Александр Андрианов - Четвертая власть
Володька со всех ног бросился к двери, но тут услышал за своей спиной подозрительный писк и в ужасе сжался в стену. «Наверное, это бомба, — пронеслось в голове, — теперь мне конец»… В то же мгновение кто–то с другой стороны начал набирать код, чтобы войти в подъезд. Лоб Володьки покрылся испариной, руки заходили ходуном, а волосы, казалось, встали дыбом. Такого ужаса он не испытывал даже находясь в квартире… Юноша до боли сжал кулаки и зажмурил глаза — он приготовился к смерти. Да, его сейчас убьют. Только бы его не стали мучить и пытать. Просто убили бы и все. Быстро и безболезненно… Он чувствовал, что за дверью — киллер, а позади него пищит бомба. Наверное, на случай подстраховки … Какая разница для чего… Важно лишь то, что сейчас дверь распахнется и убийца нажмет на спусковой крючок…
Когда дверь открылась, Володька закричал. Он упал на холодный пол и сжал голову руками. Как не хотелось умирать. Как не хотелось прощаться с жизнью, когда она еще толком и не начиналась. Он не успел завести семью, не сделал карьеру, не добился признания… Ему нет еще и двадцати пяти лет! Боже, как хотелось жить!…Хоть немного, хотя бы еще год или два…
— Что с вами, молодой человек? — поинтересовался незнакомый старик, поднимаясь к лифту. — Вам плохо?
— Что? — пробормотал юноша, открыв глаза.
— Вы что ли мышки испугались? Стыдно, молодой человек!
— Ка…Какой мышки…?
— Ну как же, вон она, под лестницей.
И правда, только сейчас Володька заметил это крохотное серое существо, писк которого он принял за бомбу. А человек, вошедший в подъезд, оказался не киллером, а вполне безобидным стариком. И тут Володька захохотал. Он смеялся как ненормальный, бил себя по животу и никак не мог успокоиться. Какой идиотизм! Мышка–бомба! Подумать только! А старикан достанет из–за пояса автомат и, изрыгая проклятия, откроет огонь! Вот это да! Неужели такое возможно! Какой бред!
— Вам точно нужно обратиться к врачу, — покачал головой старик.
Володька вышел из подъезда, захлебываясь от истерики. Он не мог заставить себя прекратить безудержный смех, который вместе со слезами буквально рвался наружу… Ха! Он уже давно так славно не веселился. Какая потрясающая сценка — мышиная бомба и старик–убийца! Вот дедуся своими трясущимися руками поднимает автомат, вот кричит ему: «Как посмел ты, безусый юнец, бросить вызов самому губернатору»! Вот жмет на курок, а затем подходит совсем близко и делает контрольный выстрел в голову. Ну разве не умора? Этот сценарий достоин голливудского блокбастера или очередного выпуска программы «Аншлаг»…
Володька зашел в метро и с трудом сдержался, проходя рядом с милиционером. Юноше казалось, что он сейчас извлечет из кармана связку гранат и с криками «Губернатор или смерть» забросает ими все пространство вокруг! Морщинистая бабулька, сидевшая в вагоне напротив Володьки с коробкой из–под утюга, тоже вызывала безудержное веселье. Юноша вдруг представил ее в эсесовской форме и платке с черепами, обвязанным вокруг головы. Она включает свое орудие пыток в розетку и страшно матерится, когда оттуда доносится треск и летят искры. Володька закрыл лицо руками и попытался успокоиться, но смех вырывался наружу. Юноша буквально захлебывался от него и сходил с ума. Пассажиры, находившиеся по соседству, спешно вскакивали со своих мест и отходили подальше. Но Володьке не было до них никакого дела — ему было слишком смешно…
Когда юноша вышел на улицу, его мобильник издал протяжный рев. Но теперь Володька не боялся звонков — он был готов встретиться со своими врагами и рассмеяться им в лицо!
— Алло, — сказал он бодрым голосом.
— Володя, вы получили наше письмо?
— Конечно. И даже прочитал.
— И что скажете в ответ на наше предложение?
— Я скажу, а не пойти ли вам всем в задницу! — рассмеялся Володька и выключил телефон.
Да! Он им всем покажет! Кому грозят эти вши, возомнившие себя королями? Он смеется над ними! Он плюет на них всех! Какое грандиозное веселье ожидает его сегодня! Этот день все запомнят надолго! День, когда он, Володька, будет праздновать успех, а его врагам, о чьем могуществе он столько слышал, останется лишь зализывать раны! Ха! Его не купить деньгами, не запугать! Он выше этого! Он даже выше неба! Он судья, каратель, призванный четвертой властью в свои ряды! И он докажет, что не зря на него возлагали надежды! Он поднимет над собой знамя и пронесет его сколь угодно долго, размахивая им и наводя ужас на всех этих губернаторских прихвостней! О, да! Сегодня он нанесет им удар, от которого они не оправятся!
До программы осталось всего лишь четыре часа. Нервы были напряжены до предела. Не только у Володьки. Нервничали операторы, монтажеры, редакторы, помогающие готовить передачу к эфиру. Нервничали даже корреспонденты, которые не имели никакого отношения к материалу, но знали о готовящейся бомбе. Казалось, весь ЛТН замер — канал жил ожиданием…
Володька сидел в аппаратной и последний раз просматривал видео, когда к нему заглянул Дмитриев.
