Лесли Дэниелc - Уборка в доме Набокова
Мы заказали виски. Я решила заранее: что будет пить Руди, то и я.
— Два солодовых, — уточнил Руди и указал на бутылку красного «Джонни Уокера» на стене. Я с удивлением обнаружила, что виски очень хорош.
Руди посмотрел на меня с подозрением:
— Ты ведь бывшая жена Джона, да?
— Да, мы развелись. — Как приятно было это произнести.
— Мы с Джоном бывшие однокашники, он, помнится, каждый год побеждал на олимпиадах по естествознанию. И как он теперь?
— Прекрасно. У него все очень хорошо, — ответила я.
— И шевелюра по-прежнему при нем?
— Да, — сказала я.
— Изумительная шевелюра, — завистливо проговорил Руди. — Эй, Шерри, мне еще одну. — Руди одобрительно поглядел на рослую официантку.
— Она в твоем вкусе? — спросила я.
Руди фыркнул.
— Угу, — сказал он. — Совершенно в моем вкусе.
Отхлебнул из второго стакана.
Я решила: пора переходить к делу. Глотнула виски и начала. Объяснила, что собираюсь открыть свое дело. Заметила, как напряглось его лицо, — он подумал, что я стану просить денег в долг. Я сказала, что деньги мне не нужны, нужен совет. Он чуть расслабился, отхлебнул.
— Я сейчас составляю план, — сказала я — алкоголь придал мне смелости.
Я обрисовала идею дома свиданий, но иносказательно, не упоминая про секс. Говорила про удовольствие, про релаксацию, про то, что клиентками будут женщины, а сотрудниками — мужчины.
Руди слушал внимательно. Смотрел в стакан, а не мне в лицо. Мужчины всегда так поступают, когда хотят поймать тебя на лжи или неуверенности. Или, может быть, это еще одно проявление мужской неспособности совместить предмет и человека.
Я своим стаканчиком подталкивала его стакан по барной стойке.
— Руди, — сказала я. — Женщины в этом городе… — Я запнулась, подбирая слова, — нуждаются во внимании. — Я от души стукнула по его стакану. — И ты это знаешь не хуже других.
Он взял стакан со стойки и сжал так, будто тот мог улететь.
— Как лучше всего открыть в Онкведо свой бизнес?
— Тут особо не развернешься, денег у жителей не много. — Барменша глянула на меня, приподняв бровь, но я покачала головой. — У нас все завязано на университет. Если твой бизнес не имеет отношения к Вайнделлу, вряд ли из него что получится.
— А какой род бизнеса поддерживает университет?
— Все, что связано с научными исследованиями. Вайнделл же исследовательский центр.
Я вытащила блокнот, положила на стойку.
— Это зачем? — осведомился Руди.
— Буду записывать, — сказала я. Взяла ручку, постучала ею по блокноту. Руди допил виски и потребовал у мужчины-бармена еще одну порцию, не обменявшись с тем ни единым видимым знаком. Умение понимать друг друга без слов — еще одно доказательство того, что мужчины живут в параллельной вселенной.
— А я когда-то был завидным кавалером, — сказал Руди.
Я кивнула.
— Бывало, встречался с тремя-четырьмя сразу, — Он допил третью порцию виски. — И все выгорело. — Я держала ручку наготове. Руди замычал. — Куннилингус, — проговорил он. — Какая тоска. — Я вытянула шею, пытаясь понять, о чем это он, не о порнографическом ли мультике, но, похоже, речь шла не о нем.
Чтобы чем-то занять руку, я стала чиркать в блокноте. Чтобы чем-то занять другую, отхлебнула виски. Этот напиток не иначе как уводил в параллельный мир. Судя по всему, Руди уже был там. Он нагнулся и схватил за ремешок мою сумочку.
— И вот как явится какая на свидание с большой сумкой, я сразу понимаю: дело труба. — Его, вероятно, успокоили скромные размеры моей сумочки. — Это значит: притащила всякие секс-игрушки, — пожаловался Руди. — Это что, прогресс? Чувствуешь себя каким-то пылесосом. — Руди допивал четвертую порцию виски.
Потом — можно было подумать, что мы два приятеля, отправившиеся в пятницу вечером на добрую пьянку, — Руди рассказал мне анекдот про женщину, которая занимается сексом в колготках. Анекдот был с бородой, и мне захотелось шлепком вернуть Руди в двадцать первый век. Когда он договорил, я замолчала и стала ждать.
— Такой вот анекдот, — сказал Руди.
Я наклонилась к нему поближе. Если бы захотел, он мог бы заглянуть в разрез моей блузки, но мы, похоже, оба (только по разным причинам) подумали: а оно того стоит? Потом я сказала:
— Руди, анекдоту полагается быть смешным.
— Ты сама смешная, — сказал он.
— В смысле? — Я еще раз пригубила свое замечательное виски.
— Ты классная и все такое, — он покрутил головой, — но у меня такое ощущение, будто мы из одной команды.
