Наталия Слюсарева - Мой отец генерал (сборник)
Перед подходом к цели командир группы дает команду на перестройку «в круг». Как правило, группа состоит из шести – восьми Ил-2, что дает возможность штурмовикам замкнуть полностью «вертушку». Первым атакует цель ведущий. Следующие за ним штурмовики последовательно переходят в пикирование и с высоты 500 – 600 метров штурмуют объект противника. Атакуют в течение двадцати минут, делая от шести до восьми заходов. Кабина невелика. Свободного места очень мало. Большие перегрузки, невозможность распрямиться, размяться, вытянуть ноги – все сильно утомляет. При вводе в пике возникает своего рода невесомость: летчик отделяется от сиденья самолета. При выводе создаются перегрузки, которые многократно увеличиваются, если самолет резко выводить из пикирования. Все тело наливается тяжестью, тебя прижимает к сиденью, в глазах темнеет, закрываются веки. На большой скорости самолет при резком выводе приседает к земле, делая просадку, и если высота невелика, то может произойти удар об землю. Все это должен знать летчик-штурмовик, не имея права ни на секунду поддаться панике, страху.
Действовать необходимо в соответствии с обстановкой, невзирая на плотный зенитный огонь и атаку вражеских истребителей. Надо признать, что входить в зону сплошного зенитного огня – вещь довольно неприятная. Вокруг рвутся снаряды различных калибров, образуя большие черные шапки дыма, но штурмовик Ил-2 исключительно живуч. Случалось, в особо жарких схватках наши самолеты получали до сотни и больше пробоин, а экипаж оставался невредимым. Не зря Ил-2 прозвали «летающим танком».
После отработки цели, расхода боеприпасов и бомб ведущий отходит на низкой высоте в направлении своего аэродрома. За ним, держась плотным строем, следует вся группа. Вот уже прошли линию фронта. Вдали обозначились контуры нашего аэродрома. На душе становится как будто спокойнее. При подходе командир дает сигнал перестроиться в круг по одному и сам заходит на посадку с хода. Самолет постепенно снижается и на расстоянии двух-трех метров переходит к горизонтальному полету. Летчик подбирает ручку, переводя машину в трехточечное положение, сам при этом внимательно смотрит вперед по движению своего самолета, одновременно удерживая прямолинейный ход. Штурмовик мягко касается посадочной полосы. Небольшой пробег, и он рулит на стоянку, где его встречают авиатехник и моторист – специалисты, готовившие к бою эту грозную машину.
Авиационный штурмовой полк, эскадрилья, группа – сплоченная, большая семья, имеющая свой особый, только штурмовикам присущий настрой. Это понимаешь сразу, как только попадаешь в полк штурмовиков. Настрой этот, как правило, исходит от «главы семьи» – командира, от того, как он сумеет поставить себя на земле, в воздухе, особенно при перелете линии фронта, в зоне вражеского огня. Командир должен обладать мужеством, летным мастерством, трезвым расчетом. Такой командир всегда будет иметь авторитет у подчиненных, и все его распоряжения будут выполняться немедленно и с отличной оценкой.
Сам лично я никогда не верил в чудеса, но я верю в силу воли человека, в его настойчивость в достижении цели. В моей жизни случались очень тяжелые ситуации, когда казалось, что нет никакого выхода из создавшегося положения: пуля в лоб – и весь конец. Но в такой обстановке я опирался прежде всего на мобилизацию сил всего организма, в первую очередь мышления. Все во мне было напряжено, вплоть до кончиков пальцев рук и ног. «Думай! Думай! Принимай решение! Мы все – твоя кровь, мысль, сила, сердце – готовы выполнить все, что ты решишь». Если же мышление не мобилизовано, воля расслаблена, рефлексы притуплены, реакция заторможена, тогда гибель неминуема.
Летный состав всего штурмового полка беззаветно верит своему ведущему, будь то тренировочный полет, боевой вылет или воздушный бой с вражескими истребителями. Летчики, техники, мотористы и весь личный состав сознательно, а порой и подсознательно перенимают его характер, привычки, походку и даже особенности речи...
Летом 1944 года мы вышли на подступы к Львову. Штаб фронта вел подготовку по проведению Львовско-Сандомирской наступательной операции, задача – разгромить немецкие войска на львовском, рава-русском направлениях и выйти на рубеж Грубешуев – Гомашуев – Яворов – Николаев – Галич.
