Татьяна Костина - Вертикальный мир
Когда Служители стали выходить из Храма, Тали поспешно встала и направилась им навстречу. Так далеко нельзя было различить лиц, и есть ли среди них Ассаван, было не ясно. Когда она подошла ближе и скупой свет факелов слабо осветил её силуэт, кто-то из Служителей остановился. Тали вглядывалась в его лицо, продолжая идти.
— Это ты, Тали? — услышала она родной голос из далёкого детства.
— Да, это я, Онисана!
Не замедляя шаг, Тали приближалась к Храму, и вот она уже стояла перед братом.
— Онисана! Хорошо, что я встретила тебя. Мне нужно поговорить с твоим Учителем. Как его найти?
— Он ещё внутри. Останься и подожди здесь, Ассаван скоро выйдет. Что-то случилось?
— Я расскажу тебе потом… Мне показалось, что среди Служителей, которые сейчас прошли мимо, была девушка. Это так?
— Да, это Каис.
Тали задумалась о чём-то на несколько секунд, потом попрощалась с братом и осталась одна. Свет огней мешал разглядывать звёзды, и она, чтобы отвлечься от беспокойных мыслей, стала концентрироваться на звуках. Подобное упражнение всегда помогало ей, когда внутри кипели бури. Сосредоточение на чём-либо не давало возникнуть множеству тяжёлых мыслей и сомнений. Сейчас ей ни в коем случае нельзя было колебаться.
Внутри послышались шаги, тяжёлая дверь приоткрылась, и высокая фигура Ассавана возникла в глубине входа. Тали стояла у подножия лестницы, их разделяло несколько ступеней. Он заметил её сразу. Факел в его руке освещал лицо жёлтым светом. Ассаван еле заметно улыбнулся и спустился вниз.
— Здравствуй, мой благородный Господин! — приветствовала его молодая ученица.
— Здравствуй, Тали! Я ждал, что ты придёшь.
Девушка удивилась. Он смотрел на неё пристально и, казалось, видел насквозь всё, что происходило в её душе. Наконец Тали решилась заговорить.
— Мой Господин, прошу, не сочти мои слова за дерзость. Я пришла спросить Тебя, могу ли я быть полезной как-либо иначе, чем среди жриц солнца? Всё, что они делают, — по-настоящему прекрасно, но мне совсем не по душе. Я мечтаю быть Твоей ученицей, хотя знаю, что не достойна этого. Мне хочется входить в этот Храм вместе с другими Служителями, изучать то, что постигают они… Если можно заслужить такое право, скажи, мой Господин, как я могу это сделать? Я не испугаюсь ни долгих испытаний, ни трудностей, — лишь бы только иметь надежду когда-либо назвать Тебя своим Учителем.
Ассаван молчал и задумчиво улыбался. Он смотрел куда-то мимо Тали, а она с трепетом ожидала ответа.
— Быть учеником в группе Хранителей достаточно сложно. Не каждый способен работать со священными текстами, но поскольку твоё желание звучит: «Я хочу быть твоим учеником», — я не могу отказать. Давай посмотрим, справишься ли ты. Вся жизнь — это испытания; не стану выдумывать ничего, время испытает тебя, как и всех нас.
Широко открытые глаза Тали наполнились слезами. Она смотрела на Ассавана, изумлённая, не решаясь поверить тому, что слышит.
— Утром приходи к Школе. Ты уже знаешь, где она находится, — после непродолжительного молчания произнёс синеглазый Служитель и улыбнулся.
— Спасибо, мой Господин! — шептала взволнованная Тали. — Спасибо! Я так счастлива!
Вернувшись в домик, никем не занятый и потому неприветливо холодный, Тали опустилась на кровать и, завернувшись в колючее одеяло, мгновенно заснула со счастливой улыбкой на лице.
Проснувшись ещё до рассвета и встретив солнце вместе с другими учениками, Тали пришла к Школе, как велел Ассаван. Она стояла у входа и смотрела на людей, шедших мимо и исчезавших за огромными дверями. Войти внутрь она не смела.
— Ты Тали? — кто-то окликнул её.
Она обернулась. Девушка с очень серьёзным лицом стояла напротив, закрывая ладонью глаза от яркого солнца. Тали кивнула.
— Идём за мной, — сказала девушка и вбежала по высокой лестнице.
Они шли по длинному, уже знакомому Тали коридору.
— Как тебя зовут, — прервала молчание молодая ученица, хотя имя той, которая вела, ей было известно.
— Каис. Ассаван послал меня за тобой. Подожди здесь.
Они остановились. Дверь на несколько секунд приоткрылась, и Тали успела разглядеть широкий светлый зал, людей, сидевших на полу, и высокую фигуру Ассавана. Каис вошла в комнату, и Тали снова осталась одна. Прошло меньше минуты.
— Заходи же, Тали, — зажурчал, подобно музыке, мягкий голос. Добрые синие глаза Учителя сияли, словно звёзды. — Познакомься со своими братьями и сёстрами.
Все присутствующие улыбались ей. В их взглядах мерцал свет, такой же, как и во взгляде Ассавана. Это был отблеск, осеняющий каждого, кто осознаёт себя частью Закона, кто имеет смысл жизни и счастлив его иметь. Этот огонёк отличает учеников от других людей, именно он делает людей прекрасными вне зависимости от внешней красоты.
