Олег Верещагин - Перекрёсток двенадцати ветров
- Я не боюсь, - и Светка спокойно взяв своё оружие наизготовку, встала спиной к спине Рата.
- Опять хунхузы?
- Нет… - покачал головой Рат. - Я не знаю, кто это. Пойдём поскорей. И сегодня нам надо выбраться на во-он то плоскогорье, - Рат кивнул на холмы, как бы парящие над лесом. - За ними должен начинаться спуск к Зее…
…Вечерний лагерь был наконец-то достойным этого звания. Банда, оставшаяся валяться в овраге недалеко от того места, где совершились и до этого сразу несколько трагедий, была неплохо снаряжена - кстати, в основном из русских же охотничьих магазинов. Рат уже пообещал себе, что не бросит всего этого просто так - карабины, мачете, патроны, охотничьи ножи, рюкзаки, пистолеты (патроны от ТТ, имевщихся у трёх хунхузов, кстати, подходили к возвращённому "маузеру", который по-прежнему тяжело висел на бедре Сашки), кучу разных мелочей, которые превратили переход по тайге в турпоход, какой задумывался с самого начала. Всё было бы совсем хорошо, если б не возникавшие время от времени у каждого мысли о том, что чувствуют родные. Впрочем, никто этими мыслями не делился с другими, думая, что он один поддаётся такой "слабости".
Сашка тренировал Светку и Егора - те раньше не проявляли никакого нитереса к рукопашному бою, хотя в английской школе Егора заставляли заниматься боксом. Ксанка и Рат просто отдыхали - точнее, Рат следил за едой, Ксанка чинила куртку Егора. Было довольно шумно, но Рат не прослушал - вскинулся, хватаясь за карабин, тихо сказал:
- Ну-ка… - все тут же похватали оружие, присев и озираясь. - Кто там? - металлически- повелительно спросил Егор. - Ну? У нас пять стволов… Выходи!
Человческий голос поизнёс что-то непонятное, и к костру из темноты, вытянув вперёд руки, вышел бесшумно движущийся пожилой человек - невысокий, плотно сбитый, с морщинистым коричневым лицом, узкими глазами, вислыми тонкими усами и жидкой бородкой. Он улыбался, показывая редкие зубы. Непонятная куртка была перетянута самодельным поясом, на котором висели кожаный мешочек и нож; мешковатые штаны заправлены в подобие обмоток, ноги защищены кожаными сандалиями. За плечами старика висели большой лук, обтянутый берестой, и колчан с поднимавшимися над ним белыми перьями.
- Добрый вечер… - ошалело сказал Светка. Егор и Сашка вообще раскрыли клювы.
Ксанка и Рат напротив - выглядели спокойными, словно визит был само-собой разумеющимся делом. Рат указал на огонь:
- Садитесь… Понимаете русский?
- Да, - старик кивнул, ловко усаживаясь к огню с поджатыми калачиком ногами. Улыбнулся снова, показа на Рата, на Светку, на Егора: - Лоча, лоча, лоча?[31]
- Лоча, - кивнул Рат. - А вы?
- Ламут,[32] - кивнул старик. - Ламут? - он указал на Ксанку. Та покачала головой:
- Бурят.[33]
- Бурят? - старик нахмурился. - Плохо. Лоча хорошо. Бурят плохо.
- Чего это он? - Сашка потер нос. Рат объяснил:
- Он ламут. Эвен. Не эвенк, эвен… Дайте поесть, надо покормить.
Старик еду взял, но есть почти не стал, зато с удовольствием выпил чаю. Всё это время он молчал, без любопытства, но доброжелательно разглядывая узкими глазами окружающих его ребят и девчонок. Потом показал пальцем на Рата:
- День пути, - махнул рукой назад, - бил хунхуз, казак? Вот хунхуз? - он показал восемь пальцев. - Вот, - остались пять пальцев, - ты бил, - вот, - три пальца повисли в воздухе, - кайгук бил? Видел кайгук?
- О чём он? - спросил Егор. Рат повернулся к нему:
- Помолчи… Не обижайтесь, он понял, что я старший, вы не должны вмешиваться.
- Он что, в средневековье живёт?! - без насмешки, скорей с изумлением, спросила Светка. Ксанка ответила ей тихо:
- Нет, в каменном веке. Я серьёзно…
- А кто такой…
- Свет, помолчи, - попросила Ксанка.
- Простите, - Рат кивнул старику. - Они не отсюда, они издалека и не знают порядка…
Я видел кайгук. Он нас не тронул.
- Доброе дело… - кивнул старик. - Куда идёте, лоча? Почему молодые одни идёте?
- К людям, - вздохнул Рат. - Мы заблудились… - глаза старика весело сощурились ещё больше. - Там Зея? - он указал рукой.
- Зея, Зея, - кивнул старик. - Туда плохо. Там кайгук живёт. Второй раз не пожалеет.
Вы идти к нашим. Вот, - он показал пятерню, ещё два пальца, - путь туда. Наши бывают у лоча. Лето выйдет - опять будут. Вы к своим с ними будете.
- Неделю к ним тащиться и до конца лета ждать?! - ахнул Егор. - Да… - но Ксанка ткнула его под рёбра, и он, икнув, умолк. Рат, впрочем, так и так покачал головой:
- Нет, нам нельзя… Дома думают - мы умерли. Все плачут, поминают нас. Мы так пойдём, - он указал рукой на запад. - Кайгук нас не тронет. Мы не боимся.
