Король зомби (сборник) - Подольский Александр Александрович

Алекс кричал, в ушах свистел ветер.

Голинкер мычал, от тряски у него кололо в ребрах.

Но вот все остановилось – вмиг. И перед ними со страшным грохотом раздвинулись стены. Алекс и Голинкер прищурились, ослепленные лучами восходящего солнца. Вдалеке бурели домики портового городка, а за ним виднелось море.

– Выход, – произнес Алекс и взглядом отыскал волчок. Тот, точно приклеенный, лежал на плите рядом с Нолом. – Мы это сделали!

Алекс и Голинкер решили, что первым загадывать желание должен Нол. Здоровяк очнулся ближе к полудню, когда действие шлепка эйфы закончилось, и сразу же пожелал, чтобы его больная дочь выздоровела и больше никогда не хворала. Волчок в его ладони ярко вспыхнул и ненадолго погас.

– Поздравляю, – улыбнулся Алекс, – ты не умер. Значит, твое желание осуществимо.

– Погоди, – сказал Голинкер. – Может, стоит немного подождать?

Пока они ждали, Нол рассказал им, что чувствует себя лучше, чем когда-либо в жизни. У него перестало свистеть в ушах и улучшилось зрение. Раньше он щурился, стоя в шести шагах от вывески, теперь видел все поразительно четко.

– Не врут, значит, – бросил Алекс, – шлепок эйфы и правда исцеляет.

Голинкер закивал.

– От здравого смысла на восемь часов, от болячек – навсегда.

– Я мало что помню о пещере, – пробасил Нол. – Я вел себя странно?

– Странно? – Алекс прыснул. – Ты ходил по воздуху, по стене, дышал водой и заставлял нас делать то же самое. А если этого мало, ты хотел пожелать своей дочери смерти.

Нол покачал головой, словно стряхивая дурное наваждение.

– Времени уже достаточно прошло. Загадывайте и вы, что хотите. Заслужили.

Алекс с Голинкером переглянулись.

– Давай сначала ты, – сказал Алекс.

– Ты все придумал, вторым быть тебе, – отрезал Голинкер.

Алекс улыбнулся и вытащил из кармана волчок.

– Сначала я хотел пожелать всемогущество, – признался Алекс. – Но боюсь, это как раз-таки неосуществимо. Тогда… – Он прокашлялся, раскрыл ладонь и крутанул волчок. – Я желаю, чтобы передо мной появился полный дорогущих алмазов гроб. Гроб открытый, а алмазы ничейные, – добавил он на всякий случай.

Нол вскинул брови.

– И об этом ты всегда мечтал? Быть богатым?

– Я попросил бы больше, – ответил Алекс. – Да боюсь, что будет чересчур. А так – и много, и вполне осуществимо.

– У него долги, – догадался Голинкер. – Задолжал Узкому Кругу.

– И много? – поинтересовался Нол.

– Два миллиона. Но это ничего. С алмазами я мигом… – Алекс облизнул соленые губы и стиснул кулаки. Гроб с алмазами так и не появился. – Вот только где они?.. Может, времени еще мало прошло?..

Алекс – ему стало дурно – поднялся. Пергамент обещал, что желание исполнится сразу же.

– Я, наверное, много попросил…

– Подожди, – протянул Голинкер. Выглядел он встревоженным.

– Как знал, что надо было еще меньше просить. Мне бы и корзинки хватило. И даже шляпы. А я гроб попросил! – Алекс схватился за голову, погладил шею. – Гроб! Сам виноват, и теперь волчок меня покарает.

Он прошелся по тропинке взад-вперед, сел на траву, затем опять встал. Сердце грохотало у него в груди.

– Дьявол! Я ведь сейчас умру, да?

Нол с Голинкером молчали.

– Ну почему твою дочь он излечил, а алмазов зажал?

– Может быть, ничейных алмазов не так уж и много? – тихо предположил Голинкер.

И Алекс ахнул: точно.

– Да кто меня за язык тянул просить такое! Мне бы и чужих хватило…

Он еще долго возмущался, ходил туда-сюда, ругал всех и вся, а потом, когда сказать было уже ничего, сел рядом с товарищами.

– Мне кажется, – заметил Голинкер, – ты должен был уже умереть.

– Должен был, – сокрушенно кивнул Алекс.

Нол ковырял палкой землю.

– А что… что если твое желание сбылось?

Алекс посмотрел на него, как на идиота.

