Семен Данилюк - Арбитражный десант
15. Вернувшегося в банк Рублева встречали как триумфатора. С порога председателя наблюдательного совета проводили в ресторанчик, где его встретил вопль Жуковича:
- Спасителю отечества наше!!..
- Гип-гип! - во всю мощь заорало с десяток глоток.
- Цицерончик вы наш! - впавший в панибратство пьяненький Дерясин, оставив церемонии, набросился на счастливо-смущенного Рублева с лобызаниями.
- А ты, дурашка, не верил. Из банка уходить хотел, - отечески хлопнул Дерясина по загривку Кичуй.
- Каюсь! Был как бы не прав. Осознал, - без смущения признал тот и, подхватив бокал, забасил. - Штрафную нашему верховному наблюдателю!
- Только без этого, - вяло отбивался Рублев.
- Нет, надо. На удачу, - Жукович лихо с двух рук наполнил пузатый бокал водкой и - поднес Рублеву. - К нам приехал, к нам приехал!...
- Не спаивайте папулю, - потребовала присевшая на угловом диванчике Инна и - вдруг весело икнула.
- О, ребята, похоже, вы меня здорово обогнали, - Рублев озабоченно поглядел на дочь: вот уж два дня как ее мучил токсикоз. - Так ведь не ради пьянства окаянного за воротник закладываем! - громогласно заверил Жукович. - А дабы повод не испоганить. Все за ваших львят, за вашу львицу! Иван Васильевич, скажите личному составу мудрое слово.
- Скажу, - Рублев поднял бокал. - Главное, ребятки, сейчас - не впадать в эйфорию. Очень это опасно. Пока сделан лишь шажок. - Точно! - перебил его Андрей. Переполненный чувствами, он просто не мог не говорить. - Эйфория - это, я вам доложу, такая бяка, такая...
- Впадешь и не выпадешь, - закончил за него Лобанов. С привычной усмешкой он сидел в сторонке возле Инны. Но усмешка его сегодня выглядела иронично-доброй. Больше над собой - захваченным общим энтузиазмом.
С трубкой в руке к Рублеву подошел помощник.
- Что?
- Вас из центробанка, Иван Васильевич.
- Слушаю, - Рублев нахмурился. Кичуй зашикал, призывая остальных к молчанию. - О, здравствуй, дорогой Боря, здравствуй.
Жестом руки Иван Васильевич потребовал включить громкую связь.
- Просто-таки преклоняюсь! - разлетелся по ресторану восторженно захлебывающийся голос заместителя председателя центробанка Бориса Гуревича. - Вы хоть знаете, что сотворили? Запад клокочет. А когда Запад клокочет, наш сразу хочет!
Гуревич хохотнул от показавшегося остроумным каламбура.
- Значит, есть подвижки? - вклинился в этот поток Рублев.
- Подвижки! Что подвижки? Просто все развернулось на сто восемьдесят!
- Лицензию вернут?
- К тому идет. В Кремле буча. Преда нашего туда высвистали. На завтра срочно собирают правление центробанка. Есть слушок, что не только о лицензии речь пойдет, - Гуревич доверительно сбавил голос. - Может, завтра и с кредитом решится.
Предупреждая взрыв восторга, Рублев взметнул руку. Все осеклись, а Дерясин демонстративно опечатал ладонью собственный рот.
- Так что - буду на связи.
- Спасибо, Боря!
- Да что там. Не чужие. А славненько наша семейка на вас работает! Сестренка-то какова! Такое замутить. Пора вам нашему семейству особый оклад положить!
- Так это завсегда! - в тон ответил Рублев.
- Все, Иван Васильевич, прощаюсь и - нежно, по-товарищески люблю!
Рублев нажал на кнопку. Победно оглядел остальных:
- Вот теперь, пожалуй, можно.
Это была полная виктория! Все потянулись друг к другу. Жукович, чёкаясь направо и налево, оказался бокал к бокалу с Подлесным. На мгновение заколебался:
- А черт с тобой! - и бокалы сомкнулись.
16.
Через полчаса Рублев покинул гуляющих. Зашел в свой кабинет и уселся в кресло, ощущая в себе какую-то шальную опустошенность. Чего-то в этот миг торжества ему недоставало. Он знал, чего, и понимал, что не удержится, чтобы не позвонить.
Покопавшись в блокноте, набрал телефонный номер:
- Манана Юзефовна, Рублев на проволоке. Ничего, что поздновато?
- Вы молодец, Иван Васильевич! Какой же молодец! - перебила Осипян. - А я стала искать ваш номер мобильного и - такая глупость - не записала. А звонить на домашний постеснялась.
- Я на работе.
- Даже сегодня? Впрочем я тоже. Слушайте, это прекрасно, то, чего вы добиваетесь... А почему звоните? Или - нужна помощь?
- Да нет, что вы. Просто захотелось поделиться.
- Как с заложницей?
- Почему собственно?...
- Опять, как говорит мой сынуля, тупите. Холдинг мой в ваших руках. Победите вы, и мы, стало быть, выживем. Все просто. Но я, правда, и без этого за вас болею.
