Владимир Шпаков - Песни китов
— Эх, гори все огнем!
Быстрый росчерк пера, и к имеющемуся количеству добавилось два десятка литров.
— Куда столько? — пожал плечами Рогов. Во взгляде начальника отразилось даже не удивление, Хромченко будто ужалили.
— Думаешь, что говоришь?! Это ж живая вода! Это валюта! Знаешь, сколько на «Дельфин» было выписано?! А на «Косатку»?!
— Понятия не имею.
— Вот именно! А это не «Косатка» какая-нибудь, это «Кашалот»! Если б не занятость, сам бы отправился… — Хромченко замахал руками: — Короче, беги на склад, пока не передумал!
О новом заказе с придыханием говорили на всех уровнях, вплоть до Министерства. Мощь турбин, вооружений, сумасшедшая скорость летающего корабля поражали воображение, заставляя скептиков недоверчиво крутить головой, а разработчиков с пеной у рта доказывать, мол, приведенные цифры не блеф, а чистейшая, как очищенный спирт, правда! Рогов и сам порой делался скептиком, хотя лично участвовал в разработке важнейших узлов. Он влился в проект поздно, когда «Кашалот» обрел виртуальные очертания, обзавелся нарисованными ракетами-торпедами-артустановками, да и системы управления были проработаны. Внесенные Роговым предложения оценили, внедрили, но сути это не меняло — корабль, как идея, уже существовал. И надо сказать, идея была смелая. Кто ее породил, теперь уже не выяснишь, говорили, маршал Устинов, приглашенный на маневры с участием «Косаток». Десантные корабли на воздушной подушке очаровали маршала: тот не верил своим глазам, глядя на то, как морские громадины с легкостью выползают на берег. А эффектная высадка из чрева кораблей БМП с морской пехотой на броне потрясла министра до глубины души.
— А тяжелые танки эти корабли могут доставлять? — поинтересовался Устинов. — На потенциальный плацдарм?
— Эти — не могут, — отрапортовал генеральный конструктор. — Но если разработать новый проект…
— Разрабатывайте. Эскадра таких кораблей Швецию за два дня завоюет! А Японию — за три!
Сказано — сделано, причем с перебором (на всякий пожарный). Подумаешь, тяжелые танки! В недрах «Кашалота» еще и парочка вертолетов помещалась, правда, со сложенными лопастями; и ракетно-бомбометные установки имелись, и суперскоростные торпеды, на которые можно было монтировать ядерные боеголовки. Там вообще имелось столько всего, что Рогов, впервые попав на стенд, буквально обалдел (почти как маршал Устинов). На стенде «Кашалот» был всего лишь контуром, изображенным на стене, но мощь корабля и сложность его конструкции ощущались даже в масштабе один к двадцати. Многочисленным пультам было тесно в стендовом зале, а под ногами змеились сотни (если не тысячи) кабелей, за которые то и дело цеплялись сдатчики систем.
«Кабелевоз» — иронически именовали подобные корабли, но в отношении «Кашалота» ирония не срабатывала, тут речь шла, скорее, о скрытом благоговении. И Рогов благоговел в числе других, поскольку столкнулся с чем-то, превышающим возможности его разума. Не то чтобы он вообще не представлял нюансов функционирования корабля — в общих чертах представлял. Однако тут имелось множество белых пятен, темных мест, сливавшихся в область тайны, а тайна, как известно, и привлекает, и пугает.
«Чудо, тайна, авторитет…» — всплыло в голове Рогова нечто чуждое и в то же время знакомое. Вроде об этом говорил Мятлин во время их последней встречи. А может, раньше говорил; или вообще говорил не он. Какая, в сущности, разница? Это всего лишь слова; а тут — нечто невиданное, порождение рук и мозгов человеческих, плод коллективного усилия (и какого усилия!). Слова меркли на таком фоне, теряли вес и ценность; и Мятлин мерк, а их встреча полгода назад представлялась чем-то нелепым и случайным. Рогову вдруг остро захотелось увидеть «Кашалота», что называется, во плоти. Так хотят видеть явленную мечту, воплощенное божество, которое представлял долгие годы, грезил встречей с ним, и вот, протяни лишь руку…
Сокращая расстояние до мечты, Рогов метался по этажам НИИ, подписывал бумаги, прощался со знакомыми и в глазах большинства прочитывал затаенную (а когда и явную) зависть. Прощайте, сидельцы душных комнат, рабы кульманов и пленники планерок! Вы остаетесь скучать с девяти до шести, перекидываться в шахматишки, бегать в обед в пивную, я же отправляюсь в морские дали на таком плавсредстве, о каком вы и не мечтали! Он был еще незнаком со сдаточной командой, но уже чувствовал свою принадлежность к тайному ордену — к тем, кто шагнул за пределы унылых диссертаций, воплотив дерзкую теорию в невиданную практику.
