Кингсли Эмис - Один толстый англичанин
– Я не желаю успокаиваться… Алло, пожалуйста, мне нужен профессор Пэрриш. Не могли бы вы поискать его? Да, конечно.
– Роджер, послушай!
– Да?
– Разве мы не согласились, что такое твое поведение ужасно?
– Да, возможно, но, боюсь, в данном случае твое напоминание некстати.
– В данном случае? Интересно. И что это за случай, по-твоему?
– Элен, дорогая, я вовсе не хочу сказать, чтобы ты не вмешивалась не в свое дело, поверь. Однако пойми, что я должен сам разобраться с этим… еврейским психом. Извини, но…
– Если ты собираешься сам с ним разбираться, зачем ты тогда втягиваешь в это дело Пэрриша?
– Будь так любезна, позволь уж мне самому судить…
– Можешь ты меня выслушать, Роджер?
– Ну, что ты хочешь мне еще сказать?
– То, что у нас осталось только десять минут, а потом мне надо будет ехать за Артуром. Я бы очень не хотела…
– Алло, слушаю вас. Хорошо, дорогая, увидимся позже, пока. Вы уверены? Босхбир двадцать два? Не могли бы вы в таком случае опять переключить меня на коммутатор? Благодарю вас.
– По крайней мере, теперь ты убедился, что Артур тут был ни при чем.
– Секундочку, дорогая, хорошо? Коммутатор? Босхбир двадцать два, пожалуйста.
Элен выбежала из спальни, громко хлопнув дверью. Роджер дернулся было, чтобы поспешить за ней, но потом вернулся к телефону и сказал в трубку:
– Кафедра английской литературы? Профессора Пэрриша, пожалуйста. Да будь вы хоть губернатором, мне наплевать, я хочу поговорить с профессором Пэрришем.
Через несколько минут Роджер убедился, что до Пэрриша ему при всем желании не дозвониться. Он вернулся к себе в спальню и обнаружил, что ни Элен, ни ее вещей там уже нет, и почти в тот же момент услышал, как ее машина отъезжает от дома.
Глава 12
– Прежде чем приступить к главному, я хотел бы выяснить одну простую вещь, если позволите.
– Буду рад всячески помочь вам.
– Во-первых, как мои материалы попали вам в руки?
– О, это самое замечательное во всей истории. Я ничего заранее не готовил, никаких конкретных планов у меня не было, только общая идея. А случилось все так: я зашел в гардеробную, чтобы повесить шляпу…
– Свою шляпу?
– Да. Чтобы быть совершенно точным – поскольку у меня несколько шляп, – одну из своих шляп. Ту шляпу, которая была на мне вчера вечером.
– Что представляет собой эта шляпа?
– Ну, думаю, вы бы сказали, что это шляпа темно-оливкового цвета, сделана из фетра, сужающаяся от полей к тулье, но не слишком, стоящая приблизительно…
– Есть на ней какие-нибудь украшения, эмблемы вроде колокольчиков, маленького охотничьего рога или кисточек?
– Нет, не на этой, но такая у меня тоже есть.
– Почему вы носите шляпы?
– Нравится. Вам нравится курить сигары, мне – носить шляпы.
– Допустим. Ладно, продолжайте.
– Первое, что я увидел в гардеробной, это портфель с крупной гравировкой на золотой пластинке: Р. X. Ст. Дж. У. М. или что-то вроде этого, такое же непонятное. Англичанин, сказал я себе. Но что за англичанин? А тот, который собирается читать лекцию. Это я понял сразу, даже не обратив еще внимания на буквы Р. и М.
– Блестяще.
– Нет, думаю, это будет преувеличением – просто, знаете ли, сообразительность. Меня заинтересовала одна вещь – это Ст. Дж. Не скрывается ли за этими инициалами имя Сент-Джон?
В другое время Роджер сказал бы, что не замечал подобных инициалов или не понимает, о чем идет речь (а то попросту врезал бы Мечеру левой и правой в диафрагму). К сожалению, последнее исключалось, поскольку с другого боку от Мечера сидела и явно прислушивалась к их разговору Сюзан Клайн – белые как снег волосы, огромные черные ресницы, ярко-алое платье.
– Да, приблизительно, вы почти угадали, – небрежно и как бы походя ответил Роджер.
– А вам не кажется забавным, как вы, в Англии, произносите это имя? Что-то вроде Санджон?
Роджер отчетливо, по слогам произнес имя, словно начертал в воздухе.
– А, теперь понятно. Сенжон… нет, не так. Синжон. Рифмуется со словом «пижон». Так легче запомнить. Теперь-то я не ошибусь, согласны?
– Может быть, пора поговорить серьезно? – сказал Роджер. Его ничуть не радовало, что разговор о чудовищном поступке Мечера принимал форму дружеской беседы, но ему нужна была информация, иначе до кульминации и за день не доберешься.
– Зачем вы украли мою лекцию?
