Кира Буренина - Буду завтра. Встречай (сборник)
– Зачем ты вообще сюда пришла, а? – надкусывая баранку, весело спросил он.
Я молчала.
– Ну а у тебя-то как дела? – что-то поняв, тихо спросил он.
– Все нормально. Вышла замуж, развелась, живу со свекровью, работаю в журнале, короче, аллес-нормалес, – мне хотелось, чтобы голос звучал бодро.
– Ты счастлива?
– А что такое счастье? Приобретя некоторый жизненный опыт, могу сказать, что счастье – это краткие мгновения эйфории. И это неправильно, нехорошо. По моей классификации, счастье – это моменты гармонии с самим собой, с миром, со своими мыслями…
– Угу, – доктор помрачнел, – значит, сюда ты попала совершенно случайно?
– Совершенно!
– Несмотря на то, что твоя районная поликлиника не имеет никакого отношения к нашей больнице?
– Да? – я сделала невинные глаза.
– Аля, – он впервые назвал меня старым именем, – не темни. Зачем ты сюда прикатила? Столько лет прошло…
– На тебя посмотреть захотелось, узнать, как ты… Ведь тогда я поступила… – я подыскивала верное слово, – негуманно.
– Да уж, – рассмеялся он. – Но это все забыто. Боже мой, как давно это было! – он мечтательно улыбнулся, – у меня дочери скоро будет столько же, сколько тебе было тогда, когда мы встретились в Крыму.
Это была злая реплика. Я молча дышала ртом, словно после удара в солнечное сплетение.
– Годы идут. Иди спать, надо соблюдать режим, – тоном доктора Айболита добил меня Игорь.
– Слушай, а ты можешь сделать так, чтобы меня завтра выписали?
– Так еще рано!
– Я прошу. Или я сама уйду.
– Ладно, я оставлю все бумаги. Завтра возьмешь у старшей сестры.
– Спасибо. Так я пошла? – Стараясь не морщиться от внезапной боли в боку, я стремительно поднялась со стула.
– Аля, – его голос догнал меня, когда я уже была у двери, – так ты появилась здесь из-за меня?
– Нет, господин Милош, – гордо выпрямилась я, – мне заказана статья. И я, так сказать, проводила журналистское расследование. По слухам, вы не любите нашу журналистскую братию. Так что пришлось ложиться под ваш нож. Читайте материал в ближайшем номере журнала «Дамское здоровье».
Утром я распрощалась с соседками по палате, медсестрами, нянечками. Врач, сменивший Милоша, быстро оформил бумаги, и вскоре я черепашьим шагом двигалась по улице. Сумка больно оттягивала плечо, пока я ловила машину. После кратких препирательств удалось сговориться с водителем серой «Волги», и вскоре я стояла перед родным подъездом. С трудом поднялась по ступенькам до лифта, доехала до своего этажа и только тогда сообразила, что не предупредила старуху Розову о своей скорой выписке. Нащупав на дне сумки ключи, я открыла дверь и окунулась в гущу запахов борща, котлет и жареных кабачков. С кухни доносились голоса. Не услышанная никем, я доковыляла до кухни и остолбенела. У плиты стояла Ангелина Филимоновна, а за столом, уплетая борщ, сидела Дарья Ивановна. Сиделка только что приступила к котлетам. Старуха Розова бодро вещала что-то, помахивая ножом, изредка шуруя им в сковородке.
– Что это? – я устало привалилась к стенке плечом.
Последовали неясные восклицания, охи и вздохи.
– Вернулась! Какая ты бледно– зеленая! – старуха Розова ткнула в мою сторону длинным ножом.
– Как это так… – я не находила слов.
Сиделка, поняв мое состояние, отодвинула тарелку с нетронутой котлетой и улыбнулась.
– В медицинской практике это случается! Ангелина Филимоновна теперь может ходить, выходить на улицу, только осторожно, даже заходить в магазины. Ваше пребывание в больнице так на нее подействовало, что она огромным усилием воли заставила себя встать.
– Я рада, – выдохнула я.
– Иди, ложись, я тебе геркулес на воде сварю, – погнала меня с кухни старуха. Выглядела она бодро, стояла на ногах крепко, говорила четко.
В своей комнате я, не раздеваясь, рухнула на диван и закрыла глаза. Одежда все еще источала специфический запах больницы.
Итак, журналистское расследование окончено. У меня есть отличная статья. Мой аппендикс больше не будет мучить меня. Старуха Розова встала, может ходить, принимать гостей. Я свободна.
Если вдуматься, все это в сумме очень даже неплохо.
И еще: не стоит ворошить прошлое. Даже если оно источает запах сладкого оранжевого варенья.
