Сильви Тестю - Девочки
— Вы можете сделать на них гравировку…
— Да? Гравировку ведь, по-моему, делают на серебре?
Все-таки немного здравого смысла у меня осталось.
— Они посеребренные! — с удовольствием сообщила мне продавщица.
— Вот как..
Очень скоро я была разорена, но счастлива. Я ведь купила не что-нибудь, а вещь. Столовое серебро.
Продавщица завернула каждое кольцо в шелковую бумагу. Сложила их в фирменный пакет магазина.
— Заодно и рекламу нам сделаете, — подмигнула она мне.
Название магазина было написано такими буквами, что и слепой бы заметил.
Который час? Смотрю на дисплей мобильника. Шесть непринятых звонков. Номера появляются в порядке поступления: Жоржетта, Коринна. Остальные от мамы… И от Анжелы — один.
Слушать сообщения не буду. Боюсь передумать.
Час пятнадцать. У меня есть еще сорок пять минут. Какой пакет тяжелый… Не надо было покупать столько… Ладно, двенадцать я подарю младшей сестре.
А мой неугомонный ум уже носится с новой идеей: куплю-ка я к ним салфетки, а то у меня только бумажные.
Ай да я! Ломала голову, что же мне нужно, а оказывается, стоит только начать.
— Который час? — спрашиваю я у новой продавщицы, которая готова, кажется, расцеловать меня от радости: еще бы, полмагазина перекочевало в мои пакеты.
Я купила все, что мне не нужно. Двенадцать бокалов на ножках. Двенадцать ножей с посеребренными ручками. Двенадцать вилок к ним. А эти салфетки — просто прелесть, не тряпье какое-нибудь.
— Час пятьдесят пять.
О Боже! Пора! Уже!
Я пулей вылетаю из магазина. С разбегу стукаюсь о стеклянную дверь — так спешу.
— Осторожно, бокалы! Я хорошо их упаковала, но все-таки!
Я так плохо владею собой, что даже продавщица делает мне замечание.
Я ушла довольно далеко от места встречи. До кафе идти еще минут пятнадцать! Я опоздаю! Нет! Нет! Ну почему я все делаю не так?
Бегу по улице сломя голову. Хоть с собакой, хоть без нее, я все равно не могу ходить как все люди. Верчу головой во все стороны в поисках такси.
— Эй! Такси! Такси!
И голос мой далек от нейтрального.
Возле меня тормозит машина.
— Уф… Спасена!
— Куда ехать? — спрашивает водитель, опуская стекло.
— По бульвару. «Брасери-дез-Эколь».
Он даже не отвечает мне. Дает газу перед моим носом! Удаляется, качая головой: подумать только, его посмели побеспокоить из-за пятисот метров…
— Не на лоха нарвались! — рявкает он, скрываясь за углом.
Да уж, понятно, кто из нас лох.
Делать ему, что ли, больше нечего? Вот ведь люди, наглости не занимать…
Как же! Была бы я наглой, не тащилась бы пешком с тяжеленными пакетами, да еще на такой скорости!
— Козел! — ругаюсь я сквозь зубы.
Я ищу. Добрую душу. Свободное такси. Я заплачу! Два счетчика, если нужно! Так и скажу следующему таксисту, чтобы согласился ехать.
«Я больше не могу, мсье, моя ноша чересчур тяжела».
Никого. Ни одного такси на горизонте. Я прибавляю шагу. Мои покупки весят целую тонну — двадцать четыре кольца для салфеток, двенадцать бокалов, вилки и ножи. Хорошо еще, что я тарелки не купила.
Еле живая, я добираюсь до кафе и чувствую, что давление у меня подскочило до небес. Утираю мокрый лоб. Как же мне жарко! Моего жара сейчас хватило бы для запуска космической ракеты. Надо успокоиться. Опять я не подумала, прежде чем действовать. Только теперь я понимаю, до чего не готова к событию. Как же мне быть? Что я скажу ему? А может, вообще туда не ходить?
Я смотрю на женщину, которая спокойно идет к себе домой.
Мадам! Мне так и хочется ее окликнуть. Мадам! Мне хреново! Вас не затруднит меня проводить? Вы, кажется, чувствуете себя лучше, чем я. Женщина удаляется, даже не взглянув на меня.
Надо поставить на минутку неподъемные пакеты. Подышать. Насытить мозг кислородом. Сосредоточиться на событии. «Будь спокойной. Каменной. Не тычься носом в дерьмо. Дай себе время на размышление».
Я знаю, почему времени на размышление я себе не дала. Если стану размышлять — вернусь в гостиницу.
Только улицу перейти — и я окажусь перед дверью «Брасери-дез-Эколь». Не увижу ли я его отсюда? Нет.
Я роюсь в сумочке. Стефан одолжил мне свой диктофон.
— Запиши ваш разговор — ты будешь в таком состоянии, что потом ничего не вспомнишь.
— Ладно.
— Сначала слушай, потом говори.
