KnigaRead.com/

Микко Римминен - С носом

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Микко Римминен, "С носом" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Сразу запретила себе думать об этом и решила нанести еще пару деловых визитов. В первой квартире скрюченная старушка захотела взглянуть на мои бумаги, которые я не осмелилась ей показать; от второй в памяти осталась только безмолвная двухдетная семья и злобное красноватое мерцание часов-радио, которые почему-то были единственным источником света в сером мраке трехкомнатной квартиры; от третьей запомнился лишь короткий разговор с мужчиной, разбиравшим телевизор на ворсистом ковре в гостиной. Любите ли вы куриную печень, Фу гадость, А мне кажется она хорошая и дешевая, Не вас ведь спрашивают, Что ж мне пора спасибо и до свидания. Вернулась домой на поезде, просто для разнообразия, думала, что даже такой опыт может быть полезен, но, когда я села в поезд, солнце уже тоже село, а потому всю дорогу не видела ничего, кроме собственного отражения в окне да невероятно толстого мужика, который развалился напротив, таращился на мой нос и противно облизывался, словно перед ним была не я, а соблазнительное клубничное мороженое.

В один из дней пришел сын, без предупреждения. При первом звонке я вздрогнула и автоматически собралась уже было пойти открыть, но, оторвавшись сантиметров на десять от стула, вдруг замерла, засмотревшись на дрожащее солнечное пятно, неожиданно появившееся посреди газетного разворота, как будто кто-то плеснул на бумагу густой желтой краской. Потом послышался стук закрывающегося окна и пятно исчезло, а звонок все звонил и звонил, а я еще с минуту сидела и думала, кто это там за дверью трезвонит, наверное, какой-нибудь террорист с анкетами типа меня. Когда я наконец поняла, что это никакое не хулиганство, как мне представлялось сначала, я встала.

Сын начал кричать за дверью: мааам, открой дверь, это яяяя. Распахнула дверь, втащила сына в прихожую и уже на грани закипания прошипела: какого хрена ты там разорался, соседи подумают, что здесь Бог знает что творится. Сын прошел внутрь, конфузясь, насколько это вообще возможно при таких внушительных габаритах, и бормоча обрывочные «спасибо». Я вмиг оттаяла и как будто даже размякла. Мы обнялись.

Сжала его раскрасневшееся, пухлое лицо в ладонях и потрепала по щеке. Знала, что он ненавидит, когда я так делаю, поэтому решила на этот раз не мучить его, дразня «гадким ребенком».

— Мама, — сказал он, и его левый глаз задергался. — Почему ты не берешь трубку? Я же волнуюсь.

— Кофе будешь?

— Мам, ты меня слышишь?

— Я как раз только что выпила, — сказала я. — Но мы еще сварим, — пробормотала я и пошла в кухню, чтобы вылить остатки старого и поставить новый. — Что-что, я не ослышалась? Неужели ты и вправду… волнуешься?

Сын как-то испуганно наблюдал за моими действиями и нервно теребил подбородок или, точнее, складку под подбородком, которая походила на автомобильную покрышку. Потом он вздохнул. Стало неудобно, стоило ли его упрекать, как будто он не имеет права волноваться о родной матери, которая не отвечает на звонки и обзаводится жутким по цвету носом. Я включила кофеварку и кивнула в сторону стола.

Он плюхнулся на стул, я села по другую сторону стола и вернулась к газете. Стала энергично шуршать страницами и сделала такое сморщенно-сосредоточенное выражение лица, по которому можно было предположить, что на огромной газетной простыне я наткнулась на необычайно интересную новость. Потом как можно более беззаботно спросила:

— Так отчего же ты, мой мальчик, так взволновался?

Теперь уже он, а не я смотрел в окно с таким видом, словно увидел там что-то-не-важно-что. В этой области, пожалуй, опыта у меня было побольше, чем у него, и я с уверенностью могла сказать, что ничего суперпотрясающего он за окном не увидел, но надо же было в конце концов и ему дать возможность потянуть время, поэтому я дала, а сама пока сосредоточилась на разглядывании газетного разворота с невероятным нагромождением типографских значков и картинок.

— Почему ты не отвечаешь на мои звонки? — спросил он, вдоволь насмотревшись на стену дома напротив.

— Отвечаю, когда могу, — сказала я, оторвав взгляд от газеты. Сын даже вздрогнул, как будто я ненароком задела его своим массивным носом. — Ты же знаешь, я теперь работаю.

