Фэнни Флэгг - На бензоколонке только девушки
Дорогие балбески,
Папуля написал мне о вашей новой затее. Жду не дождусь, когда вы возьмете меня покататься по бескрайним синим просторам. Билли говорит: «Будьте осторожны, берегите себя, веселитесь на всю катушку».
ФрициУ всех трех девочек получалось неплохо – кроме Тулы. В сольном полете она спустилась при посадке так низко, что переломала уйму кукурузы. После этого случая Тула решила, что все же лучше ей играть на аккордеоне и кататься на коньках.
Женщина-невидимка
Пойнт-Клиэр, Алабама
Не успела Си Си вернуться из свадебного путешествия, как тут же понеслась к маме – повидаться и забрать Ку-ку.
– Мама, медовый месяц вышел просто чудесный. Спасибо тебе еще раз, что приглядела за Ку-ку.
– Ой, милая, я с радостью.
Поболтав немного и рассказав о поездке, Си Си вгляделась в мать и спросила:
– Мама, все в порядке? Ты будто сама не своя.
– Ох, ну нет. То есть… ну… дети разъехались, и я занялась некоторой переоценкой, только и всего.
– Переоценкой чего?
– Ну вот как я горжусь своими доченьками. У Ли Ли и Ди Ди прекрасная карьера, ты вот учишься на ветеринара. И получается вроде, что я немного неудачница. Ничего в жизни не добилась.
– Мама, что ты говоришь такое? Ты работала и помогала папе учиться стоматологии.
– Ой… ну не так же долго. Да и потом – простая возня с бумагами.
– А еще ты четверых детей вырастила. Ты всегда оказывалась рядом, когда была нам нужна. Ты готовила, убирала и приглядывала, чтобы мы всегда ходили в чистом. Я вообще не понимаю, как ты все успевала.
– Ох, милая, да это все домохозяйское. Любая так может.
– Нет, не любая. Я не могу. Бабушка уж точно не может. Не понимаю, почему ты себя совсем не ценишь. И ты никогда не жаловалась.
– Еще как жаловалась.
– Значит, не нам. Мы ни разу не слышали, чтобы ты ныла.
– Правда?
– Правда. Ты всегда была такая радостная, такая милая. Со всем соглашалась.
– Да?
– Еще как.
Под вечер Сьюки позвонила Дене:
– Дена, прошу тебя, говори мне правду и можешь быть жестоко откровенной. В колледже мы были не разлей вода.
– Да, верно.
– Что ты скажешь про мои главные человеческие качества?
– Ну… они у тебя отличные. Тебя все любили, Сьюки.
– Но за что?
– За что? Да с тобой весело, и ты всегда была такая…
– Сговорчивая?
– Да… всегда со всем соглашалась.
– Я так и знала!
– Что?
– Я никто. У меня самой никогда не было никаких настоящих человеческих черт. Я безликая. Просто чего-то набралась. Если б Ленор не слепила меня как человека, все бы увидели меня насквозь, а я – всего лишь серая, безликая масса, не более.
– Ох, Сьюки, это неправда.
– Нет, правда. Все эти годы я подражала другим людям. А сама я – пустой костюм.
– Сьюки, что случилось? Ты на себя не похожа.
– Именно. Я не есть я. Просто здоровенный ком плазмы, плавающий в пространстве… Женщина-невидимка. Почему я не выяснила все это в молодости, когда была возможность измениться? А теперь слишком поздно. Я уже слеплена. Я – на подпевках, и навсегда такой и останусь.
– Ой, Сьюки, это неправда. И меняться никогда не поздно, и что-то делать иначе.
– Нет, поздно. Во всяком случае, для меня. Мне кажется, я со школы вообще нисколько не изменилась. Просто снаружи постарела, вот и все.
– Ох, милая.
– Нет, все так и есть, Дена. И нет никого противней шестидесятилетней девочки из команды поддержки, которая по-прежнему пытается быть задорной. Меня от самой себя тошнит. Даже не знаю, нравятся ли мне по-настоящему люди или это все сплошь притворство. Ну да ладно, спасибо, что дружишь со мной.
Дена положила трубку. Ей было ужасно обидно за Сьюки, но она могла понять, почему та себя так чувствует. Она всегда считала, что Ленор смешная и с ней весело, но она ж ей не дочка. А рядом с Ленор – всяк на подпевках.
Грэнд-Рэпидз, Висконсин
Билли Бевинз видал немало девиц, но ни одна не походила на Фрици. Он был старше ее на двенадцать лет, но довольно скоро после представлений, когда они отправлялись в бар, она шла с ним по выпивке ноздря в ноздрю, крепкое словцо – за крепкое словцо, а недавно еще и своих добавила, каких он раньше ни разу не слышал. А сверх того стала почти таким же классным летчиком, как он сам.
Первые несколько месяцев в Грэнд-Рэпидз Фрици жила в отдельном гостиничном номере и все у них только шло в гору. Но со временем Хасси Минц, крылоходка из Алтуны, с которой жил Билли, поняла, что дни ее сочтены. Она видела, как Билли смотрит на Фрици и как на него поглядывает она. Он все отрицал, конечно же, но Гасси-то не дура. И вот однажды в субботу, пока Билли с Фрици показывали представление, она собрала вещи и уехала домой, в Алтуну. Но оставила Фрици записку.
Дорогая Фрици,
Ну, я поехала. Удачи и будь осторожна. Говорят, стоит полетам попасть тебе в кровь, их оттуда не вымоешь. Я ухожу, пока могу.
От души твоя,
Гасси Минц
Р. S. На тебя я не злюся, Фрици, но скажи Билли, что он, по-моему, самое что ни на есть дерьмо.
Гасси, может, и была не самой утонченной барышней, но Фрици она всегда нравилась. Если отставить в сторону косметику, выпивку, пьяные истерики и паршивую грамматику, было в старушке Гасси что-то благородное, и Фрици ее будет не хватать.
И как бы Гасси ни обзывала Билли, она явно его по-прежнему любила. И уехала она не потому, что этого хотела. Вообще же когда-то ведь и она выпихнула ту девушку, что была с Билли до нее. И все равно – будь у нее ружье, Гасси пристрелила б его на месте. И ей бы полегчало, и, вероятно, сберегло бы Фрици от многих сердечных напастей в будущем. Билли был не из тех, кто женится, – и никогда таким не стал бы.
Как и предрекала Гасси, у Билли с Фрици все развивалось и дальше, а через несколько месяцев она уже проводила у него в комнате больше времени, чем у себя.
– Зачем платить за два номера, если ты все время в одном? – рассудил он.
Ничего ближе к предложению руки и сердца ей не получить. Она уже тогда понимала, что они не поженятся. Билли не верил в брак. Выбор за ней. Она знала, что это грех, но давно уже бросила ходить в церковь, а потому съехалась с Билли. Ее волновали всего две вещи: не узнали бы мамуля с папулей и не залететь бы. Лиллиан, вторая крылоходка, предупреждала ее:
