Анатолий Гладилин - Большой беговой день
Женя заткнулся. Я, чтоб сгладить неловкость, вылез с "пионерским" предложением: составить подробную картотеку на всех рысаков старше трех лет, выступавших в Венсенне. Полковник одобрительно кивнул.
Потом каждый из нас написал заявление по месту своей работы с просьбой предоставить нам полугодовой отпуск за свой счет в связи с необходимостью участвовать в дальневосточной научной экспедиции.
- Какой именно?
- Не надо уточнять, - сказал полковник.
- Но я же классный руководитель, - забеспокоился я, - у меня выпускной десятый "Б"!
- Все уладим, - успокоил полковник.
- А мой аспирантский стаж? - спросил Женя.
- Стаж сохраняется, - ответил полковник. - Кроме того, вам положена зарплата как членам экспедиции - по двести рублей в месяц. Деньги будут переводить на ваш счет в сберкассу.
- Но у меня сроду не было счета в сберкассе! - воскликнул Женя.
- А это что? - сказал полковник и протянул ему новенькую сберкнижку. Теперь, ребята, вы всем довольны? Питание - казенное, бесплатное, кино по вечерам, телевизор в красном уголке, газеты и книги в библиотеке. Чего еще хочет народ?
Я ответил в том смысле, что о лучшем и мечтать не приходится, но Женю словно муха укусила:
- Народ хочет иметь свои законные сто грамм! - со злостью рявкнул он. Иностранцы вечером пиво дуют в кафе, а мы, как последние суки, смотрим "Три сестры" по телевизору...
Георгий Иванович нахмурился:
- Действительно, безобразие! Почему вам не объяснили, что вы можете по вечерам отдыхать в кафе? Пошли, ребята.
Наша столовая после ужина превращалась в кафе. Мы сели за наш столик, и официантка с обворожительной улыбкой спросила у Георгия Ивановича:
- Что будем пить, мальчики?
Странно, почему она обратилась только к нему. Нас она знала, его - нет, и к тому же товарищ полковник был сегодня одет... - угадали? - в синий олимпийский костюм с белыми полосами.
Женя заказал водку, я - виски. Полковник - коньячок.
- Сколько водки? - попросила уточнить официантка.
- Бутылку! - рубанул Женя.
Официантка принесла полковнику и мне по большому стакану, на донышке которых поблескивало что-то жидкое, а Жене - маленький пятидесятиграммовый мерзавчик с зеленой этикеткой "Московская особая".
- Что это такое?.. - заикаясь от обиды, спросил Женя.
- Двойная порция водки. Привыкайте к европейскому образу жизни. Когда вы в западном кафе заказываете бутылку водки, вам именно столько и приносят. Мы с Игорем Михайловичем можем повторить, потому что мы взяли "один коньяк" и "одно виски", а вам повторять не рекомендуется.
- Как же они живут на Западе? - только и смог выговорить Женя.
- Ребята, а кто вам сказал, что на Западе хорошо? - изумился полковник. На Западе очень трудная и сложная жизнь.
- Не знаю, как они там терпят?.. - после некоторого раздумья протянул Женя. - Я бы на их месте уже две революции устроил.
- Волна революционного движения на Западе нарастает, - невозмутимо ответил Георгий Иванович.
- Но пива хоть можно? - взмолился Женя.
- Пива - пожалуйста. Вина сухого - хоть бутылку. Это на Западе принято. Буржуазия хитра, знает, как отвлекать пролетариат от классовых битв.
* * *
Составлять картотеку французских рысаков оказалось делом чрезвычайно трудоемким. Жене было легче - он выписывал резвость, показанную в каждом заезде, то есть возился с цифрами. Я же изучал и сравнивал прогнозы специалистов и описание заездов. Но французские журналисты изъяснялись на диковинном жаргоне, который в наших словарях редко встретишь, и я больше половины не понимал. От нашего преподавателя французского языка тоже было мало толку, ибо он на мои вопросы отвечал, естественно, по-французски и ни одного русского слова я из него не выдавил. Я работал в поте лица, как над кандидатской диссертацией, и у меня даже не оставалось свободного времени, чтобы посидеть вечерком в кафе.
А тут еще Женя начал откалывать номера. После обеда он выгонял меня в библиотеку - дескать, работать со мной в одной комнате он не может, я ему мешаю.
В библиотеке сидели негры и испанцы (сменился контингент архитекторов и строителей), но я заметил, что мои соседи занимались в библиотеке через день, я же торчал за столиком ежедневно. И еще я заметил, что работа у Жени как-то застопорилась, а когда я возвращался в комнату, то находил его в игривом и веселом настроении.
Наконец Женя сжалился надо мной.
- Ладно, Учитель, - сказал он как-то за обедом, - хватит онанизмом заниматься. Сегодня мой черед идти в библиотеку, а ты попроси Тамарку принести тебе кофе в постельку. Только не очень там шумите.
