Доминик Дьен - Голубой дом
— Садитесь. Хотите сыру?
Если она из налоговой инспекции, то уж кусочек сыра не покажется ей взяткой! Если же ее прислали из Общества изучения потребительского спроса, чтобы протестировать на ком-то «вживую» новую гамму ароматических презервативов, то она, скорее всего, откажется от сыра, чтобы его вкус не смешивался у нее на языке со вкусом малины. Но если она распространяет американские наборы косметики…
— Нет, спасибо.
«Воображала», — подумал он, а вслух произнес:
— С вашего позволения, я продолжу свой Monday morning?
«Настоящий сноб, с этими своими английскими словечками», — в свою очередь снисходительно подумала Майя.
Все происходящее казалось ей каким-то бредом. Суриаль с неподдельным наслаждением поглощал куски сыра всех сортов. Время от времени он с детским удовольствием тянул через соломинку взбитые сливки. Присутствие Майи ничуть его не смущало. Теперь она понимала, почему в рекламных кругах у Суриаля репутация человека со странностями. В то же время она была настолько восхищена этим домом и его хозяином, человеком, выглядевшим моложе своих лет, которого, казалось, уже ничем нельзя было удивить, что забыла о своем страхе. Она внимательно изучала лицо Суриаля, но не могла обнаружить в нем никаких черт Архангела. Между тем и нынешним лицом пролегло тридцать лет. А что, если Морис ошибся?
Патрик Суриаль, уплетая яичницу, краем глаза наблюдал за женщиной, немного староватой на его вкус, но еще вполне миловидной. Ему показалось, что она чем-то смущена, и он улыбнулся, чтобы ее подбодрить. Что ей нужно, в конце концов?
— Меня зовут Майя Хоффман, — почти прошептала она.
Улыбка на лице Суриаля потухла. Он почувствовал резкий выброс адреналина в крови. И почти наяву увидел картинку, похожую на кадры из «Сияния»: Майя рассыпается на тысячи маленьких девочек, они заполняют весь дом и эхом повторяют: «Меня зовут Майя Хоффман, Майя Хоффман, Майя Хоффман…» Самая младшая лежит в колыбели, еще одна прыгает через скакалку… Самой старшей, наверное, лет пятнадцать. Она больше всех напоминает сидящую перед ним женщину.
Суриаль отставил в сторону тарелку. По коже пробежали мурашки и появилось ощущение, что его ударили кулаком в живот. Он попытался сделать вдох, одновременно борясь с желанием извергнуть все съеденное.
Майя с удивлением смотрела на искаженное лицо. Разлившаяся бледность выдавала сильное волнение. Майя решила, что причина такой перемены — страх. Суриаль неверными шагами подошел к дивану с бархатной гранатовой обивкой и рухнул на него. У него был настоящий шок.
Охваченная смутным чувством вины, Майя принесла ему стакан с водой.
— Вам лучше?
Суриаль утвердительно кивнул. Он не отрываясь смотрел на нее. Сердце Майи забилось сильнее: во взгляде этого человека она читала любовь, а не страх. «Они с твоим отцом были неразлучны», — говорила Ева… Он взял ее за руку и прошептал:
— Майонетт…
Его голос звучал устало, и сейчас он казался Майе старше, чем в тот момент, когда она вошла. Прикосновение холодной руки внушало ей отвращение. Она не узнавала его.
— Вы — Архангел?
Он слабо улыбнулся.
— Еще помнишь мое прозвище?
— Я только его и знала.
— Да?
— Так вы Архангел?
— Да, в прежние времена меня так называли.
— Это вы убили моего отца?
В его глазах Майя увидела боль.
— Я не знаю. Иногда мне кажется, что это так…
Он улыбнулся и добавил:
— Но тогда я навещаю психоаналитика.
— Не понимаю…
— Нечего здесь понимать! Разумеется, я не убивал Алена.
— Что произошло между вами в тот вечер, когда он умер? Почему вы ссорились?
— Успокойся, — прошептал он. — Я плохо себя чувствую… Что тебе сказала мать?
— Ничего.
— Она говорила с тобой обо мне?
— Нет, никогда.
— Никогда! Значит, никогда не говорила… — повторил он недоверчивым и одновременно раздосадованным тоном.
— Нет, но можете мне поверить, об отце она тоже никогда со мной не разговаривала. Сколько бы я ни просила! Почему вы бросили ее?
— Я ее не бросал.
— Но вы исчезли.
— Она всегда знала, где я, и в любой момент могла ко мне присоединиться.
— А мне она сказала, что не знает, где вы… и что не знает вашего имени…
— Раньше мы изредка переписывались.
— Переписывались? И о чем вы писали?
— Долго рассказывать… Может, перестанешь называть меня на «вы»?
— Но я вас почти совсем не знаю…
— Да, но я тебя знаю очень хорошо… От меня, наверное, воняет сыром, нет?
