Жанна Голубицкая - Дьявол просит правду
Айрапет, конечно, издевается, но по-доброму. Мое сочинение ему нравится, и я это вижу.
— Так, едем дальше. «Если сестра жениха прикидывается твоей подружкой, откровенно делись только тем, что ты не скрываешь и от него самого». Хорошо! «Если будущая свекровь возьмётся раздавать тебе эротические советы, не вздумай сказать, что ты знаешь это и без неё. Лучше запиши её соображения на бумажку и убеди мамашу, что ты им последуешь». Прекрасно! «Если у тебя есть какие-то сомнения в своей эротической подкованности — внимательно читай „ЖП-Бульвар“! В ближайших номерах мы опубликуем цикл материалов на тему „Всё о сексуальности мужчины“. Великолепно! Я в тебе не ошибся! „Постарайся выяснить у жениха заранее, нет ли в его семье каких-нибудь каверзных — домостроевских или религиозных — традиций по поводу первой брачной ночи…“ Супер! Так, а это что?»
— Что? — настораживаюсь я. Все это время я мысленно благодарю подругу Эллу, оказавшую мне в раздаче советов провинциальным молодоженам очень существенную и весьма веселую помощь. Особенно нас почему-то радовали «подружки, регулярно подбрасывающие вверх конфетти, вырезанные из фольги своими руками». И ведь Элка оказалась права: это она настаивала, что Айрапету, судя по тому, что я о нем рассказываю, этот бред должен прийтись по душе. Но, видимо, где-то вышла неувязочка. Айрапет сомневается:
— Вот это что? «Если в твоей жизни уже был интим, а жених страдает предрассудками и не верит, что кровь при дефлорации бывает не у всех девственниц (научный факт!) — улучи момент и опрокинь на простынь 30 мг рижского бальзама». Откуда ты это взяла?
— Ну, если честно, так поступила во время своей первой брачной ночи одна моя одноклассница…
— Но не ты же сама так поступила! А у нее, может, жених нажрался в хлам и ему можно было хоть бензина в койку налить — все равно бы ничего не понял! И потом, когда это было? В семнадцатом?
— Ну, знаете! Я, конечно, уже не девочка, но и не до такой же степени… суперстар!
— Запомни: никогда не давай непроверенной информации! Особенно в мелочах. Детали любят точность. У нас уже как-то был подобный случай: едва до суда не дошло! Одна мадам (сейчас она уже, конечно, уволена) посоветовала нашим «моршанским машам» мужьям в водочку виагру подмешивать — для пущего семейного счастья. А потом как пошли письма от несчастных жен со всей матушки Расеи! У одного мужа инфаркт, у другого белая горячка… А все претензии — к нам! И доказательства нашей вины — вон они, на полосе красуются! Еле отвертелись, всех наших юристов подключили. Юридическая служба в ЖП, конечно, сильная, но зачем рисковать? Вот ты знаешь наверняка, соответствует ли цвет рижского бальзама, накапанного на белую простыню, цвету крови при дефлорации? Нет? Тогда возьми и проверь!
— А как? — туплю я.
— Кверху каком! Возьми рижский бальзам и вылей, как ты советуешь, 30 миллиграмм на простыню. И посмотри, что будет.
— Ну хорошо, я дома сделаю, — обещаю я, представляя, что подумает обо мне муж, увидев подобные манипуляции.
— А чего тянуть до дома? Текст-то готов. Вон отправь Юру в супермаркет за рижским бальзамом. Простыню раздобудь где-нибудь, и лей себе на здоровье! Давай, действуй! Как маленькая, ей-богу! Что бы ты без меня делала? Я тебе личного водителя одалживаю, поэтому бальзам свой уж купи на свои шиши. Потом можешь допить вон с Риткой — за успешную потерю невинности!
Бегу озадачивать Ритку. Она тут же заводит Юру, и он отчаливает за рижским бальзамом. Личный водитель главреда уже, похоже, давно ничему не удивляется. Бальзам так бальзам. К тому же, Юра относится к тому поколению, которое еще помнит, что такое знаменитая рижская настойка на травах и как она была популярна во времена железного занавеса, надежно отгораживающего нас от всяких импортных алкогольных изысков.
Осталось найти простыню. Ритка говорит, что ее можно одолжить в студии. Но только тогда придется самим ее потом отстирывать — это реквизит. Стирать простыню в ЖП-туалете нам обеим ужасно не хочется. Но на наше счастье Юра вместе с бальзамом встает в глухой пробке. Айрапет, понося на чем свет стоит и бальзам, и меня, и почему-то девственность вообще, уезжает домой на дежурном ЖП-водителе, и наш эксперимент переносится на завтра.
