Григорий Свирский - Ряженые. Сказание о вождях
Несколько дней Юра потратил на хождение по полицейским начальникам и кабинетам МВД, рассказывал о бедах стариков в мэрии Иерусалима и редакциях ивритских газет, которые, узнав, что никого из задержанных не убили, сразу же теряли к делу всякий интерес. У Юры появилось почти физическое ощущение, что его схватили за горло…
И, кто знает, не сорвался бы Юра, не наградил бы полицейского офицера, арестовавшего стариков, всеми расхожими эпитетами, которые произносил мысленно, если б не свела его судьба с русым кудрявым гигантом лет сорока пяти по имени, показавшемся Юре младенческим — Йоси. Он наткнулся на него в приемной министра полиции. Йоси был в ярости, кричал, что полиция опозорила страну, что Израиль не Африка…
Очень он был живописен, этот кудрявый гигант. Зима на дворе, а Йоси почти гол. На плечах нечто среднее между легким комбинезоном и голубым купальником с большим вырезом сзади. Своей непомерно широкой и голой, со вздувшимися мышцами спиной он походил на профессионального японского борца на арене, которого лучше не задевать. Вышедшие для успокоения крикуна полицейские офицеры взглянули на огромного, как башня, Йоси, на его мощные, в рыжих веснушках, руки и… ограничились увещеваниями.
Со всеми другими просителями они не были столь сдержанны. Юру просто напросто выкинули за дверь. Он присел на каменную ступеньку лестницы, размышляя над тем, можно ли еще что-то сделать?
Тут показался Йоси, Юра вышел на улицу вслед за ним. Некоторое время двигались молча. Йоси оглянулся, взглянул на бессильно опущенные плечи незнакомого парня, с которым здесь не пожелали даже разговаривать. Кожаная курточка на парне старенькая, вытертая на рукавах до материала («из русских, ясно…»), окликнул его:
— Молодой человек, вы сколько лет в стране?.. Всего то!.. По какому делу приходили?
— По личному — огрызнулся Юра, не привыкший распространяться о чужой беде.
— Мда… Этак и повеситься можно… Я тут четверть века. Полиция всюду сволочь. В Турции, говорят, еще хуже.
Юра усмехнулся горестно. Ускорил шаги.
— Многие считают, и я тоже, ваша алия девяностых счастливая, — Йоси так же ускорил шаги. — В сорочке родилась. Нас, в семидесятых, считали профанами и лжецами. Диплом, ясное дело, я купил в своем бандитском Ростове. А про свою старенькую «Победу», которую оставил отцу, я и заикнуться не мог. Хохотали. Мол, врет русский как сивый мерин… Оказалось, наша любимая радиостанция «Кол Исраэль», вопившая «Вы желанны! Вас ждут!» врала, как нанятая. В канцеляриях — мисрадах ихних, над нами глумились. Давали понять, незваный гость хуже татарина… А сейчас-то! В каждом районе создан для вас, эмигрантов, специальный отдел, Рокезет-клита называется. Клерки вокруг новичков хороводят, в чем, дорогой-перламутровый, нуждаешься?.. Слушай, парень, все обойдется, не журись. Как вас зовут?.. В кафе «Атара» бывали?.. Знаменитое кафе. Заглянем на чашку кофе. Приглашаю…
Дождь накрапывал все сильнее. Юра взглянул на часы. Ладно, переждем в кафе…
— Ты думаешь, я преувеличиваю? — начал Йоси, когда у них приняли заказ. — Взглянем на вещи шире… Смотри, кроме государственной рокезет-клиты, сколько вокруг вас хлопотунов? «Мосты мира» есть такая организация. Еду привозит, сам видел, целыми коробками, вещи доставляет, кому что надо… Христианское братство, или как его там? из Голландии, которое оплачивает новичкам счета зубных врачей, дает деньги на мебель, слышал про такое братство? Для меня, старожила, это чистая фантастика. Нам кто помогал? Никто… — Видно, такая была у Йоси манера убеждать собеседника. Сам себе вопрос задаст, сам и ответит… — Важно, Юра, чтоб у человека не было ощущения заброшенности. И чтоб себя уважал. Не случайно говорится, как ты смотришься в зеркало, так оно тебя отражает! Ты… можно будем на «ты»?
Юра улыбнулся натянуто. Он уже не раз встречал таких встревоженных старожилов, которые считали полумиллионную алию девяностых для Израиля Божьим даром, манной небесной и всерьез опасались, что она вдруг исчезнет, как вода в решете. Поднял глаза на неугомонного Йоси. Лицо у здоровяка круглое, добродушное, раскормленное, с обвисшими брылями тщательно выбритых щек.
«Гаргантюа…» — Усмехнулся Юра, но уж по-доброму.
