Николай Бахрошин - Фиолетовый гном
Жуткая рожа, конечно, сам знаю, особенно при стрижке под ноль, весело критиковал себя отставной капитан. Мол, сам себя иногда пугаюсь. По утрам в зеркало заглядываю одним глазком из-за двери. Зато для работы – лучше всякой визитной карточки. Глянешь построже – и никаких лишних вопросов…
Их дружба началась с того, что как-то они вместе ждали в машине Шварцмана. Зацепились языками, разговорились о всяких пустяках. Оказалось, Славик совсем не такой бетонный. Нормальный, умный мужик, даже веселый. Анекдотов знает – бесчисленное количество, и рассказывать их умеет. И поговорить любит, потрепаться за жизнь с тем особым, добродушным чувством юмора, которое часто отличает больших и сильных людей.
Славик вообще оказался смешливым и улыбчивым. Просто для начала нужно было понять, что это именно улыбка, а не предвкушающий оскал людоеда перед ланчем из копченого миссионера.
Скоро Серега узнал, что ему и лет не так много, всего на четыре года старше его. Просто он не только высокий, но и массивный от природы, конституция широкая, потому и выглядит старше, обстоятельно объяснил Славик.
В следующий раз они заговорили о книгах. Тоже получилось само собой. Начали с одного нашумевшего романа, рекламу которого зацепили глазами на рекламном щите у дороги, а кончили, ни много ни мало, американской прозой. Оказалось, Славик тоже любит читать. Причем, читает не абы что детективное, а хорошую прозу – сразу два плюса в его пользу. Фолкнер, Стейнбек, Хемингуэй, Фицджеральд, Ирвин Шоу – такого Серега не ожидал.
Сюрреалистическая картина, отметил он про себя: два огромных мужика ново-русского вида с будками амнистированных бандитов сидят посреди улицы в наглухо тонированном джипе величиной с дом и рассуждают о безусловном реалистическом взлете в заокеанском романе первой половины прошлого века. Последнем взлете, после которого тот окончательно свалился в сахариновый голливудский сироп.
В пошлость свалились. Драму заменили на мелодраму, непредсказуемость – на обязательный хороший конец, а переживания за героя – на хруст попкорна между металлокерамическими зубами. И наши идиоты теперь взялись их копировать, радуются, что получается «почти как у них», так же быстро, гладко и бесшабашно. Думать уже не требуется, от мыслей, упаси господи, морщины случаются, остается следить за событиями и ждать, пока тебе разжуют и сунут в рот пару полуфабрикатных мыслишек. Современные авторы писать, в сущности, перестали, соглашались они друг с другом, начали клепать заготовки к сценариям, где темп заменяет смысл, а непрерывность действа – движения души. Он пошел, она сказала, они решили… А куда его черт понес? Почему она лепит такую лажу? С чего они вдруг решили? Почему?! Этот краеугольный вопрос литературы чаще всего остается за кадром, так как на пленку все равно не ляжет, нечего и пытаться…
С ума сойти, если кто подслушивает! Прокрутить подобную запись какому-нибудь рубоповцу или обэповцу – пойдет и повесится от острого интеллектуального унижения со стороны рядовых «быков»…
После этого разговора Славик начал подмигивать и кивать Сереге при встречах. У него все-таки была добрая улыбка. Когда привыкнешь к общебронебойному выражению лица-шайбы.
Постепенно они совсем подружились. Частенько выпивали вместе.
Когда Шварцман запирался дома и нырял в очередной запой, как головой в омут, полоскаясь там до поросячьего визга, у охраны наступали спокойные дни. Кроме наблюдения за периметром территории поместья, делать, в сущности, нечего. Зная, что Хозяин шляется по дому на четвереньках и строго рычит на электроприборы, даже догадываясь приблизительно, когда его сиятельство начнет подсыхать, можно было самим встретиться и посидеть от души…
Формально Славик тоже был приписан к структуре «АКФа», но, по сути, подчинялся одному Хозяину. Еще бы, личный телохранитель! Фигура. Практически доверенное лицо.
Саша Федотов не напрягал его со стрельбищами и спортзалами. Славик как-то обмолвился вскользь, что спецу из Главного разведывательного управления нечему учиться у армейского ротного. Серега запомнил его слова. Тоже свои отношения…
Славик не любил Сашу Федотова, это Серега скоро заметил. Не высказывался по его поводу, он вообще почти не высказывался по поводу работы. Видимо, профессиональная сдержанность, воспитанная там, где это умели делать, решил Серега. Но не любил, было видно. Саша Федотов отвечал ему тем же, что внешне выливалось в подчеркнутую, церемонную вежливость отношений: Александр Кириллович, Вячеслав Андреевич…
А не соблаговолите ли пойти на хер?! Премного благодарен, после вас, вашу мать!