Утром Стасик очень удивляется, наблюдая, как я упаковываю в пакет простыню:
— Ты что, уже спальное место там себе обустраиваешь?
— Это для редакционного эксперимента, — отвечаю я гордо, преисполнившись чувством собственной значимости.
— Простыня? Это что ж за эксперимент такой?
— Ну там… Я провожу одно очень важное журналистское расследование! — на ходу поясняю я и сматываюсь, пока благоверный не продолжил расспросы.
В редакции меня уже поджидают Рита и рижский бальзам. Посовещавшись, мы решаем провести наш «редакционный эксперимент» в туалете, чтобы не шокировать нашими действиями общественность, если таковая заглянет в приемную главреда.
В клозете на нашем этаже мы растягиваем простыню в «полный рост», чтобы под испытание бальзамом попал всего один слой ткани. Это нужно для чистоты эксперимента. А то вот так накапаешь сдуру на сложенную в несколько раз простыню, и из-за этого «на выходе» цвет исказится. И читательницы дезинформируются. А зачем нам суды? Суды нам не нужны! Нет уж, у нас все будет четко, по науке!
Ритка держит расправленную простыню на вытянутых руках, я аккуратно отмеряю припасенной мензуркой ровно 30 мг бальзама. И, как в спорте сделав глубокий выдох, торжественно опрокидываю их в самый центр белого полотнища…
Наступает минута молчания.
Прямо-таки пауза Станиславского.
Нет, скорее немая сцена из «Ревизора»!
А потом у нас с Ритой начинается форменная истерика. Это не смех, это натуральный припадок! Мы обе буквально рыдаем. При этом я еще и подвизгиваю, а Ритка подхрюкивает. Затем я сгибаюсь пополам, а она стонет, не в силах больше хрюкать. Потом мы обе всхлипываем и утираем слезы. Ритка в изнеможении бросает наше «поле эксперимента» на пол. По его белоснежной поверхности, с каждой секундой увеличиваясь в размерах, все расползается и расползается огромное яркое пятно… Цвета детской неожиданности!
Увы, наше экспериментальное пятно оказывается грязно-коричневым. Прямо-таки досадного цвета не будем говорить чего. Потому что уж этого в первую брачную ночь явно никто не ждет… Если только закуски за праздничным столом не были второй свежести. Или невеста не приняла спьяну вместо контрацептивов бабушкиного слабительного.
Тут дверь распахивается и в туалет вплывает Лия:
— Кто здесь визжал? — флегматично осведомляется наша красавица и тут замечает валяющуюся у нас под ногами скомканную изгаженную простыню. — Ой, а что случилось-то? И почему каким-то дешевым портвейном воняет?
— Да не волнуйся, Лия, все уже позади! — отвечаю я, смахивая непрошеную девичью слезу. — Это я просто девственности тут лишилась!
Вернувшись в кабинет, я заменяю в тексте совет про рижский бальзам на предложение слегка порезать палец или подгадать дату свадьбы к последнему дню месячных. А что делать? Это жизнь.
Вывод через 2 недели работы в ЖП:
• Свое место в журналистике искать не надо. Если ты ей необходима, она сама тебя найдет и без колебаний засунет — в то самое место.
• Опыт есть всего лишь совокупность наших разочарований.
Если врешь по крупному, соблюдай точность в деталях — меньше вероятность погореть.
ГЛАВА 9
УДОЧЕРИТЬ НЕГРИТЯНКУ
«Коль ангел с чертом поведет знакомство,
Усвоит он одно лишь вероломство»
Две недели моего пребывания в ЖП оказываются каким-то мистическим, краеугольным сроком. С этого момента время для меня начинает лететь как в ускоренной перемотке. Может быть, просто завершается период адаптации и к каким-то вещам у меня вырабатывается толерантность. Я уже ничему не удивляюсь, ни над чем не заморачиваюсь и ни на что не обижаюсь. Имеются в виду в основном странноватые приколы нашего главного.
Про Айрапета по нашему издательскому дому бродят ужасные слухи: уж скольких талантливых и опытных журналистов он даже не вытравил, а буквально вычморил из ЖП! Оно и понятно: далеко не каждый сотрудник способен адекватно воспринять и оценить своеобразный юмор нашего главного редактора.
Возможно, у меня изначально сильно занижена самооценка, но лично мне все его шпильки, укусы и прочие шапоклякские пакости глубоко фиолетовы. А спустя две недели плотного общения с главредом я даже открываю в себе способность над ними хихикать! Мне почему-то все время кажется, что Айрапет — вовсе не такой уж монстр, каким его упорно малюют, а он сам подмалевывает. Просто у него такая защитная реакция. Ведь он у нас один, а сотрудников — целый издательский дом. А читателей — вообще целая страна!
