Кейт Мортон - Когда рассеется туман
Однажды, когда Нэнси покупала рыбу у торговца, чай в гостиную пришлось нести мне, и я наткнулась как раз на такую сцену. Только я подала чайник сидевшей в кресле леди Вайолет, как появился мистер Гамильтон, отягощенный драгоценным грузом.
Джемайма схватила письмо с подноса и победно взглянула на Фэнни.
— Спасибо, Гамильтон, — поблагодарила она и взяла нож для писем с хрустальной ручкой.
Вытащила помятые дорогой листки, осторожно расправила их и бегло проглядела перед тем, как зачитать вслух.
— «Дорогая Майми!», — Джемайма остановилась, пряча улыбку меж пухлых щек. — Это он меня так дома называет. «Пишу на бегу, старушка. Только что вернулся с обеда и меньше чем через час опять ухожу, поэтому просто черкну пару слов, чтобы ты знала, что со мной все в порядке, и передала привет всем домашним».
Джемайма водила глазами по строчкам, озвучивая основные моменты:
— У них дожди… посылку получил… спасибо миссис Таунсенд за пудинг… О, леди Вайолет, это для вас: «Поцелуй родителей и передай им мои поздравления. Страшно жаль, что я снова не попаду в Ривертон на Рождество, но вы же знаете, что долг превыше всего, особенно сейчас, когда мы просто обязаны одолеть варваров. Не сомневайтесь — душой я буду с вами».
— А он написал, где он? — спросила леди Вайолет, беря с моего подноса кусочек пирога. — Где проведет праздник? Так хочется верить, что ему удастся справить его по-человечески.
Джемайма, с полным пирога ртом, снова забегала глазами по строчкам. Я предложила пирог Фэнни, но она взмахом руки отослала меня прочь, даже не посмотрев на угощение, взгляд ее был прикован к письму.
Как я поняла, записка майора всех разочаровала: общие слова о еде да погоде, хотя по вспыхнувшим щекам Джемаймы можно было предположить, что наиболее пикантные подробности она прочла про себя.
— А, вот, — сказала она, тыча пухлым пальцем в последний абзац. — Он спрашивает, доставил ли мистер Уортингтон часы.
— Уортингтон? — переспросила Фэнни. — Это что, продавец из «Харродз»?
— Да нет, что ты! — рассмеялась Джемайма. — Какое же ты еще дитя, Фэнни!
Фэнни натянуто улыбнулась.
— Это шифр, — объяснила Джемайма. — Мы выдумали его во время англо-бурской войны. Маленький трюк, чтобы обойти цензуру. Часы мистера Уортингтона означают, что Джеймса перебрасывают на юг.
— Как интересно, — пробормотала надутая Фэнни. Она глотнула чаю, поджала губы и, сладко улыбнувшись, добавила:
— Как, наверное, нелегко быть замужем за военным. Никогда не знаешь, что за новости принесет почта.
— Да нет, — спокойно ответила Джемайма. — Я за него не волнуюсь. За него никто не волнуется — ведь он герой. Награжден крестом ордена Виктории, если ты не в курсе.
* * *Для Ханны и Эммелин время тянулось бесконечно. Они приехали в Ривертон уже две недели назад, погода стояла ужасная, приходилось сидеть дома, уроков тоже не было, и девочки уже не знали, чем заняться. Переиграли во все игры — веревочку, шарики, золотоискателей (когда один игрок скребет другого по руке, пока не покажется кровь), помогали миссис Таунсенд на кухне, пока животы не заболели от сырого теста, и уговорили няню отпереть чердак, чтоб искать там пыльные сокровища. Им так хотелось поиграть в Игру! Я видела, как Ханна шарила в шкатулке и перечитывала старые книжки, когда думала, что ее никто не видит. Но для Игры нужен был Дэвид, а он еще не приехал на каникулы.
Однажды, в конце ноября, когда я стирала к Рождеству лучшие скатерти, в прачечную влетела Эммелин. Постояла, огляделась и кинулась прямо к громадному бельевому шкафу. Рванула на себя дверь, и на пол упал круг света — от свечи.
— Ага! — торжествующе сказала она. — Я так и знала, что ты здесь!
Эммелин вытянула руки, демонстрируя двух белых сахарных мышек, чуть подтаявших по краям.
— От миссис Таунсенд.
Из шкафа показалась длинная рука, схватила одну из мышек и вернулась обратно.
Эммелин лизнула свое лакомство.
— Мне скучно. Ты что делаешь?
— Читаю, — ответили из шкафа.
— Что читаешь?
Молчание.
Эммелин заглянула в шкаф и сморщила носик.
— «Войну миров»? Опять?
Нет ответа.
Эммелин задумчиво пососала мышонка, внимательно оглядела его со всех сторон, сняла с липкого уха приставшую нитку.
— Мы могли бы полететь на Марс. Когда Дэвид приедет.
Тишина.
— Там будут марсиане — добрые и злые, и всякие опасности.
Как любой младший ребенок, Эммелин с младенчества научилась угадывать настроение сестры и брата; ей не надо было заглядывать в шкаф, чтобы понять, что она попала в точку.
— Мы рассмотрим это на совете, — прозвучал ответ. Эммелин радостно взвизгнула, захлопала липкими ладонями и задрала ногу, чтобы тоже залезть в шкаф.
— А мы скажем Дэвиду, что это я придумала? — спросила она.
— Осторожно — свечка.
— Я буду красить карты красным вместо зеленого. Правда, на Марсе деревья красные?
— Правда. И вода, и земля, и каналы, и кратеры.
— Кратеры?
— Большие, глубокие темные дыры, где марсиане держат своих детей.
Из шкафа снова показалась рука и прикрыла дверцу.
— Как колодцы? — спросила Эммелин.
— Еще глубже. И темней.
— А зачем они держат в них детей?
— Чтобы никто не видел страшных экспериментов, которые на них ставят.
— Каких еще экспериментов? — задохнулась от волнения Эммелин.
— Узнаешь, — пообещала Ханна. — Если Дэвид вообще когда-нибудь приедет.
* * *А жизнь под лестницей, как обычно, отражала жизнь тех, кто наверху. Как-то вечером, когда хозяева и гости разошлись по спальням, слуги собрались на кухне, у очага. Мистер Гамильтон и миссис Таунсенд уселись читать, а мы с Нэнси и Кэти подтащили к очагу стулья и сели со спицами в руках — вязать шарфы. В окно бился холодный зимний ветер, от его порывов дрожали стоящие на полках банки со специями.
Мистер Гамильтон тряхнул головой и отложил «Таймс». Снял очки, протер глаза.
— Снова плохие новости? — Миссис Таунсенд подняла глаза от рождественского меню, щеки ее горели от жара.
— Хуже некуда. — Он вернул очки на место. — Большие потери под Ипром.
Он встал и подошел к стене, где недавно повесил карту Европы. На ней красовались разных цветов булавки, обозначавшие армии и участки фронта (из старых запасов Дэвида). Вынул с территории Франции одну из голубых булавок и заменил ее желтой, пробормотав себе под нос:
— Не нравится мне все это.
— А мне — вот это, — вздохнула миссис Таунсенд, постучав карандашом по меню. — Как прикажете готовить рождественский ужин без масла, чая, даже без индейки?