- Мне как-то так сегодня особенно хорошо. Захотелось вдруг... - он замешкался.
- Спасибо, Иван Васильевич Я рада.
Рублев набрался смелости. - А что если приглашу вас поужинать?
- Это приказ триумфатора? - хмыкнула Осипян. Почувствовала растерянность на другом конце провода. - Принимается, принимается. Вы министерство финансов на колени поставили. Так может ли противостоять слабая женщина? Только не поздновато ли будет?
- А что нам время, молодым-красивым? - разудало возразил Рублев.
Дверь кабинета открылась, и в нее вошла Инна.
- Я подъеду, - вполголоса произнес Рублев и спешно повесил трубку, отчего-то чувствуя себя нашалившим школьником. Дочь с удивлением заметила смущение на лице отца.
- О! Папахен! Какие-то тайные переговоры?
- Да что ты? Это я так, с друзьями. Поздравляют... А ты чего не с остальными?
- Там Андрюшка замутил ехать в "Метелицу".
- Это?..
- Казино знаменитое на Арбате. Олигарху стыдно не знать.
- Да какой я олигарх? Все деньги в этот банк зарыл. - Все?! - недоверчиво переспросила Инна. - Все! - подтвердил Иван Васильевич. - Ничего, лишний стимул стоять до конца. Как говорится, отступать некуда, позади - Москва. Встревоженный вид беременной дочери заставил Рублева пожалеть об откровенности:
- Ты только не волнуйся. Без наследства тебя не оставлю. Прорвемся. Сама-то чего в "Метелицу"-разметелицу эту не едешь?
- Не хочется, папуль.
- Тогда бери Игоря и - домой. Тебе сейчас одной лучше не оставаться. Он потянулся к телефону. Но Инна удержала руку: - Не стоит. Пусть развлечется с остальными. Их дело молодое. Она встретила недоумевающий взгляд отца и в обычной манере предупредила вопрос:
- У тебя нет оснований волноваться.
Рублев понял, что основания как раз есть. Но задавать вопросы дочери, когда та не желает отвечать, так же рискованно, как прыгать с высоты в воду. Мягкая, ласковая вода. Но неловкий прыжок и - обобьешься.
- Что ж. Я скажу водителю, чтоб тебя отвезли. У меня у самого еще кой-какие планы, - Рублев против воли зарделся. - По работе. Но в случае чего сразу звони - подъеду.
17.
Иван Васильевич через пустынную приемную зашел в кабинет директора фабрики и остановился в растерянности. Хрупкая женщина в белом платьице, стоя к нему спиной, нагнулась над пустым директорским столом с внешней стороны и пыталась дотянуться до ящика. Длинные волосы свисли вперед, на лицо, приоткрыв шейку. Напрягшаяся ножка на весу подрагивала.
Рублев не сразу сообразил, кто это. А сообразив, зарделся и неловко кашлянул.
Осипян вздрогнула и, кошкой изогнувшись, соскочила со стола.
- Как вы тихо вошли, - пробормотала она, теряясь под его взглядом. Виновато провела вдоль лица, то ли помолодевшего под воздействием косметики, то ли освещенного изнутри сиянием черных глазищ.
- Вы ж сами сказали, что куда-то пойдем. Я подумала...Но если Вы полагаете...
Потрясенный Рублев, не найдя, что ответить, лишь поднял вверх большой палец.
- А не слишком это чересчур? - Манана, увидев произведенное впечатление, кокетливо провела вдоль обтянутой платьицем фигурки. - Я его лет десять не надевала. Узковато. Да и, наверное, уже не по-возрасту. Ну, что Вы все меня разглядываете? Неприлично, да?
Она опустилась на стул. Рублев с перехваченным горлом подсел к ней. - Знаете, говорят, с возрастом люди мудреют. Я, например, думал, что разбираюсь в женщинах, - с озадаченным восхищением он помотал головой. - Так вот, оказывается, - ни в чем не разбираюсь.
С удивившим самого нахальством накрыл рукой ее ладошку.
Осипян сделала движение высвободиться, но ладонь оказалась плотно зажата. А выдергивать ее не хотелось.
- И что ж мы теперь с этим будем делать? - с не слишком удавшейся иронией дрогнувшим голосом произнесла она.
- Если б я знал.
Она покачала головой:
- Вы, кажется, хотели меня куда-то пригласить. Может, съездим в "Метелицу"? Там сегодня поет Понаровская. Мне, по правде, нравится.
- Да, конечно, - согласился Рублев. И тут же виновато сморщился. - Нельзя. В "Метелицу" нельзя. Туда сегодня мои поехали. Отмечать. Да и - в ресторан неоригинально. Что если, как в молодости, в киношку сгонять?! Сейчас такие широкоформатные есть. С поп-корном. Молодежь рвется.
- Рвется, - подтвердила Манана. - Потому и нельзя. Можем на моего сынулю нарваться.
- Дожили! - буркнул Рублев. - Остается только песочница. Они переглянулись и - расхохотались.