– Временно изъял, вы хотите сказать? Будет много легче, если я просто объясню свою роль.
– Готов выслушать вас.
– Моя роль – то есть моя роль в вашей жизни – заключается в том, чтобы дать вам возможность вести себя естественно, а именно не говорить шаблонно, стандартными фразами, и не по заранее написанному, а свободно импровизируя. Я кое-что уже говорил вам на эту тему прошлым вечером, когда вы устроили шоу, сцепившись с этим придурком священником. Интересно, что я вызвал в вас настолько сильное раздражение, что вы даже напомнили мне, что я еврей. Мне это понравилось – выпад был настолько грубым, неуклюжим, что показал мне: вы не всегда все продумываете заранее, а способны на спонтанные поступки. И когда вы обнаружили, что материалы для лекции пропали… О, вы превзошли мои самые большие ожидания. Это было как первые признаки жизни у вытащенного из воды утопленника.
– Кажется, я понял вас, – сказал Роджер, медленно кивая. – Вы – кара Божья, ниспосланная на меня.
Впервые со дня их знакомства Мечер выглядел раздосадованным.
– Вовсе нет. Вы совершенно превратно поняли меня. Я делаю это по собственной воле, а не по воле Пославшего меня. Я – раздражающий фактор, камень на дороге, который проколол шину вашего автомобиля. Никакой миссии в этом нет.
– Судьба, значит, нас связала.
– Извините, но вы опять ошибаетесь. Просто так уж вышло, неужели непонятно? Вот и все. Когда вы говорите, что эти двое созданы друг для друга, вы не подразумеваете, что кто-то там подстроил все так, чтобы они встретились, верно? Разве вы не говорите себе: то, что случилось сегодня утром, должно было случиться, все к тому шло, девушка, с которой я познакомился в прошлом году, принесла мне горе, а парень, тогда же пришедший ко мне со своим предложением, стал для меня спасением, хотя в то время я не мог этого предвидеть? Если это можно понять задним, так сказать, числом, почему тогда нельзя понять этого сразу?
– А потому, полагаю, что обычно нечего и понимать, – ответил Роджер, помолчав, словно выбирал, какой из полудюжины вариантов ответа предпочесть. – Многим закономерностям свойственна иллюзорность, потому что они основаны на неполных данных. Человеку, наблюдающему за игрой в рулетку и заметившему, что красное и черное выпали поочередно шесть раз подряд, кажется, что он нашел закономерность, так обычно и происходит. Но потом красное выпадает два раза подряд. Все – от вашей закономерности не осталось следа.
– Это не что иное, как попытка рационального ума отмахнуться от необъяснимого, – сказал Мечер, вставая. – Еще увидимся.
– Я сообщу вам, когда решу, какую роль мне сыграть в вашей жизни.
– Сделайте одолжение, – прокричал Мечер, отходя, – только слишком не усердствуйте. Пусть само собой станет ясно.
Мечер кричал не оттого, что разозлился или расстроился, просто иначе Роджер не услышал бы его. Шум на барже стоял невообразимый. На носу что было мочи гремел, дудел и рассыпался трелями банджо оркестр – несколько человек в пестрых оранжевых и фиолетовых рубашках. Роджеру сказали – он так и не понял зачем, – что все они – главы рекламных или страховых фирм. Еще с полсотни человек сидели на скамьях, расставленных вдоль планшира, громко разговаривая и хохоча. На корме не смолкая выл и стучал шатунами и кривошипами дизель. Баржа была открытая, никаких надстроек, кроме легкого навеса, и тем не менее звук здесь заметно усиливался, как в тоннеле. Вечеринка была что называется приходи-и-приноси-с-собой (пять долларов с каждого в оплату аренды баржи), и многие явно принесли немало.
Роджер прихватил с собой бутылку виски. Половину отлил в пустую бутылку, и обе долил водой. Он плеснул немного в бумажный стаканчик и протянул его Сюзан, которая придвинулась на место ушедшего Мечера и сказала:
– Второй тайм, счет не открыт.
Насколько он помнил, это были ее первые слова, обращенные к нему. До сих пор их отношения ограничивались несколькими потаенно-плотоядными взглядами с его стороны и такими же – с ее. Без долгих раздумий он решил, что будет вести себя с ней как душка. С новыми людьми, которые еще не слышали его историй, а если и слышали, то не от него, он всегда старался показать себя с наилучшей стороны или хотя бы что он не такой уж плохой.
– Нравится быть его подружкой? – спросил он.
– Не знаю, что и сказать. Ведь я не его подружка. То есть он не какой-то там единственный у меня. Я дружу и с Принсом Каслмейном, и с Шамвеем, и с Хаблером – со всей их компанией. Я из девушек девушка.
– Ах вот как? – Это могло означать все, что угодно, кроме того, на что он надеялся, но наверняка не пристрастие к однополой любви. – Мечер всегда такой?