— Может, тебе все же лучше дома побыть? — пробормотал он так тихо, что я едва могла различить слова в этом шепоте сквозь зубы. Потом он, наверное, понял, что сболтнул лишнего, но вместо того, чтобы попросить прощения, только еще больше залился краской. Когда мой ответ на этот выпад свелся лишь к тому, что я перелистнула страницу газеты и сосредоточилась на другом таком же аутистическом развороте, он продолжил: — Но вопрос по-прежнему без ответа. Точнее, не вопрос, проблема, я хотел сказать, что…

Потом он набрал в легкие воздуха, так что красные и черные клетки на его рубашке округлились и вздулись, как закипающая лава, и выпалил:

— Мам, мне просто надо куда-то деть эту машину.

Как только он это сказал, рубашечные пузыри сдулись. На улице кто-то злобно громыхнул крышкой мусорного бака, несколько испуганных голубей мелькнули за окном. Я посмотрела на сына. У него был такой взгляд, словно он что-то натворил, он не мог смотреть прямо, а все как будто норовил спрятать глаза внутрь глазного яблока с растрескавшимися сосудами. Он смахнул ладонью каплю пота под носом и вытер руку о джинсы. Только тут я заметила, что, бреясь, он явно думал не о бритье, — на свету стало заметно, что слева над верхней губой торчал недобритый, светлый одинокий ус. Не какой-то там волосок, а именно ус, то есть половина от настоящих усов. Ужасно захотелось по-матерински пожурить его за неаккуратность, но он выглядел таким измученным, что я не стала.

Его непонятная суета показалась мне подозрительной, хотя что я могла с этим поделать. Вопросы посыпались изо рта, как пули из пулеметной ленты, они и безвинного заставили бы почувствовать себя виноватым. Зачем ты пытаешься всучить мне эту машину? Разве нельзя, черт бы ее побрал, оставить ее где-нибудь на стоянке? И к чему такая спешка, совершенно непонятно, куда это ты вдруг собрался?

Отметила про себя с сухим удовлетворением, что, несмотря на все что мне довелось пережить за последнее время, я вполне способна на полноценную материнскую выволочку.

Сыну потребовалось некоторое время, чтобы взять себя в руки.

— Мама, — затараторил он. — Мама дорогая любимая мама я тебе уже говорил что должен на некоторое время уехать сколько раз можно повторять что это всего лишь командировка хорошая возможность ее нельзя упускать.

— У тебя какие-то проблемы? — перебила я сына, делая вид, что не замечаю его напора, он наверняка так и продолжал бы, пока не закончился бы воздух в легких. На это он ответил быстро и коротко «нет», а затем попытался возобновить наступление. Зачем мне эта машина, Просто постоит, Ах, постоит, Ну постоит ты поездишь, Ах вот как, Ну да.

— Не хочу показаться невежливой, — продолжила я. — Позволь только спросить, ее что, надо по головке гладить, эту машину, ее что, одну на улице нельзя оставить, взрослая вроде машина-то? — Слова вылетали изо рта, наполненные сарказмом и даже каким-то странным бюрократизмом, и на мгновение показалось, будто это говорю не я, а кто-то другой, какой-то хмурый мужик, который стоит у меня за спиной и выкрикивает слова совсем не того цвета и не той температуры, что надо.

— Стой, — сказал сын. — А теперь послушай!

И так тяжело, как гири, они ударили, эти слова, что я мгновенно замолчала и стала слушать.

— Мама. Я действительно уезжаю довольно надолго.

Успела сказать только: «Вот оно как», а он уже продолжил, даже, кажется, взмокнув при этом; вероятно, он не сможет приезжать, дорого и вообще, и плохо, если она будет стоять без присмотра, ведь могут начаться дорожные работы или беспорядки какие-нибудь, подростки напакостят или украдут что-то. Надо, чтобы приглядывали, а не то она пропадет тут совсем, бедолага, хорошая машина все-таки. И совсем необязательно тебе на ней ездить. Достаточно просто приглядывать.

— Вот оно что, — сказала я.

— Да и что там приглядывать, она сама по себе ведь не уедет, правда же? Делов-то.

— А что это у тебя за темные делишки, с кем ты опять связался?

На миг от раздражения он закатил глаза. Потом, к счастью, совладал с собой, и сказал тонко и сухо, что ни с кем, и посмотрел на улицу, где воздух был прозрачен и чист. И сразу все прояснилось, захотелось поскорее закончить этот разговор. Матери совершенно необязательно знать все подробности, она всегда должна пребывать в некотором волнении.

— Ты хороший мальчик, — сказала я и подумала, что в последнее время слишком часто повторяю эти слова, с чего бы вдруг. При этом подковырки тоже сыпались из меня, как из рога изобилия, слишком часто и какие-то слишком необычные.

— Да, я знаю, — продолжил сын если не устало, то как-то очень близко к тому. Его щеку пробороздили несколько морщин мучителя и мученика одновременно. Вдруг я осознала, что он ведь уже давно не подросток.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*