Бернард Вербер - Империя ангелов
— Я должен тебя кое-чему научить, — говорит инструктор. — Эти трое, их тебе поручили не случайно. Они отражают твою природу, твою глубинную душу. Каждый соответствует одному из твоих качеств, которые нужно улучшить. Сумма личностей трех клиентов составляет суть личности ангела. Игорь плюс Жак плюс Венера равно Мишелю. Ты есть триединство.
Вот оно что! Ухаживая за своими сферами, я проходил что-то вроде суперпсихоанализа… Эдмонд Уэллс, очевидно привыкший к эффекту, который производит это открытие, берет меня за руку.
— Ты разве не замечал общих черт со своими клиентами? Как и Жак, ты хотел писать. Как и Игорь, ты хотел быть сильным. Как и Венера, ты хотел нравиться.
— Таким образом, Жак — это мое воображение, Игорь — моя храбрость, а Венера — моя соблазнительность…
— Точно так же, как Жак — твоя трусость, Игорь — твоя жестокость и Венера — твоя самовлюбленность. Твои клиенты вместе — это твое искупление и твое осознание себя таким, какой ты есть на самом деле.
Действуя на них, я таким образом опосредованно действую на самого себя. В очередной раз у меня создается впечатление, что я понимаю правила игры лишь наполовину, настолько они сложны. Эдмонд Уэллс удаляется, появляется Рауль Разорбак.
— Он тебе сказал? Теперь сечешь? Я не знаю, кто там наверху дергает за веревочки, но какое извращенное развлечение! Эти «седьмые», или эти боги, развлекаются за наш счет. Они сталкивают нас с нашими разными ликами и смотрят, как мы реагируем.
— Ты имеешь в виду, что «седьмые» вербуют ангелов, как мы вербуем смертных?
Мой друг снисходительно кивает.
— Все включает в себя само себя, как русские матрешки. Контролер контролируем. За наблюдателем наблюдают.
— Тогда не исключено, что за «седьмыми» наблюдают «восьмые» и так далее.
— Ха-ха! Ты занимаешься научной фантастикой, — дразнит Рауль. — На данный момент ограничим себя теми, кто нами манипулирует, — «седьмыми»!
Рауль произнес это слово с оттенком вызова. Отныне они для него противники. Я его знаю, он ненавидит, когда его заставляют делать, что бы то ни было, против его воли. Его высшая гордость заключается в том, что он свободен!
Рауль рассматривает яйца.
— Ты исполняешь все их желания?
— Да.
Он смеется.
— Сперва я тоже строил из себя доброго папу. И вот результат. Чем больше хочешь им понравиться, тем больше они капризничают.
— Ну и что, у нас нет другого выбора, не так ли?
— Не строй иллюзий, — заявляет Рауль. — Мы ведь можем им посылать «испытания». Эдмонд должен был тебе рассказать о кнуте и прянике. После многих провалов с мягким обращением я решил подгонять их пинками. И это действует лучше, чтоб мне пусто было! Они все как дети. Только битье и понимают.
— А на практике, что означает твое «битье»?
— Конечно, я исполняю их желания, но и подвергаю их испытаниям, которые заставляют себя превосходить или, по крайней мере, задавать себе вопросы. Один совет: не бойся ставить их в кризисные ситуации, которые заставят их подвергнуть сомнению правильность своей жизни. Эдмонд Уэллс сам упоминает этот метод в «Энциклопедии». Он называет это «Кризис от постановки себя под сомнение».
— И как ты предлагаешь это делать?
— Вместо того, чтобы защищать своих клиентов, поставь их в опасное положение. Вместо того, чтобы оберегать их от пропасти, подтолкни их в нее, это научит их лучше знать свои возможности и таким образом повысит веру в себя. Уверяю тебя, я своих клиентов не жалею, и в конечном счете они начинают функционировать лучше. Они начинают больше ценить жизнь. Их желания становятся более осмысленными: выжить, не болеть… Все великие души страдали, преодолевая великие препятствия. Именно это сделало их легендарными.
Я по-прежнему не убежден окончательно.
— Не думаю, что я могу быть жестоким со своими клиентами. Я слишком к ним привязан.
Рауль в отчаянии закатывает глаза.
— Тогда продолжай их баловать, и в конце мы посмотрим, чьи клиенты, твои или мои, получат высшие кармические оценки.
— Это что, вызов?
— Если хочешь, — благосклонно соглашается он. — Каждому ангелу свой метод контроля, а в конце посмотрим, кто победит!