— Ладно.
— В крайнем случае выйди в туалет, успокойся. Но записывай все.
Да. Да. Он прав. Я все запишу.
Дрожащими руками извлекаю диктофон из сумочки. Прячу его в карман плаща.
— Еще лучше было бы снять на видео.
— Снимать незаметно труднее.
Да. Да. Диктофон — то, что надо. Голос. Голос — это очень важно.
Мне повезло. Не нашлось ни одной машины, желающей меня задавить. На всех парах я пересекла улицу.
Вхожу в кафе, нагруженная, как ослик, и глазами сразу натыкаюсь на блондина. Я не знаю, так ли чувствует себя спелеолог, проваливаясь в каменный мешок, но у меня жуткое ощущение, что пути назад нет. Хочется позвонить Стефану.
Блондин сидит лицом к двери. «Он» один, перед ним стакан лимонада.
Столик маловат.
— Уж умудрись как-нибудь сесть за столик, где можно сидеть друг против друга. Если я приду, не хочу садиться с ним рядом.
— Я тоже.
Это голоса сестер звучат у меня в голове. Ну вот, с самого начала все не так.
Почему «Он» выбрал именно этот малюсенький столик? За ним едва умещаются двое. Я мчусь на него, как торпеда.
Начинаю говорить — очень громко. «Только не подавай виду, что ты взволнована. Ничего особенного не происходит. Самая обыкновенная встреча. Ты ведь привыкла встречаться с незнакомыми людьми. Это то же самое. Перед тобой незнакомый человек, вот и все».
Голос мне не повинуется. Руки ходят ходуном, живут отдельно от меня, своей жизнью. Я двигаюсь слишком стремительно. С грохотом падает стул. Я рывком ставлю его на место. Это я опрокинула стул? Не знаю, не помню, я уже поднимаю пепельницу, которую смахнула, задев пакетом. Все происходит чересчур быстро, только мой мозг тормозит — или он выпал где-то, от того, как я вошла?
Нет, это не то же самое. В жизни я ни на одной встрече не орала. Даже при самом зверском мандраже тело меня всегда слушалось.
— Извините!
Я извиняюсь так громко, что вздрагивает сидящая рядом дама.
Мне наконец удалось остановить себя перед мужчиной, который сегодня улыбается иначе.
«Он» розовее лицом, чем в тот день, в магазине. Волосы у него растут точно так же, как у меня. Ну, что делать-то? Выйти в туалет?
Я смотрю в его глаза. Удастся ли мне в них что-нибудь прочесть?
Ни черта.
— Надо пересесть! — ору я ему в лицо.
Не дожидаясь ответа, хватаю его стакан. Несу лимонад через весь зал. Высматриваю два сдвинутых вместе столика. Четыре стула. Вот и отлично. Сажусь первой, не дав ему возможности выбрать место. Протиснувшись, «Он» вынужден умоститься спиной к окну. Теперь «Он» не видит улицы. А я сижу лицом к бульвару. Мне видна дверь кафе. Если войдет одна из сестер, я ее сразу замечу и смогу предупредить его. Не хочу, чтобы «Он» оказался застигнутым врасплох. Вы оставили трех девочек. Из них выросли три хорошие женщины. Никаких обид. Никаких мстительных чувств. Вы полюбите их, я уверена.
Когда «Он» усаживается, я расставляю пакеты вокруг себя. Пусть теперь попробует напасть — пока будет перебираться через кольца для салфеток, только меня и видели.
— Ты ходила по магазинам? — спрашивает «Он».
— Да! — отвечаю я, будто с противоположного конца «Стад де Франс», и на минуту скрываюсь под столом.
При этом одним глазом я поглядываю на него. Никогда не думала, что будет так трудно достать диктофон из кармана — меня аж в пот бросило. Незаметно нажимаю кнопку. Загорается красная лампочка: запись пошла. Быстро кладу диктофон в один из открытых пакетов.
Я как на иголках, но все-таки заставляю себя сидеть. Полметра отделяет меня от блондина. Какие светлые у него волосы. Мои с годами потемнели. Не посещай я парикмахерскую, у меня бы не было этого нордического оттенка. «Он» опять в бутылочно-зеленом свитере.
Вот уже несколько минут мы играем в гляделки и молчим. «Он», кажется, ждет, когда заговорю я. «Он» может ждать долго. «Сначала слушай, потом говори», — посоветовал мне Стефан. Я так и делаю.
Светловолосый мужчина понял: перед ним сидит двойник Сфинкса.
— Ты не взяла с собой Тото?
— Нет, он сегодня занят. И не умеет вести себя на улице.
«Он» улыбается.
— Это боксер?
— Да, боксер, и он очень высоко прыгает, когда радуется.
Что я такое несу? «Он» ничего не понимает.
— Мне надо выйти в сортир, — вдруг выпаливаю я.
Упс! Лучше было бы сказать «в туалет». «Он» немного удивлен: надо же, какая я грубая.
