Стефан Гейм - Книга царя Давида
(Тут Аменхотеп вскочил и выпалил: — Отведайте гранатов, госпожа. Я получаю их от моего личного поставщика, он объезжает по моему поручению лучшие сады вокруг Израиля.
Он разрезал гранат, принцесса взяла сладкую мякоть плода, попробовала.)
В о п р о с: Так что же сказал Давид, ваш супруг? О т в ет: Он сказал: «За последнее время я сочинил несколько недурных песен. Хочешь послушать? Сам я уже почти не пою, у меня есть начальник хора и певцы с разными голосами, высокими и низкими, они поют под лютню, псалтирь и гусли. Я пришлю их к тебе. Я поблагодарила его, сказав, что он очень добр и что я очень люблю его песни. В о п р о с: А что потом?
Ответ: Потом он положил мне на лоб четыре перста и сказал: «Да благословит тебя Господь в этом доме». И ушел.
СКОРОПИСНЫЕ ЗАМЕТКИ ЕФАНА, СЫНА ГОШАЙИ, СДЕЛАННЫЕ В ХОДЕ ВТОРОЙ ЧАСТИ БЕСЕДЫ С ПРИНЦЕССОЙ МЕЛХОЛОЙ
два убийства одно за другим убраны Авенир и Иевосфей единственные кто еще мешал Давиду захватить власть надо всем Израилем вопрос: чьей рукой убраны? рукой Господа или Давида? совпадения: в обоих случаях смерть выгодна Давиду который громко оплакивает покойника (к чему народ относится одобрительно) в обоих случаях преступники твердо рассчитывают на благосклонность Давида однако тот проклинает их причем с немалой поэтической силой различия:возможно убийство Авенира Иоавом служит кровной местью за брата Иоава Асаила которого Авенир убил задним концом копья (см. побоище у Гаваонского пруда) убийцы Рихав и Баан сыновья Реммона рассчитывают на вознаграждение от человека ради которого совершилось злодейство различается и то как Давид поступил с убийцами
Рихав и Баан казнены на месте (ср. казнь молодого амаликитянина сознавшегося в убийстве Саула) когда Рихав и Баан приносят отрубленную голову Иевосфея Давиду тот говорит: «Если того, кто принес мне известие, сказав: „Вот, умер Саул“, и кто считал себя радостным вестником, я схватил и убил его в Секелаге, вместо того, чтобы дать ему награду; то теперь, когда негодные люди убили человека невинного в его доме на постели его, неужели я не взыщу крови его от руки вашей и не истреблю вас с земли?» в отличие от них Иоав лишь подвергается проклятию.
Давид: «Пусть никогда не остается дом Иоава без семеноточивого, или прокаженного, или опирающегося на посох, или падающего от меча, или нуждающегося в хлебе». Это проклятие остается безо всяких последствий для дальнейшей карьеры Иоава (он возглавляет все военные походы Давида за исключением одного) лишь на своем смертном одре (ср. свидетельство Фануила, сына Муши) Давид говорит Соломону: «Поступи с ним по мудрости твоей, чтобы не отпустить седины его мирно в преисподнюю», во время приезда Авенира в Хеврон Иоав отсутствует ибо участвует в небольшом военном набеге царь Иуды Давид беседует с глазу на глаз с главнокомандующим Израиля Авениром Давид сердечно прощается с Авениром у ворот Хеврона целует обнимает его из чего явствует что он доволен исходом переговоров Иоав возвращается с богатой добычей узнает о приезде Авенира возмущается Иоав Давиду: «Что ты сделал? Я слышал, к тебе приходил Авенир; зачем ты отпустил его, и он ушел? Ты знаешь Авенира, сына Нирова; он приходил обмануть тебя, узнать выход твой и вход твой и разведать все, что ты делаешь», немыслимо чтобы Давид поверил этому однако возможно он изменил свое мнение после отъезда Авенира и решил что проще заполучить трон Израиля если убрать Авенира
Иоав действует вопрос: с ведома Давида или без? Давид говорит по этому поводу: «Невинен я и царство мое вовек пред Господом в крови Авенира, сына Нирова. Пусть падет она на голову Иоава». по букве закона Давид оказывается невиновен это вина исключительно Иоава Иоав посылает гонцов вслед за Авениром они настигают его у колодца Сира и возвращают в Хеврон Иоав встречает Авенира у хевронских ворот отводит в сторону как будто для того чтобы переговорить по секрету и поражает кинжалом под пятое ребро — любимый удар самого Авенира но на этот раз Иоав оказывается проворней Давид как всегда распоряжается устроить торжественные похороны Авенира все израильские вельможи в том числе Иоав раздирают свои одежды и переодеваются во вретища Давид шествует за гробом на самое почетное кладбище Хеврона что находится на холме с видом на кипарисовую рощу здесь Давид плачет над гробом Авенира плачет и весь народ
ПЛАЧ ДАВИДА О ПРЕЖДЕВРЕМЕННОЙ КОНЧИНЕ АВЕНИРА, СЫНА НИРА
Смертию ли подлого .
Умирать Авениру?
Руки твои не были связаны,
и ноги твои не в оковах,
и ты пал, как падают от разбойников.
Нашу третью беседу принцесса Мелхола заканчивала весьма раздраженно:
— Смотри-ка, — сказала она мне, кивая на главного царского евнуха, — до чего он похож на своих птицеголовых богов.