— Это Тали. Она теперь будет обучаться вместе с нами, — сказал Ассаван, взяв новую ученицу за руку. — Для неё найдётся место?
Несколько человек подвинулись, и на освободившееся место в первом ряду постелили коврик для Тали. Она поймала изумлённые взгляды Онисаны и Алаксона. «Я так счастлива! — подумала она. — Так счастлива!»
Ассаван стоял перед своими учениками и загадочно улыбался. Тали смотрела на него, и это сияющее лицо казалось ей самым прекрасным на свете. Через небесные глаза его струилась любовь, она выплёскивалась, подобно морской волне, стеснённой берегами, и каждый ощущал живительное прикосновение этого потока к струнам собственной души.
«Этот мир вечно пребывает в движении, — говорил он. — Нет ничего неподвижного, застывшего, стачного. Всё вибрирует, пульсирует, меняется. Даже скалы, которые нам кажутся инертными, тоже подчиняются этому закону. Камень состоит из крошечных частичек, невидимых глазу, которые колеблются друг относительно друга, сохраняя связи между собой. Звук есть вибрация, мысль есть вибрация, воля есть вибрация. Мир един, в нём нет изначальных противоположностей и противоречий. Не существует двух абсолютно чуждых друг другу крайностей. То, что мы называем Духом и Материей, по сути есть разные степени одного и того же. Материя есть замедленная вибрация Духа, уплотнившаяся и усложнившаяся тень его. Между небесным и земным нет границы, но есть бесконечное количество градаций. Ученики должны знать, что всё сущее есть Дух, есть выражение воли Непостижимого Великого Существа, обитающего в каждой частичке своего творения. Мир проявленный вибрирует в унисон таинственному голосу Творца, всё пронизано Жизнью Его…»
Глава XIX
Священный язык
День шёл на убыль. Это замечательное время ученики могли проводить так, как этого просит душа: читать книги, которыми переполнена библиотека, любоваться садом, размышлять в одиночестве или общаться с друзьями.
Голубоглазый молодой человек скрылся от людей в затенённой маленькой комнате, которая в это время суток казалась несколько мрачной. Онисана, с радостью следуя ученической традиции, вёл дневник. Он любил подолгу сидеть у окна, склонившись над жёлтыми страницами, и перечитывать написанное. Он терпеть не мог многословия и пустых фраз, поэтому тщательно обдумывал то, что собирался отразить на папирусе, и только когда его мысль выкристаллизовывалась в ясную и чёткую форму, брал в руки перо. Записи его всегда были короткими, но в них заключался главный вывод, как итог прожитого дня. Иногда Онисана здесь же помещал свои стихи, называя их «рифмованными строчками». В силу своей скромности и высоких требований к себе он никогда бы не назвал их поэзией и никому не говорил о подобном увлечении. Он знал, что в его творчестве не хватает глубины, сладкозвучия, что язык его довольно сух и прямолинеен, лишён образных сравнений и лёгкости. Но всё же он сочинял, потому что душа его сама рвалась к гармонии и музыке звуков, потому что ему хотелось жить в мире, который поёт и трепещет, который зовёт в прекрасные чертоги красоты. Перелистывая старые записи, Онисана вдруг увидел одно из первых своих стихотворений, написанное спустя несколько дней после прихода в Золотой город, и прочёл его вслух, нараспев, наслаждаясь струящимся журчанием строк.
Я хочу разгадать неразгаданное,
Распутать крепко запутанное,
Разглядеть вдаль убегающее
Моё неизвестное будущее…
Я поверить хочу в невозможное,
Постигнуть строение сложное
Бесчисленных звёздных миров,
Уловить посланья ветров…
Всё, что было, хочу я оставить,
За плечами крылья расправить,
Вдыхать необъятные дали,
Победив притяженье земли.
Я свободным хочу быть и гордым,
В решениях — смелым и твёрдым,
Отыскать к небу дорогу,
Ведь иначе — жить не смогу!
А во дворе Школы, укрывшись в тени здания, работал один из самых трудолюбивых Служителей во всём городе. Гармонично сложенный и слегка худощавый молодой человек был полностью погружён в своё занятие. Весь облик Мар-Амата подчёркивал интеллектуальность его натуры: вытянутое лицо с мелкими чертами, усыпанное едва заметными солнечными пятнами, жёсткие, коротко остриженные волосы, чуть нахмуренные от напряжения брови и вдумчивые серые глаза. Согнувшись над большим квадратным столом, он аккуратно выводил разноцветные линии тонкой кистью. Перечитывая написанное много раз, Служитель наслаждался красотой идей, стоящих за словами. Он мог часами размышлять над одной строкой и чувствовать себя от этого бесконечно счастливым. Он не стремился прочитать много книг, не пытался объять необъятное, а искал глубину и истинный смысл, сокрытый везде. Он знал, что любое знание, по-настоящему усвоенное, словно дверь, может привести к Миру Идей, из которого проистекает всё. Мар-Амат иногда запрокидывал голову, будто что-то разглядывая в небе; в действительности же мысли, владевшие его разумом, были настолько невесомы и возвышенны, что глаза его неосознанно устремлялись в голубую даль. Такое можно увидеть часто: человек с опущенной головой переполнен размышлениями о земном либо о самом себе. А тот, кто смотрит ввысь, — окрылён светлыми мечтами.