Я спрашиваю, как у него дела с Натали. Он вызывает яйца, и мы внимательно разглядываем их души, как рыбок, снующих в круглых аквариумах.
— Ты понял, почему Великий Инка посоветовал нам рассматривать ее как ключ к загадке «седьмых»?
— Если бы, — вздыхает Рауль. — С тех пор я не перестаю за ней наблюдать. Натали, Натали, Натали… Девчонка, бездельничающая в посольстве в Латинской Америке.
— А до своих людских жизней, кем она была?
— На своем животном уровне она была устрицей-жемчужницей. Ее так и не выловили. Она умерла от старости вместе с жемчужиной.
Я кружусь вокруг сферы.
— Давай-ка еще раз прокрутим фильм всех ее предыдущих жизней. Наверняка есть что-то, на что мы не обратили внимания. Не может быть, чтобы кто-то настолько ясновидящий, как Великий Инка, ошибся.
Мы смотрим фильм со всеми предыдущими кармами девочки. Вдруг меня словно бьет током. Даты! Есть огромные промежутки между датами ее смертей и рождений. И мы ошиблись, она провела это время не в Чистилище.
— Ну да, — одобряет Рауль. — Ты прав. Ни на Земле, ни в Раю… Но где же она тогда была? Еще одна скрытая от нас часть космогонии… Кроме Земли и Рая, существует еще место, куда могут отправляться души…
— Зарезервированное для сверходаренных, как Натали Ким? И ты думаешь, что это может быть миром «седьмых»?
— Почему бы нет? Она одна это знает.
73. Энциклопедия
Культ женщины. В основе большинства цивилизаций лежит культ богини-матери, прославляемой женщинами. Их ритуалы связаны с тремя основными событиями в жизни женщины: 1) месячные; 2) роды; 3) смерть. Впоследствии мужчины пытались копировать эти примитивные религии. Священники стали носить длинные женские одежды.
Так же сибирские шаманы продолжают одеваться в женские одежды для обряда инициации, да и во всех культах существует богиня мать-основательница.
Чтобы лучше содействовать распространению католицизма среди язычников, христианские миссионеры выдвинули на первый план святую Марию.
Оригинальность этой новой богини была в том, что она девственница.
Лишь в средние века христианство решило порвать связи с женскими культами прошлых времен. Во Франции был отдан приказ преследовать поклонников «черных девственниц», повсюду запылали костры, на которых сжигали «колдуний» (гораздо больше, чем «колдунов»).
Отныне мужчины пытаются всеми средствами исключить женщин из области мистики. Не только не существует культа женщины, но нет больше и женщин-священнослужительниц. Крестным знамением осеняют себя во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.
Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том 474. Жак. 16 лет
В этом году мадемуазель Ван Лизбет перевели далеко от Перпиньяна. Я чувствую то же уныние, что и после отъезда Мартин. Почему женщины покидают меня в тот момент, когда я их начинаю больше всего ценить?
Перед отъездом мадемуазель Ван Лизбет, как и Мартин, дала мне совет: «Ищи свое место. Когда ты найдешь его, тебе не нужно будет бороться». И она дала мне для размышлений страничку машинописного текста.
Оставшись один, я внимательно исследую свое наследство. Скопированный на ксероксе листок является отрывком из «Энциклопедии относительного и абсолютного знания» Эдмонда Уэллса, том 2.
В отрывке, выбранном мадемуазель Ван Лизбет, речь идет об опытах над крысами, проводившихся в 1989 году в городе Нанси. Вот что в нем говорится:
«Крысы — прекрасные пловцы. Чтобы проверить эту способность, ученые из отдела по изучению поведения университета Нанси оборудовали клетку с единственным выходом, туннелем, проходящим под водой в небольшом бассейне. Невозможно подняться на поверхность, она закрыта крышкой. Таким образом, крысы должны плыть, задержав дыхание, чтобы пересечь бассейн и добраться до пищи в расположенной на другом его конце кормушке с зернами. Вначале все крысы пробуют плавать. Но мало-помалу они распределяют между собой роли. В клетках с шестью крысами спонтанно появляются две крысы-эксплуататора, две эксплуатируемых, одна автономная и одна крыса — козел отпущения.
Эксплуатируемые плывут за зернами, а эксплуататоры отнимают их добычу. Когда эксплуататоры наедятся, эксплуатируемым разрешается поесть самим.
Автоном сам плывет за зернами и жестоко дерется за право самому их и съесть. Что до козла отпущения, который не способен ни сам плыть за пищей, ни терроризировать других, то у него нет другого выбора, как подбирать оставшиеся крошки.