Я скромно промолчал.
— И ты, Ефан, тоже злишь меня — пишешь и пишешь. Все, что царь Соломон хочет знать от меня, я могу сказать ему прямо в лицо.
—Я отложил вощеную дощечку, Аменхотеп поклонился и проговорил:
— Если госпожа желает, чтобы мы удалились…
— Оставайтесь, — сухо отозвалась Мелхола, — я хочу рассказать все до конца. — Она поднялась, худая, в черной одежде. — Не могу забыть голову Иевосфея. Остального уже почти не помню: ни походки, ни жестов, ни манеры говорить. В тот день Давид послал за мною на женскую половину хевронского дворца с приказанием: «Царь хочет видеть тебя». Я удивилась, но пошла за гонцом. Давид сидел в тронном зале меж херувимов, рядом стоял Иоав и остальные приближенные; поклонившись, я сказала: «Раба твоя пришла по зову твоему, господин». Он поднял руку, указывая на столик, где лежало что-то, укрытое темным платком. Давид проговорил: «Гляди, это брат твой Иевосфей». Слуга откинул платок, и я увидала голову; волосы сплетены в две косицы, связанные между собой, как ручка, чтобы удобнее нести; глаза, как два серых камешка; на бороде и горле — запекшаяся кровь.
Маленькими глотками принцесса отпила ароматной воды. Затем своей надменной походкой она подошла к Аменхотепу, легонько стукнула его веером по руке и сказала:
— Можешь удалиться, если это звучит слишком жестоко для изнеженного слуха египтянина.
— Будь египтяне слишком изнежены, госпожа, — отозвался он, — мы не сумели бы заставить ваших предков таскать глыбы для наших великих пирамид.
— Тем не менее мы выжили, — сказала принцесса. — Мы вообще весьма жизнестойки. — Наморщив лоб, она помолчала. — На чем мы, собственно, остановились? Ах, да… Так вот, мой муж Давид повернулся к двум мужчинам, стоявшим рядом, и велел: «Будьте любезны, Баана и Рихав, сыновья беерофянина Реммона, повторите ваш рассказ моей жене Мелхоле, дочери Саула и сестре Иевосфея». Баана и Рихав побледнели, лица их стали менее самоуверенны, они принялись рассказывать: «Мы пришли к дому Иевосфея в самый жар дня и проникли внутрь без помех, ибо Иевосфей давал нам разные поручения насчет Авенира, сына Нирова, и его стражники знали, что он ждет нас. Мы дошли до спальни, где Иевосфей лежал, похрапывая, на постели своей, а вокруг лица его летали мухи. Тут мы поразили его, и умертвили его, и отрубили голову его, и взяли голову его с собою, и шли пустынною дорогою всю ночь. Мы принесли голову Иевосфея в Хеврон к вашему супругу царю Давиду и сказали: «Вот голова Иевосфея, сына Саула, врага твоего, который искал души твоей; ныне Господь отметил за господина нашего Саулу и потомству его «.
Принцесса Мелхола села, скрестив руки на коленях. Я видел, как опустились уголки ее губ, видел морщины на ее лице, и думал о Давиде, о его поразительном даре устраивать зрелища, подобные тому, о котором шла речь.
— Давид поднялся, — продолжала принцесса, — и сказал: «Слушайте, сыновья Реммона, и ты, Мелхола, дочь Саула». Он заговорил об юном амаликитянине, который некогда принес ему в Секелаг венец Саула и запястье с его руки в надежде на награду, однако Давид приказал убить амаликитянина. Тут Давид, обращаясь к Баану и Рихаву, ко мне и остальным присутствующим, повысил голос: «Жив Господь, избавивший душу мою от всякой скорби, я сурово покараю негодных людей, убивших человека невинного в его доме на постели его! Неужто не взыщу я крови его от руки вашей и не истреблю вас с земли?» Баана и Рихав взмолили о пощаде, подняли крик, но Давид отдал приказ слугам, и те убили их; братьям отрубили руки и ноги, а тела повесили над прудом в Хевроне, Принцесса сложила руки. — Не знаю, какая извращенная прихоть побудила Давида распорядиться, чтобы голову Иевосфея похоронили во гробе Авенира в Хевроне. Разве Иевосфей не был такой же жертвой Авенира, как и убийц Баана и Рихава? А может, смертная близость обоих была каким-то символом, тайным сравнительным знаком, понятным только Давиду
И Богу?
ЗАМЕТКИ И СУЖДЕНИЯ ЕФАНА, СЫНА ГОШАЙИ, О ВНЕШНИХ ВОЙНАХ ДАВИДА И ОБ ИНЫХ СОБЫТИЯХ
ВРЕМЕН ЕГО ЦАРСТВОВАНИЯ, ОБСУЖДЕННЫЕ НА ОЧЕРЕДНОМ ЗАСЕДАНИИ ЦАРСКОЙ КОМИССИИ ПО СОСТАВЛЕНИЮ ЕДИНСТВЕННО ИСТИННОЙ И АВТОРИТЕТНОЙ, ИСТОРИЧЕСКИ ДОСТОВЕРНОЙ И ОФИЦИАЛЬНО ОДОБРЕННОЙ КНИГИ ОБ УДИВИТЕЛЬНОЙ СУДЬБЕ И Т. Д.