— Наверное, я должна сказать «спасибо».
Такого вкусного виски я, кажется, еще никогда не пробовала.
— Ты ведь не лесбиянка?
— Нет. — Мне становилось жарко, причем повсюду.
— Могла бы накрасить губы, — авторитетно заявил Руди.
— Они у меня накрашены, — просветила его я.
— Не важно, ты все равно мне нравишься.
— Спасибо, — сказала я.
Мы оба уставились на сексуальную барменшу. Я уловила запах его шеи. От него пахло мужчиной, взрослым человеком. Я прикрикнула на себя — не кидайся на первый встречный запах.
Руди покачивал стакан, гоняя по кругу лед, и выглядел чуть ли не грустным.
— Ты когда-нибудь задавалась вопросом, в чем смысл всего этого?
— Нет, — ответила я совершенно честно.
Мне пора было идти. Не настолько я пьяна, чтобы не доехать до дому, а тут какой-то тупик, вернее, все пошло не в ту сторону. Я встала. Извлекла из своей некрупной сумочки двадцать долларов. Жаль, что нет двух десяток, не хотелось отдавать все. Оставила деньги на стойке.
Допила виски, и тут Руди сказал:
— Найми молоденьких. Они целеустремленные, среди них больше потенциальных победителей.
В его мире я, возможно, поцеловала его на прощание. В моем мире я вдохнула запах его поредевших волос и выскользнула за дверь.
По дороге домой я обдумывала слова Руди: в Онкведо все завязано на университет. Окруженный полями, Онкведо напоминал плантацию, владельцем которой был Вайнделл. Заставьте его скрепить ваш проект своей печатью — и получите карт-бланш на руки. Здешний плантатор любит науку. Обзовите свой проект «исследовательским» — и можете делать все, что вам заблагорассудится.
Эта мысль поддерживала меня на протяжении большей части пути. Свернув на свою улицу, я вдруг сообразила, что у меня теперь есть друг, мужчина, — а этого, после смерти моего кузена, у меня не было даже в Нью-Йорке. И еще у меня есть агент. А в Нью-Йорке у меня его не было. Марджи, моя первая здешняя подруга, к тому же выдающаяся личность. Двое друзей и агент — Онкведо постепенно становится моим городом. У меня даже есть собака, пусть и на паях. От этих мыслей я воспряла.
Я распахнула дверь — Матильда спала у порога на коврике. Скорее всего, она ждала возвращения Джона, но мне было все равно, я чмокнула ее в затылок пахнущими виски губами.
Бистро «Мутард»
В шесть часов следующего утра мамочка прислала мне электронное письмо:
Дорогая Барб!
Надеюсь, что ты высыпаешься. Мамочка убеждена, что, если как следует выспаться, все проблемы отпадут сами собой. С ней именно так и бывает.
Подготовка к торжеству проходит прекрасно. Она удержалась и не написала «к свадьбе» — редкое для нее проявление такта. Я наняла арфистку из консерватории. Оркестр нам, пожалуй, не нужен, но я надеюсь, что все потанцуют. Она что, никогда не слышала про диджеев? Полагает, что мы будем водить хороводы под аккомпанемент арфы? На торжестве будет вся наша семья (под «всей нашей семьей» имелась в виду я с детьми) и несколько замечательных врачей. Последние три слова были выделены жирным шрифтом. От тебя я прошу только одного, да и то ради тебя самой: надень платье! Я с удовольствием помогу тебе его купить, сама знаешь.
Люблю тебя,
мама
P.S. А что там с синим платьем, которое я купила тебе для судебного заседания?
Речь шла об умопомрачительном наряде с юбкой-клеш, синего цвета, который мне показался цветом неудачников, — он пошел на ковер и занавески в картонном обиталище Барби.
Р. Р. 5. Ты посадила Сэма на низкоуглеводную диету?
Игнорируя собственную мамочку — в этом я давно достигла вершин мастерства, — я пошла одеваться к ланчу со своим агентом. В кои-то веки я точно знала, из чего составлю ансамбль: новые обтягивающие джинсы (ярлыки оторваны), простенький, но изящный свитер (ну, ладно, ладно: Марджин простенький, но изящный свитер), Дарсина сумочка в ковбойском стиле, с замшевой бахромой, и сапоги. Я посмотрела на себя в зеркало и решила, что выгляжу почти хорошо, нужно только слегка подправить некоторые детали, например ногти и брови.
Я как раз чихала в зеркало — кожу под поредевшими бровями отчаянно щиплет, в руке пинцет, — когда подъехал фургон Билла. Среди посланий в адрес «Старого молочника» затесалось письмецо с шестью марками. Адрес был написан крайне коряво, без имени адресата. Я вскрыла конверт, оттуда выпала прядь темных волос. В конверте лежал розовый листок почтовой бумаги. На нем было накорябано: «Я асригла волсы. ДАРСИ».
