отправился в сторону района Тееле, где надеялся найти кабак, откуда его не прогонят.
Рутья Ронкайнен шел за журналистом по тихой безлюдной улице. Его глаза ярко горели синим огнем: это ничтожество посмело насмехаться над его верой, и сейчас мерзавец шел, сжимая под мышкой газеты, полные лжи и клеветы. Редкие прохожие вздрагивали, встречая пылающий взгляд Рутьи, и торопились отвести глаза. Будто это буйный сумасшедший.
