Григорий Диков - Пастух
Сказав это, Нил Петрович открыл дверцу резной деревянной аптечки, висевшей на стене за его спиной, и достал оттуда небольшую коробочку. Внутри поблескивал черный порошок. Вручая коробочку князю, Нил Петрович со значением сказал:
— Надеюсь, вы понимаете, Сергей Львович, на какой шаг я иду ради вас.
Князь молча кивнул и поскорее спрятал коробочку во внутренний карман.
Когда дверь за гостем закрылась, Нил Петрович выждал некоторое время, а затем торопливо оделся и вышел вслед. У гранитных ступеней парадного стоял извозчик с экипажем. Нил Петрович приказал ехать на Сенную. В темном трактире, под неверным светом керосиновой лампы, за столиком виднелась фигура брата, белобрысого келаря. Они уселись вдвоем и стали ожидать прихода мазуриков во главе со Спиридоном.
27. Гроза
22 июня 190… года два столичных журнала опубликовали по короткой заметке примерно одинакового содержания. В них сообщалось о скоропостижной смерти известной молодой актрисы, Марины Савельевны Р-цкой, прославившейся в прошлый сезон в роли Шемаханской Царицы в театре промышленника Весенина. Первая заметка излагала обстоятельства смерти достаточно скупо, зато вторая, напечатанная в журнале «Театр и искусство», не скупилась на детали, действительные или вымышленные. Сообщалось, например, что смерти Марины Савельевны предшествовало резкое и необъяснимое недомогание, что она была привезена к доктору неизвестным пожилым господином, который расплатился с доктором заранее, однако не оставил своего имени и быстро уехал. Обстоятельства указывали на сильное отравление, было открыто следствие, которое, впрочем, пока не привело к какому-нибудь результату, так как достоверно установить, умерла ли г-жа Р-цкая от естественных причин или была отравлена, не удалось. Заметка заканчивалась коротким репортажем с похорон Марии Савельевны на Смоленском кладбище, куда пришли ее коллеги по труппе, а также многочисленные поклонники ее сопрано.
В тот же день, после почти недельного перерыва, князь Сергей Львович П-н снова вышел на службу. Он был бледен и заметно постарел, словно пробыл в отлучке не неделю, а целых пять лет. Подчиненные с участием справлялись о его здоровье, на что князь сухо отвечал, что с ним все в порядке и что небольшое недомогание, ставшее причиной его отсутствия, уже миновало. И все же работа давалась князю с трудом: он стал рассеян, невнимателен и вздрагивал при любом шуме или крике, доносившемся порой с улицы через форточку. Несмотря на летнюю жару, Сергей Львович приказал закрыть окна во всем здании особняка на набережной Фонтанки, где располагалось правление строящейся Ц-ской железной дороги, а также распорядился не пускать на порог никого из посторонних. Оба приказания были тотчас же исполнены — князь пользовался в правлении непререкаемым авторитетом.
С наступлением вечера на васильковом июньском небе стали собираться черные тучи, беременные грозой. Чиновники разошлись, стараясь успеть домой до дождя, и во всем здании оставались лишь сторож да сам князь. Сидя в зале заседаний за огромным письменным столом, он внимательно изучал разложенную перед ним карту местности, по которой должен был проходить центральный участок дороги. Рядом с картой лежала папка с протоколом последнего заседания инженерного совета. Совет, как следовало из заключительных абзацев, большинством голосов высказался за укрепление старого моста через реку и обращался теперь к начальнику департамента, то есть к самому князю, за утверждением этого решения.
Князь барабанил пальцами по столу и смотрел на бумаги, покусывая нижнюю губу. Он старался сосредоточиться на работе, но мысли его были далеко — он вспоминал позавчерашние похороны на Смоленском кладбище и гроб, обтянутый белой кисеей. Гроб плыл на руках, как белая лодка среди моря, состоящего из одетых в черные фраки безутешных мужчин. Князь не решился пройти в первые ряды и наблюдал за похоронами издали, притаившись за липой.
По лицу Сергея Львовича пробежала слеза. Он шумно вздохнул, утер ее ладонью, после чего взял перо, обмакнул его в чернильницу и уже собирался было поставить на протоколе положительную резолюцию, как вдруг порыв ветра распахнул створки окна и чуть не сдул лежавшие на столе документы.