Почему? Профессиональная ревность? Кастовое презрение между родами войск, оставшееся с армейских времен? – думал тогда Серега. Какая все-таки кошка пробежала между шефом охраны и личным телохранителем? Конфликт между красным и серым кардиналами за близость к сиятельному телу? Нет, не понятно… А главное – оснований не видно…
Однажды, когда их со Славиком разговор под коньяк после предварительного, разминочного пива коснулся шефа охраны, Славик вдруг назвал Федотова фуфлогоном. Мол, понимаешь, Серега, есть люди, которые делают дело, а есть другие, которые делают вид. Строят из себя. И окружающих любят строить, равняя в шеренги, хлебом их не корми – дай построить всех под себя. Но речь даже не об этом, не о любви к власти, речь о том, что все эти фуфлогоны ничего собой не представляют. Просто научились хорошо выеживаться – это единственное, чему они научились. Дойдет до дела: копни подобного – только труха посыплется. Не люблю таких…
– Думаешь, Саша… – начал было Серега. – В спортзале не скажешь…
– Да был я как-то в этом спортзале. Еще давно. Повалял немножко Федотова, – сознался Славик.
– А он?
– Ничего… Зубы сжал и велел, чтоб я в следующий раз приходил в форме. В спортивном костюме, имел в виду, – пояснил Славик.
– А ты?
– А что я? Идиотом прикинулся. Сказал – есть быть в форме! Спросил – ордена тоже надевать? Хлопцы, кто слышал, долго ржали.
– Круто ты с ним…
– А пусть! – отмахнулся Славик…
Теперь кое-что становилось понятным. Для самолюбивого Саши Федотова, единственного и неповторимого, такой человек, как Славик, роняющий его авторитет задницей на грязные маты, – хуже гвоздя в ботинке. Хотя это тоже не все объясняет. Видимо, есть между ними что-то еще, о чем оба предпочитают помалкивать, решил Серега. Интересно…
– Ничего, переживет, – подытожил Славик. – В общем, я тебе все сказал и ты меня понял. Все, больше ничего не скажу, не хочу больше о нем говорить. Закрыли тему! Дальше сам думай, шевели шариками, дабы не заржавели… – обрубил он, для выразительности громко прихлопнув деревянный стол каменной ладонью.
Серега не стал настаивать на продолжении. Но запомнил. Информация к размышлению, как говорил старший коллега Славика товарищ Штирлиц…
В сущности, Славик был очень одинокий человек, вспоминал он потом. Несмотря на веселое, легкое добродушие – одинокий и замкнутый. А каким ему еще быть? Кроме тесного мирка охраны «почти олигарха» у Славика не было другой жизни. Даже семьи не было. А кто он в этом мирке? Для Хозяина – просто дорогой, натасканный пес, чей грозный экстерьер вызывает восхищение и зависть соседей. Для коллег из охраны – Гоблин, до того зазнавшийся на особом положении, что позволявший себе не ладить с шефом.
С ним, с Гоблином, осторожнее надо, начнешь тесно общаться, сам попадешь под подозрение в нелояльности, даже не рассказали, а, скорее, дали понять Сереге ребята-охранники. Саша Федотов, мол, свой – пока к нему по-свойски, при случае может и другим стать, он всегда все замечает и, хуже того, не забывает… Гоблину-то ничего, как с гуся вода, кто его тронет, а вот кое-кто может в два счета вылететь под зад коленом с трудовой книжкой в зубах…
По фигу? Ну-ну, дело хозяйское, каждый – сам кузнец своего счастья, сам кладет свои причиндалы между молотом и наковальней…
По фигу – тут Серега соврал, по фигу ему не было, наоборот, эта неожиданно открывшаяся интрига возмутила его. Подленькая возня, с душком, крысиная какая-то…
С чего он решил, что в «АКФе» все так просто, честно и по-боевому? – думал тогда Серега. Так не бывает, наверное, нигде и никогда не бывает, чтобы все просто и честно. Слишком глубоко заложена в человеческой натуре потребность подчинять и преобладать. Расширять жизненное пространство за счет свертывания оного у соседа. В этом он еще в армии убедился…
Пожалуй, вспоминал потом Серега, именно с этого момента его ослепление новой работой, всей этой блестящей мишурой больших денег и декларируемого мужества начало проходить. Глаза открылись? Нет, не открылись, конечно, до этого было еще далеко, просто он больше не чувствовал себя Гулливером, случайно попавшим в страну великанов. Включилось критическое восприятие действительности, а с этой возвышенной точки зрения можно и великану плюнуть на лысину. Наверное, так…