Я разинул рот, а Женя блудливо усмехнулся.
Тамарой звали официантку, которая обслуживала наш столик. Баба молодая, не красивая, но аппетитная. После долгого воздержания у меня от вида ее задницы кружилась голова.
Женя ушел, а я выждал, когда она ко мне приблизится, и с дрожью в голосе заговорил:
- Погода хорошая, Тамара. Сегодня хочу в комнате поработать. Вы мне кофе не принесете?
- А ты форму получил? - деловито осведомилась Тамара.
- Какую форму?
- Спортивную. Олимпийский костюм.
- А зачем он мне? Мы скоро уедем.
- Тебе незачем, а мне подарок. Я его за сотню в комиссионном толкну. Костюм-то румынский.
- Ага, - сказал я, - хоть сейчас.
- После обеда склад закрыт. Но завтра ты получи. Грех добру пропадать. Тебе же положено. А я с посудой управлюсь и через полчаса приду.
И вот Тамарка в комнате. Сидит на Жениной кровати. У меня от волнения зуб на зуб не попадает. Но я же не могу прямо так. Чинно разговариваем про розыгрыш футбольного чемпионата. "Спартаку" не видать первого места. Тамарка позевывает.
И вдруг как будто над ухом голос. Давно его не слышал:
- Тамарка, нечего выебываться. Привыкла арабам отсасывать, а тут свой, русский. Ребятки, да что вы как неродные! Парень, ставь ее раком!
Первым моим движением было выбежать из комнаты, но Тамарка уже стояла на коленях с задранной юбкой.
* * *
Листья падали с кленов. Лето давно кончилось. На утренней зарядке и пробежке мы бодро топали по лужам.
Георгий Иванович приезжал в лагерь раз в две недели. Мы его ни о чем не расспрашивали, он нас сам успокаивал:
- Ничего, ребята, ждать осталось недолго. Дела идут, контора пишет...
Насколько мы понимали, вся задержка была связана с валютой. Но однажды Женя не выдержал и в своей идиотской манере заявил, что, мол, ему все это надоело. Дескать, водят за нос, и нервы есть у людей.
- А мне не надоело? - изменившимся, холодным голосом проговорил полковник.
У меня все внутри оборвалось. Таким я еще Георгия Ивановича не видал. А он продолжал:
- У меня нет нервов? Хоть увольте меня, Игорь Михайлович, но в старые времена было проще. Да, я знаю, там разные ошибки культа личности, нарушение законности и прочее. Но если решение принималось на самом высшем уровне, то никто палки в колеса не ставил. Посмели бы пикнуть! А тут я, полковник Госбезопасности, бегаю как мальчишка по этажам, собираю резолюции, утрясаю, согласовываю, уговариваю. Валюту, сволочи, жалеют. Если бы мне нужны были деньги на привычную акцию, вопрос бы мигом уладился и никто бы этих вонючих бумажек не считал. Но мне же надо объяснить, что мы рискуем. Операция-то оригинальная. Дебет с кредитом не сведешь. Вот и жмутся, бюрократы чертовы!
Неделю мы ходили с Женей как в воду опущенные. Я и "Пари-тюрф" перестал читать. Но в один прекрасный день после обеда Тамарка, обычно равнодушная и ленивая в постели, исполнила мне все по высшему классу, с юношеским пылом и комсомольским задором. А потом сказала:
- Привези мне косметику из Франции. Не забудешь?
Я понял, что дело сдвинулось.
глава третья
- Суки французы! - повторял Женя. - Сволочи! Паразиты! Ты посмотри, какие у них бифштексы, какие отбивные! Ты видел что-нибудь подобное в наших магазинах?!
- Точно, - вторил я ему. - Гады ползучие! Я не знал, что такая колбаса существует в природе.
- Гляди, джинсы "Левис", "Вранглер", "Жан" - лежат навалом, и никто не берет! Ой какие юбки, какие кофточки! Охуеть можно! Да наши девочки в Москве отстрочили бы любому черножопому в подъезде за одну такую тряпку! Колготки два франка штука! А у нас они - по семь пятьдесят, и то не всегда достанешь!
- Восемь сортов ветчины на одном прилавке! Да как же они жрут все это и не давятся, бляди!
- Приемники - "Сони", "Филипс", "Грюндиг", кассетные магнитофоны, цветные телевизоры, стерео- и квадросистемы! Покупай без всякого блата! Ну, не хамство ли это? Форменное блядство!
- Виноград, клубника, апельсины, бананы, груши, сливы - базар в Ташкенте бледнеет! У них что, в Париже, - среднеазиатский климат?
- Ананасы, Учитель, горы ананасов!!
- Помню, в прошлом году, когда я с десятым "А" проходил Маяковского: "Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит, буржуй!" - один ученик меня спросил: "А что такое "ананасы" - я их никогда не видел".