- Или мне сейчас объяснят, кто такой кайгук, или я завизжу, - веско сказала Светка.
- Правда, Рат, - взмолился Егор, - хватит этого индейского разговора!
- Извините, - Рат поклонился старику и повернулся к остальным. - Кайгук - это злой дух. Ещё говорят - лесной человек. И ещё по-разному.
- Фигня, - высказалась Светка. Но Егор, помедлив, ответил:
- Нет… Рат, тех ребят… ну, пионеров…
- Да, наверное, - кивнул Рат. - Но тут что-то не сходится… В общем… они, люди тайги, в смысле - вот, местные жители - они что-то путают. Для них всё необычное - кайгук. Но то, что они на самом деле называют кайгук - это такое существо… оно не пользуется луком. А хунхузов убили из лука. Я потом думал - это кто-то из местных, но вот сами видите - они не при чём… Странность какая-то…
- Ни фига не поняла, - призналась Светка. - Кайгук, но не кайгук. Лесной человек, однако, но который с луком, а эти - без лука. С чесноком на блюде… Ересь и хренотень…
- Свет… - умоляюще сказал Рат, поворачиваясь к философски молчащему старику.
- Кайгук - какой кайгук? Один или много? Ламут обижал?
Из последовавшего обстоятельного рассказа старого эвена выходило вот что. Место, куда идут хорошие молодые лоча и плохая молодая бурят, кишит злобной нечистью всех сортов, размеров и видов. Кайгук жили там всегда и нападали на людей. Люди иной раз убивали кайгук, но в их земли ходили только уж самые отпетые и отчаянные. Год назад молодой глупый Ковшичан, у которого лочское оружие, ходил туда прошлый год и вернулся вовсе дурачком - рассказывал, как гостил у женщины-кайгук со страшным лицом, которая носит шкуры, а не человеческую одежду, она угощала Ковшичана мясом и сама ела, вкладывая оленьи рёбра в грудь, а потом отпустила его, не сделав никакого вреда.
- Бррр… - пробормотала Светка. - Мухоморов надо меньше жрать… А то ещё и не такое увидишь…
- Лоча кайгук тоже убивал, - заметил старик. - Я не помню, отец говорил, дед говорил. Казак убивал. При Белом Царе Никуляке. И ещё других лоча убивал-убивал. Раньше, и потом. А лоча не верят, говорят: "Хо! Я самый храбрый, я самый сильный!" - он укоризненно покачал головой. - Вот он, - старик указал на Рата, - по тайге идёт, как пух плавает, никто из вас его не слышит. Я старый, могу подойти так, что он не услышит, как вы его. Кайгук ко мне подойдёт, как он к вам. Не надо ходить. Родня ждать будет долго, будет плакать, потом вы придёте. А тут пойдёте - быстрей-быстрей - и родня всегда плакать будет, никогда вас не увидит, никогда домой не придёте… Жалко вас. Бурят даже жалко. Человек человека убивает, бывает. Кайгук человека убивать не должен. Со мной идите, к нам.
- Нет, отец, - покачал головой Рат. Посмотрел на остальных и повторил: - Нет. Вам спасибо. Хотите - возьмите чай, возьмите еды, у нас хватает. У нас ночуйте, пожалуйста… Но мы тут пойдём. Не будем сворачивать. Мы так решили.
Старик неспешно набил извлечённую из мешкочка на поясе маленькую чёрную трубку табаком и закурил. Запах табачного дыма неожиданно так остро напомнил всем пятерым о доме, что они почти готовы были бежать в его направлении прямо сейчас.
- Давно, - сказал старик, - мне отец говорил, ему - его отец, ему - его… хунхузы жгли наши жилища, били людей, грабили ламут… Много жизней грабили… Брали, что хотели… Пришли лоча. Мало пришло лоча. Они были дивные и страшные - высокие, светлые, с блестящим оружием. Наши старики сказали про хунхузов. Лоча гневались. Лоча сказали: "Заступимся за бедный ламут…" Мы хотели защиты. Но наши старики были честные люди. Они сказали: "Хунхузов - как деревьев в тайге. Вас мало. Уходите, и вас не тронут." Тогда старший лоча засеялся и сказал: "Мы пойдём. Не будем сворчивать. Мы так решили - авось!" Они делали так и пели, - старик с запинкой, неумело перекрестился. - Потом ушли. Мы плакали за хороших людей и ждали хунхузов. Но лоча вернулись. Совсем мало и все раненые, но они смеялись и говорили, чтоб мы не боялись больше… Они побили хунхузов… Мы любим лоча. Я когда молодой был, злые люди немцы напали на лоча. Лоча нас не звали. Старики собрали лучших охотников, сказали: "Идите и помогите лоча прогнать злых людей, как они прогнали хунхузов от наших становищ." И я пошёл. Просились, не брали, говорили: "Мало вас, иди в тайгу, соболь бей." Мы всё просились - взяли, был я на большой войне. Вот, вот, вот и вот, - он трижды поднял ладони, в четвёртый раз - три пальца, - злых людей немцев убил для лоча. Ой, страшно было! Но я не испугался. Белый Царь Ситалина мне награды давал, они дома лежат… Лоча смелые, я видел.Что ж - может, и впрямь вам не страшно идти, молодые лоча… и ты, злая бурят.