— Привет! — сказал он. — Зачем выключил телефон? Я тебя еле нашел.
— Да чтоб всякие придурки не звонили.
— Это кто?
— Ну насчет того письма, помнишь?
— Помню, — взволнованным голосом произнес Алексей. — И что они от тебя хотели?
— Все то же самое, чтоб отдал им материалы.
— А ты?
— А я послал их в задницу.
— Что, прямо так и сказал?
— Ну да.
— Самоубийца!
— Уж какой есть.
— Получается, у них есть не только твой адрес, но и номер мобильного! Какие мрази! Ладно с этим я сейчас разберусь. А ты еще можешь передумать. У тебя есть где–то час. Потом будет поздно — просто не останется времени заменить твой материал каким–то другим.
— Учту. А с кем ты разбираться собрался?
— Да есть у меня одна мыслишка, как им удается так быстро всех нас вычислять.
Вбежав в новостийную комнату и увидев там Зотова, Алексей схватил его за плечо и резко развернул лицом к себе.
— Говори, мразь! — закричал он. — Это ты закладываешь всех нас? На что тебя купили, падаль? За что ты им продался?
— Уймись, — ответил Геннадий. — Ты в своем уме? В чем ты меня обвиняешь?
— Я тебе сейчас скажу в чем, — продолжал бушевать Дмитриев, не обращая внимания на удивленные взгляды коллег. — Это ты сообщил мой телефон прихвостням Полищука, а затем сдал стажера! Тебе это было легче всего, ты ведь вертишься в политической тусовке!
— Я не понимаю, о чем ты!
— Ах, не понимаешь! Ты интересовался у Лены адресом Володьки! Ты знал мой адрес, поскольку был у меня дома. Ты знал, что у меня есть интернет! Скольких еще своих коллег ты готов сдать?
— Я брал адрес Володьки для своей базы.
— Какой еще базы! Что ты гонишь?
— У меня есть адреса всех сотрудников, все телефоны и е-мэйлы. Мало ли — понадобится срочно людей о чем–то оповестить — такое уже не раз случалось. А Ленки то на месте нет, то она что–то теряет! Я никого не сдавал. Этой базе уже года два! У кого хочешь спроси — о ней многие знают.
— Ты ненавидел меня и всегда мне завидовал! — продолжал горячиться Алексей. — Поэтому ты решил меня сдать, а вместе со мной еще и Володьку!
— Да, ты никогда мне не нравился! Я этого не скрываю! Но я не буду сдавать своих коллег! — перешел на крик Геннадий. — За кого ты меня принимаешь? Я работаю здесь уже много лет и никто, слышишь, никто не мог усомниться в моей порядочности! Так что поумерь свой пыл и хорошенько подумай, прежде чем бросаться ничем не подкрепленными обвинениями!
— И правда, Леш, успокойся, — сказал Серов, разнимая двух спорящих. — Среди нас не может быть стукача. Мы здесь все работаем не один год и знаем друг друга как облупленные!
— Тогда кто он? Кто? Ведь он точно есть!
— Откуда мне знать? Но готов биться об заклад, его нет в этой комнате! Мы вместе не один пуд соли съели! В стольких переделках побывали! Опомнись, Леша!
— Ладно, ладно, — сказал Дмитриев, слегка успокоившись. — Ген, извини. Я бы не прав. Но черт возьми, все так совпало! Ты занимаешься политикой, ты спрашивал адрес Володьки…
— Я правда никого не сдавал, — ответил Зотов, — и мне очень жаль, что ты мог обо мне такое подумать.
— Черт, ну где же прячется эта крыса? Кто сливает про нас информацию?
***Священник посоветовал ему разобраться в себе. Но как это сделать? Как найти покой в этом удушливом мире? А чего он хочет на самом деле, к чему стремится? К власти? К деньгам? К славе? Нет, черт возьми. Больше всего он хочет быть рядом с Оксаной…Да, эта бредовая на первый взгляд мысль никак не выветривалась из головы, не исчезала. Что общего может быть у него и у этой девочки с пластмассовыми бусами и розовыми фенечками? Он годится ей в отцы, но никак не в любовники. Хотя…
Хотя ему хотелось взять ее и бросить на обеденный стол, побросав с него все предметы. Услышать звон разбитых тарелок и стаканов, вазы и чайного сервиза…. Как показывают в кино, когда обезумившие от любви люди бросаются друг на друга. Порвать всю ее одежду и расхерачить стол, да что там стол — всю квартиру. Он хочет, чтобы мебель дребезжала и ходила ходуном. Он хочет упиваться любовью и крушить все вокруг. Но ведь так только показывают в фильмах. Так не бывает в жизни… Где вы видели пару, в порыве страсти уничтожающую собственную обитель? Нет! Даже во время секса они задумаются, во сколько им это встанет! Задумаются о том, где им купить эти чертовы тарелки по сходной цене. Они играют в расчет. Они не могут обезуметь, потому что на следующий день будут сидеть за столом и с калькулятором подсчитывать ущерб! Эти люди не способны на безумства, они вообще не способны любить!