Майя в замешательстве взглянула на него.
— Да нет, не особенно.
— Не подождешь минут десять? Схожу приму душ.
— Вы лучше себя чувствуете?
— Как двадцатилетний, Майонетт!
Вот уже второй раз он назвал ее Майонетт. Подбородок Майи задрожал, собираясь в складки, как у детей, когда они собираются заплакать.
— Может, съешь что-нибудь, пока будешь меня ждать? Или выпьешь вина?
— Да, и то и другое.
Суриаль поставил на стол еще один прибор, потом выбрал несколько пластинок для музыкального автомата. Когда он, тяжело ступая, начал подниматься по ступенькам в один из «отсеков», расположенных уровнем выше, Майя крикнула ему вслед:
— Вы помните Мориса?
— Да, конечно, очень хорошо. Это твой бывший бойфренд, так ведь?
«Странный выбор пластинок», — подумала Майя, слушая, как Ричард Энтони поет «И я слышу свисток поезда». Покончив с едой, она стала рассматривать кухню, устроенную внутри трейлера, и нашла ее симпатичной. Особое восхищение у нее вызвала коллекция старых американских рекламных плакатов. Да, оригинальный тип… Интересно, он живет один? Да, это явно жилище холостяка… Майя поняла, что ненависть, которую она испытывала к этому человеку в Ашбери, исчезла. И ее уверенность, что он убил ее отца, сильно поколебалась. Она посмотрела на часы. Суриаль отсутствовал уже довольно долго. Майе очень хотелось подняться наверх, но без приглашения она все же не решалась. Она накрыла тарелку с сыром полиэтиленовой пленкой и убрала ее в холодильник. Пластинка закончилась. Теперь Майя чувствовала себя незваной гостьей в этом доме-оранжерее.
Уже потом, позже, Майя никак не могла объяснить Морису, что заставило ее подняться наверх. Она была в полной растерянности. «Архангел! Архангел!» — позвала она. Подниматься было страшно, потому что перила отсутствовали. Иногда ей казалось, что сейчас перед ней окажется комната, но это была лишь подвешенная площадка, с которой, в зависимости от уровня, была видна верхняя или нижняя часть гигантского кактуса. Неужели тут нет ни одной стены? От этого дома у нее закружилась голова. Куда же запропастился Архангел?
Не дойдя примерно двух метров до крыши, Майя наконец оказалась в комнате — одной-единственной и самой большой в доме. Это была спальня Архангела. На краю кровати она увидела скорчившуюся фигуру. Она приблизилась. Сердце ее билось так сильно, что казалось, вот-вот пробьет грудную клетку. Губы Суриаля были сжаты в тонкую голубоватую линию. Дрожа всем телом, Майя набрала номер неотложки.
Дежурная бригада «скорой» с грохотом ввалилась в дом. Один из врачей нес огромную сумку, другой — металлический чемоданчик. Они быстро поднялись наверх, опередив Майю на целый этаж. Их голоса громким эхом отдавались в стенах. Майя с ужасом наблюдала за их манипуляциями вокруг неподвижного тела.
— Вы не знаете, у этого человека были хронические сердечные заболевания? — спросил у Майи один из них.
— Не знаю.
— У него не было инфаркта или гипертонии?
— Не знаю. Мне очень жаль, но я почти незнакома с этим человеком.
Голос Майи дрожал. Врач удивленно посмотрел на нее — он не ожидал такого ответа.
— Мы познакомились час назад, — уточнила она. — Точнее, когда-то очень давно я его знала, но потом потеряла из виду… Я не знала, что он болен.
— Как он себя чувствовал, когда вы пришли?
— Хорошо. То есть… он испытал сильное потрясение. Он поднялся наверх и…
Говоря все это, она думала: «Я убила его. Я убила Архангела так же, как он убил моего отца. Непреднамеренное убийство эмоциональным потрясением… До моего появления это был счастливый человек…» По ее щекам заструились слезы. Она смотрела, как врач разрезает ножницами рубашку на груди Суриаля, и в ушах сама собой зазвучала печальная мелодия kaddish, молитвы по усопшим. Затем один из врачей закрепил на груди Суриаля многочисленные электроды, а другой закрыл его лицо кислородной маской. Через какое-то время Суриаль уже не выглядел мертвенно-бледным. Майя облегченно вздохнула. Она смотрела на экран с бегущей линией электрокардиограммы, но по острым зигзагам, которые сопровождались резким писком звукового сигнала, интуитивно догадывалась, что пульс и сердцебиение слишком частые. Архангел пока еще не полностью избавился от опасности. Майя неотрывно смотрела на то место, где должно находиться сердце, потом ее взгляд машинально сместился, и возле его пупка она увидела коричневое родимое пятно. Майя не могла поверить своим глазам.