«Я же говорил секретарю, что надо закрывать окно на щеколду! Завтра устрою этому бездельнику выволочку», — пробурчал про себя князь, встал с кресла и подошел к окну. С улицы несло приближающейся грозой, пахло цветущей в Летнем саду липой и городской пылью, в которую уже упали первые тяжелые капли дождя.
Князь затворил окно, проверил щеколды и развернулся к столу. Где-то сверкнула молния, раздался гулкий раскат грома; гроза началась. Сергей Львович снова уселся в кресло, обмакнул перо в чернильницу, но тут внезапно на документ легла белая рука — как раз в том месте, где он собирался поставить подпись.
Князь вздрогнул и поднял глаза. Перед ним, опираясь на черную трость с белым набалдашником, стоял бледнолицый знахарь и отрицательно качал головой.
Вскочив с кресла, князь закричал:
— Что вы здесь делаете и как сюда попали?! Кто вас впустил, черт побери?
Не меняя выражения лица, знахарь сказал со вздохом:
— Так-то вы меня встречаете, дорогой князь? Увы, вот она, людская неблагодарность! Или это просто забывчивость? Вы позволите, я сяду?
Взяв себя в руки, князь показал на стул для посетителей.
Нил Петрович сел и, положив ногу на ногу, продолжил:
— Вы, должно быть, полностью ушли в дела и запамятовали об услуге, которую я вам недавно оказал… Пропали и не ответили на две мои записки, которые я вам передал со слугой.
Сергей Львович испуганно огляделся по сторонам и прошипел:
— Сядьте, прошу вас, и говорите тише. Разве вы не знаете, что произошло, не читаете газет? Ваш порошок убил ее, она умерла у меня на руках!
— Неправда, князь, и газеты читаю, и, согласно отчетам, умерла она у доктора, а вы скрылись, как только доставили ее туда, — спокойно возразил Нил Петрович, глядя ему в глаза.
— Какая, к черту, разница! Она умерла, и я к этому причастен! И вы, между прочим, тоже. Если, не дай бог, о нашей связи станет известно, я могу оказаться под следствием — вы это понимаете?! И у вас еще есть наглость являться в мой кабинет?
— Я все прекрасно понимаю, дорогой князь, — отвечал Нил Петрович. — Именно поэтому и решил нанести вам визит. Смерть Марии Савельевны — весьма прискорбное событие, но ничего изменить уже нельзя. Я и не представляю, что на самом деле произошло. Может быть, ваша возлюбленная была чем-то больна, может, вы ошиблись и дали ей слишком много порошка или же слишком поздно поехали к доктору — не ведаю. Как бы то ни было, случилось то, что случилось! В любом случае, я выполнил свою часть уговора — вывел вас из затруднительного положения. Отныне вашей репутации ничто не угрожает. Теперь настал черед и вам прийти мне на помощь. Вы можете быть мне полезны в одном весьма важном для меня деле.
Князю удалось взять себя в руки, и он сел обратно в кресло.
— Чего вы хотите? — раздраженно спросил он.
Просьба, которую высказал белолицый знахарь, ошеломила князя. Но еще более князя поразила осведомленность Нила Петровича в делах, о которых в министерстве путей сообщения знали только несколько человек, включая самого князя и министра. Обстоятельства этой просьбы были таковы.
По долгу службы князь заведовал строительством новой ветки Ц-ской железной дороги, которую предполагалось протянуть от Москвы на расстояние более чем в девятьсот верст. Строительство затевалось грандиозное, общий проект был представлен государю и получил высочайшее одобрение. Однако несколько вопросов все еще оставались нерешенными, и среди них вопрос о месте для переправы через реку. Инженерная комиссия при министерстве склонялась к тому, чтобы укрепить уже существующий мост, построенный сорока годами ранее; однако решение это еще не было окончательно утверждено, и князю как начальнику департамента принадлежало последнее слово.
Нил Петрович просил князя об одном маленьком одолжении: следовало внести в проект некоторые изменения и отказаться от идеи ремонта старого моста, а вместо этого построить новый, специально предназначенный для железнодорожных нужд. В проект также следовало заложить и станцию, которая становилась в этом случае совершенно необходимой.
— И где же вы предлагаете построить этот новый мост? — спросил знахаря князь. Он совершенно не понимал, зачем петербургскому доктору понадобилось вносить изменения в план строительства железной дороги.
Вместо ответа Нил Петрович наклонился над картой строительства, которую как раз перед тем князь собирался подписать.