— …Но эйфория в Израиле — это лишь первый этап. Наши сионские мудрецы, наше несчастье! конечно, о вашем брате и думать не думают. Потому, Юра, каждого из вас подкарауливает следующий период. Какой?.. Депрессия. Работы нет. Иврит — язык сломаешь. Со всех сторон обманывают. Квартирные маклеры подсовывают уже сданную ранее квартиру. Лавочники берут на работу, а через две недели, месяц — «ты нам не нужен…» И не платят, жлобы. Все в новичке кипит. У самого кипело… От одного берега отплыл, до другого, чувствуешь, не дотянешь…
Мама Голда говорила, страдания новичка в Эрец Исраэль, увы, неизбежны. Неизбежны, видите ли… Но, Юрий батькович, тот, кто преодолел этот страшноватый этап, мисрадные и прочие хляби, может жить в Израиле уже вполне по человечески… Какие пирожные закажем? Сухие или с заварным кремом?.. Я же сказал — приглашаю! И вот тогда, Юра, поверьте, с новичка быстро облетает совковая шелуха: страх лишиться куска хлеба; страх перед фараонами. Мы им, Юра, еще покажем! Тут нет вопроса… И возрождается у бывшего россиянина, обостряется чувство собственного достоинства… Что? Тебе смертельно надоел агитпроп? Это не агитпроп, Юра. Это моя жизнь. Лично моя…
— С нее бы и начал, если душа просит. Без агитпропа…
— Э, Юра, я думал, что ты простой человек, как я. А ты кто? Ты фрукт!.. Ладно, Йоси не обидчив… — Отхлебнул кофе. — Тебе интересно? Расскажу… Я прилетел из своей батьковщины и узнал что? Что в Израиле мне делать нечего. Совершенно. Я не нужен никому, Моя профессия санитарный врач. В Израиле грязь есть, а санитарных врачей нет. И все! Чиновник мне сообщает: «Ты не доктор и доктором не будешь!» Ужас? Ужас, Юра!.. Снимал я подвал у каблана-инсталлятора. Подымаюсь в его апартаменты: «Шеф, работа нужна». На постройке, кроме меня, все до одного арабы. Один из них во время обеденного перерыва говорит мне на ломаном иврите: «Зачем ты сюда приехал? Это наша земля.» Я ему в ответ на ломаном иврите тоже что-либо дружелюбное… Когда идешь затем с сорокакилограммовым мешком на плечах по настилу на высоте третьего-четвертого этажа, и чувствуешь за спиной дыхание-сопение араба, думаешь про себя: чуть толкнет он тебя, миролюб, будешь греметь до земли. И костей не соберут…
Два года носил мешки с цементом. Не сдох… Отыскал работу получше богатый мебельный магазин «Рохитей Кирьят Ювель». Открыт с девяти до девяти… Хозяин румын. Начинал он с того, что таскал на своем горбу шкафы. Работники, кроме меня, все сабры. У всех на головах белые вязаные кипы. Молчаливые, чужие люди. И вот, прилетела ко мне мать в гости. И умерла. Слушай, как обернулись ко мне чужие! Румын закрыл на сутки магазин. Лишился тридцати тысяч шекелей минимум. И все до одного пошли хоронить. Ибо нужен для посмертной молитвы-кадиша «миньян», не меньше десяти мужчин. Узнали, что в Ростове остался мой старик — отец. Тут же собрали денег в шапку, чтоб я мог туда слетать. В горе посидеть с ним, а захочет, забрать в Израиль…
Слушай, восемь лет там крутился. Никуда не хотелось уходить. Были, как одна семья. Во время войны в Персидском заливе скады жгли город, мебели никто не покупал, хозяин ходил больной. Отчего, думаешь? «Нет работы, половину надо уволить, а как я могу кого-либо уволить? У всех дети…» И, благодарение Богу, никого не уволил… Юра, в какой стране ты такое встретишь?.. Обзавелся я другом-израильтянином. Шолом Гендлер его имя. Шолом из потомственной религиозной семьи. Снял кипу, ушел из ешивы: потерял после катастрофы веру во Всевышнего. Израиль любил как Бога… Дядя у него в Лондоне, денежный мешок. Звал. Не уехал… Юра, в какой еще стране!.. Однажды прибежал радостный, принес мне газету, а в ней, слушай! немыслимое: «Требуются санитарные врачи». Помчался по объявлению. Из ста пятидесяти взяли двоих. Оказалось, американский еврей придумал фирму, «БИОЛАБ» название. Биологическая лаборатория. «Хватит, сказал, утопать в грязи. Будем изменять санитарное лицо израильских гостиниц, ресторанов. Учить дикарей-владельцев американским законам гигиены…» Я и сейчас там. За день получаю столько же, сколько в мебельном за месяц… Спасибо, Юра, за поздравление… Это я к тому, что никогда не надо паниковать. Потому что у нас, в Эреце, все есть. И великие таланты, и великие жулики. А наш израильский «пофигизм» любому другому сто очков вперед даст… Не знаешь, что такое «пофигизм»? Свежачок! Всем все по фигу… Прибыла девочка-скрипачка. Играет на улице. Талантливо — не талантливо — всем по фигу. Случайно услышал японец-бизнесмен. Чуть не рехнулся. Увез и девочку, и всю ее семью к себе в Японию. Девочка в тот же год завоевала там первое место на международном конкурсе скрипачей… Теперь ее зовут обратно, в Израиль…