Встреча
Вполне вероятно, что в других семьях уже все по-другому, но в нашей семье День Победы и до сих пор почитается как самый великий праздник. И это вполне объяснимо: оба моих деда воевали, причем оба в авиации. Один был летчиком, командиром звена в легендарной эскадрилье «Нормандия», другой – политруком авиаполка, гвардейцем. Оба – Герои Советского Союза, причем дед из «Нормандии» – кавалер ордена Почетного легиона. Этим орденом его наградили совсем недавно в Эльзасе, в день юбилея полка. Воспоминания о войне, письма с фронта, парадные мундиры с орденами и медалями, военные песни, фильмы – все это всегда составляло неотъемлемую часть великого праздника Победы.
Я стала переводчицей французского языка только благодаря Жан Пьеру Ласкаре – наверное, самому общительному летчику французской эскадрильи, который переписывался с дедом всю послевоенную жизнь, пока не был похоронен на кладбище Пер-Лашез. Английский я выучила параллельно и, честно говоря, никогда не чувствовала к нему такой нежности, как к французскому.
Что еще волнует меня в День Победы? Фильмы о войне. Наивные, снятые в павильонах алма-атинского Дворца культуры в сороковые годы, назидательные послевоенные и реалистичные фильмы семидесятых.
Один из них почитаем в нашей семье по сей день. «Прикрой, атакую!» – кричал комэск своему ведомому, и эта команда заставляет моих стариков вздрагивать даже спустя сорок лет после окончания войны.
«Запомни, внучка, все, что ты здесь видишь, – истинная правда. Такой была НАША война», – убежденно говорили деды через полтора часа напряженного вглядывания в экран – все равно в который раз.
Надо же было такому случиться, что в этом году мой шеф пожелал проводить переговоры в бизнес-центре серебристой столицы Британской Колумбии, в городе Ванкувере, именно девятого мая! Стоит ли говорить, что я всеми силами пыталась отказаться от поездки? Однако это только подлило масла в огонь, и шеф, у которого в жизни нет ни праздников, ни будней, а есть сплошной день под названием «бизнес», строго-настрого приказал мне прилететь самым неудобным рейсом, чтобы сразу же начать переговоры. Сам он прибывал в Ванкувер частным самолетом из Нью-Йорка – комфортабельно и культурно.
После многочасового полета над Атлантикой я судорожно зевала и никак не могла сосредоточиться. Шутка ли – в Москве четыре часа утра, самое время поспать, а здесь уже три часа дня! Два раза я переспросила, пока осознала вопрос таможенника, едва смогла сформулировать название гостиницы для водителя такси и, мертвая от усталости и смены часовых поясов, разрешила портье схватиться за мой чемодан и водрузить его на пустую золоченую тележку для багажа.
– Is that all your luggage? Est-ce que c'est tout votre bagage? – В вопросе портье мне послышалась издевка. Его широкое лицо с задорным носом уточкой и чуть опущенными вниз уголками глаз вот-вот готово было расплыться в улыбке.
– Да, у меня только один чемодан, – сообщила я, – я даже могу донести его до номера самостоятельно.
Но портье уже катил тележку к лифту, и мне ничего не оставалось делать, как величественно следовать за ним по мраморно-пафосному холлу роскошной пятизвездочной гостиницы. Я знала, что портье любят одиноких леди, путешествующих налегке: надо просто вцепиться мертвой хваткой в чемодан или саквояж, а потом стоять с постной миной в номере, ожидая, когда непрактичная дама выудит из сумки крупную купюру (кому охота идти менять деньги в ближайшее отделение банка?). Я знала этот старый трюк и, надо же, попалась на него сама! Объясняю это только усталостью и… лицом портье, казавшимся мне до неприличия знакомым. Тренированное ухо давно уловило акцент, но в Канаде много эмигрантов. Настоящий рай для гастарбайтеров!
– Merci, maclame, – портье низко склонился над моей рукой, цепко выхватив из нее купюру, – если вам что– нибудь понадобится… Si vous voulez…
– Thank you, – я бесцеремонно оттесняла улыбающегося наглеца к двери, – ничего мне не понадобится!
Наконец-то можно броситься на широкую кровать! Как хорошо, что у меня есть еще три часа до приезда шефа! Уже засыпая, я вяло подумала о том, что надо обязательно распаковать чемодан, а потом перед глазами возникло лицо портье. Еще приснится! Нет, он определенно кого-то напоминает!
Разбудил меня настойчивый звонок телефона: шеф сообщил, что он уже прилетел и ждет меня через час в баре отеля, после чего мы отправимся на деловой ужин. Я взглянула на часы, произвела подсчет и определила, что в Москве сейчас вот-вот должно наступить утро Девятого мая. К параду оба деда обязательно встанут, будут смотреть, переживать.