Фронтовая авиация 2-й воздушной армии полностью переключилась на поддержку наземных войск. То был, по всей вероятности, единственный пример, когда стратегическое наступление на четырехсоткилометровой полосе осуществлялось силами одного фронта.
Никогда еще наша воздушная армия не была столь «полнокровной». В нее входили девять авиационных корпусов, три дивизии и четыре отдельных полка, насчитывающих более 3000 боевых самолетов, базирующихся на 98 действующих аэродромах. Инженерные батальоны работали на строительстве ложных аэродромов, и к началу операции их уже насчитывалось 33 единицы, в том числе 9 ночных. На этих аэродромах авиационная техника и макеты самолетов были расставлены по капонирам. С них периодически взлетали боевые самолеты, ночью загорались стартовые огни. По специально разработанному графику район ложного сосредоточения прикрывался истребителями, часто завязывались воздушные бои. Немецкая разведка так и не смогла установить нашего подлинного базирования. За первую половину июля фашистская авиация 87 процентов налетов совершила на ложные аэродромы и только 13 процентов – на действующие.
По замыслу командующего 2-й воздушной армией генерала С. А. Красовского для поддержки и прикрытия армий, наступающих на рава-русском направлении, выделялось четыре авиационных корпуса. Одних только боевых самолетов насчитывалось более 1200. Для взаимодействия с наступающими войсками была создана оперативная группа, старшим которой назначили меня.
Ставка Верховного главнокомандующего постоянно усиливала 1-й Украинский фронт новыми соединениями из своего резерва. За неделю до начала операции к нам прибыли несколько авиакорпусов и полевое управление 8-й воздушной армии во главе с генералом Самохиным. Ему было предложено принять командование Северной авиационной группой. Генерал Самохин долго колебался, попросил время на обдумывание, а потом заявил, что ни он, ни его штаб не смогут выполнить данную боевую задачу, так как из-за недостатка времени не в состоянии ознакомиться с передаваемыми частями и изучить предстоящий район боевых действий. Тогда Степан Акимович Красовский вызвал меня, своего заместителя, и приказал вступить в командование. Ответив по военному: «Есть вступить в командование Северной авиационной группой!», я попросил только, чтобы армейский, оперативный и разведывательный узлы связи подчинялись мне. Штаб нашей воздушной армии помог мне тщательно спланировать боевые действия авиационных соединений на первые дни наступления.
Район нашего базирования на Западной Украине одновременно являлся центром ОУН (Организация украинских националистов). Бандеровцы были опасны, так что приходилось все время быть начеку. Для постоя я выбрал двор в середине села, которое называлось Три дуба. Мужчин не было, в селе оставались только женщины и маленькие дети не старше десяти лет. У хозяйки было две дочери. Старшую, семнадцатилетнюю, звали Оксана. Красавица: миндальный разрез темных глаз, нежная, чуть смугловатая кожа, яркие пухлые губы. Волосы – цвета спелой пшеницы. У нее была чарующая улыбка. До войны она работала учительницей в своем селе. Мой ординарец Яша Куцевалов, честный и преданный человек, сам из-под Полтавы, приглянулся моей хозяйке-хохлушке, и она согласилась определить нас к себе на постой. Со мной разместились еще один ординарец и трое посменно меняющихся часовых.
Бандеровцы, прятавшиеся в ближних лесах, были настроены резко против советских воинов, особенно офицеров. Неоднократно отмечались случаи нападения. Однажды во время очередного полета над лесом я услышал хлопки, напоминающие звуки выстреливающей пробки от шампанского, но не обратил на это особого внимания. Позже авиамеханик доложил, что насчитал на броне моего самолета до двадцати пяти пробоин от автомата – это было дело рук бандеровцев.
Наступило утро генерального наступления – 13 июля 1944 года. Летчики, авиатехники, оружейники и весь личный состав летных частей еще до рассвета прибыли на аэродромы. От шума и рокота запускаемых моторов из близлежащих рощи и леса поднялись стаи грачей, своим криком как бы приветствующих наступающий знаменательный день. Во всех частях до вылета перед развер нутыми боевыми знаменами проходили митинги. Выступавшие на них прославленные летчики, техники, мотористы выражали единственное желание – побыстрее очистить русскую землю от фашистских захватчиков. Но вот по всему аэродрому из громкоговорителя раздалась зычная команда: «Под Знамя смирно! Знаменосцы – на старт! Экипажи по самолетам – ша-гом марш!»