– Ты видишь поблизости гроб? Я – нет!

– Я про то, – сказал Нол, – что мы могли неправильно загадать желания.

– Как это – неправильно? – спросил Голинкер до ужаса тихим голосом.

– В Кидавре все было неправильным… Может быть, тогда, когда я был под шлепком эйфы и хотел пожелать смерти дочери, я делал это не просто так…

Алекс почувствовал, как ему сдавило грудь. В здравом уме до волчка было не добраться. Быть может, и желание следовало загадывать не в здравом уме?

– Возможно, – палка хрустнула в руке Нола, – я погубил свою дочь.

Голинкер смотрел на свои руки и понимал, что здоровяк прав. Если Алекс не умер, его желание сбылось: другого объяснения нет. Только сбылось оно наоборот. Нол не случайно желал дочери смерти.

– Алекс, – сказал Голинкер, – дай его.

Алекс протянул ему волчок.

Голинкер пересчитал во рту заточенные в клыки зубы и крутанул волшебную игрушку на покрытой шрамами ладони. Он мечтал вернуться в тот день, когда усомнился в решении полковника, и промолчать. Мечтал снова стать солдатом, здоровым и сильным, способным помогать другим. Ему надоело быть беспомощным калекой, от вида которого шарахается каждый.

Но сейчас, впервые за долгое время, он не чувствовал себя беспомощным.

– Я хочу, – произнес Голинкер, глядя на Алекса с Нолом, – чтобы желания этих придурков никогда не исполнились.

Волчок ослепительно вспыхнул и погас.

Напротив Алекса появился лакированный гроб с открытой крышкой, внутри сверкали алмазы.

Светлана Чвертко

Король зомби

Михалыч ударил арматуриной по серой морде зомби. Железная палка разбила выступающую из-под заветренной плоти скуловую кость, погрузилась внутрь черепа, застряла там. И без того медленный зомби потерял скорость и, пошатываясь, упал на неровный асфальт.

Михалыч всегда верил, что это произойдет. В 2012-м не сработало, потому что какие-то придурки неправильно расшифровали календарь майя, но теперь… Теперь время конца.

Да, Михалыч думал, что готов к такому исходу, но вот незадача – апокалипсис застал его на улице. Всего-то двадцать метров до родного подъезда. Но каких метров! Со всех сторон медленно шли живые мертвецы. Кто поближе уже тянул покрытые трупными пятнами руки к Михалычу. Тот быстро огляделся, поднял камень и швырнул в самого здоровенного, одетого в дорогой пиджак.

«Небось, депутат, – подумал Михалыч, – мало народа обобрал, так теперь буквально хочет сожрать электорат».

Камень угодил зомби в ухо.

– Недолет, – свистнул Михалыч, присел на корточки и быстро набил карманы камнями. Чего-чего, а этого добра в их дворе всегда хватало.

Тут его что-то дернуло. Из-под машины выполз безногий зомби, ледяные пальцы вцепились в запястье Михалыча. Пахнуло гнилым мясом.

– Врешь, не возьмешь! – закричал Михалыч, выдергивая руку. – Подавись!

И стукнул мертвеца кулаком по черепушке, усилив удар камнем.

– В яблочко! – прокомментировал Михалыч и рванул к подъезду. Ему очень хотелось вывести из строя и депутата, но рисковать он не решился, еще будет время поквитаться.

По дороге Михалыч схватил оторванную от основания урну, впервые радуясь нерасторопности коммунальщиков.

– На тебе! – заорал он и ударил соседа Петровича по утратившей живые краски голове.

Сосед ему никогда не нравился. Вечно приходил занять пятьсот рублей до зарплаты и не возвращал, да еще умудрился жениться на молодой красивой девчонке. А вот, кстати, и она. Из-под короткой розовой юбки торчат серые, помятые разложением коленки.

– Хорошая была баба! – грустно вздохнул Михалыч и ударил соседскую жену урной.

Соседка упала. Михалыч огляделся. Зомби вокруг продолжали копошиться. Как хорошо, что сбылся прогноз из фильмов Ромеро. Быстрые зомби – отстой, это все знают. А к медленным можно привыкнуть. Как к пенсионной реформе.

Когда до подъезда оставалось всего три метра, Михалыч запнулся о дыру в асфальте и упал, ободрав ладони. Он давно выучил, как ходить по родной улице, чтобы не сломать ногу, но так увлекся, колошматя соседей, что совершенно позабыл сделать финальный прыжок.