Получая на складе спирт, он еще раз ощутил принадлежность к ордену.
— Ты это… Правда «Кашалота» будешь сдавать?
Вопрос задал Выхин, м.н.с., переведенный завскладом. То ли захотел быть поближе к спирту (его нос, во всяком случае, по цвету приближался к недозрелой сливе), то ли его умственные способности не соответствовали родной оборонке.
— Правда.
Выхин крутанул головой.
— Везет тебе! Охрененный, говорят, корабль; и бабок заплатят немерено…
— Вроде обещают, — ответил Рогов.
— На таких заказах не экономят. В срок уложитесь — озолотят. Может, медаль на грудь повесят…
Рогов оглядел свою грудь, вроде как подыскивая место для медали. В сущности, неважно, получит он награду или нет; главное, сама командировка. Жаль, отец не дожил, он бы оценил его достижение. «Государственные испытания» — эти слова не раз звучали в их доме, и тогда все менялось: отца не трогали, не обращали внимания на его круглосуточное отсутствие, случалось, мать даже обеды-ужины носила на завод (если отец, конечно, был на заводе, а не в какой-нибудь глуши). Тому тоже обещали орден за какой-то проект, но так и не удосужились дать обещанную награду. Впрочем, награда моментально улеглась бы пылиться в сервант, отца интересовало другое. Рогов не смог бы сформулировать, что им двигало, какой мотор, на каком горючем тащил его по жизни, но сейчас чувствовал эту энергию, бившуюся в груди торжественным метрономом…
Микроавтобус свернул с Тучкова моста, вырулил на Смоленку, чтобы вскоре еще раз свернуть и остановиться перед массивными железными воротами с табличкой: НПО «Алмаз». Грузный краснолицый охранник долго проверял документы, осматривал спрессованную в плотные кипы амуницию, а особенно канистры. Ноздри жадно втягивали сочившийся из-под пластиковых пробок запах, рот же кривила ухмылка.
— Спиртяга? — подмигнул охранник. Рогов кивнул. — Что ж, тогда будем дружить.
— В каком смысле? — вежливо осведомился Рогов.
— В любом. Мало ли чего захочется: выйти раньше времени, к примеру. Гаечку вынести для дома, для семьи…
— У меня нет семьи, — сухо ответил Рогов, решив (пока, во всяком случае) не налаживать шатких мостков. Первый отдел не дремлет, а вылететь с «Кашалота», не успев его даже увидеть, было бы непростительной глупостью.
Когда зашли на проходную, в застекленной будке раздался телефонный звонок. Трубку поднял второй охранник.
— Чего?! — донеслось сквозь полуоткрытую «амбразуру». — Ах, «скорую»… Пропустим, хорошо!
Охранник высунул голову.
— Михалыч, ЧП на «Кашалоте»!
— Опять?!
— Не опять, а снова. Жмурик на этот раз…
— А «скорая» тогда зачем? Лучше сразу труповозку вызвать.
— Положено так…
Поставленные рядом, слова «Кашалот» и «труповозка» неприятно резанули. Находясь в соседстве, они не лезли ни в какие ворота: корабль все-таки был возвышенной грезой, а тут «жмурики» какие-то!
— Как проехать к стапелю «Кашалота»? — спросил Рогов, запрыгивая в машину.
— Прямо до Невки, потом направо. Только ваша бытовка в другом месте, налево…
Носовая часть корабля вылезала из ангара на четверть корпуса. Сходня была откинута, отчего «Кашалот» напоминал огромное существо, что высунулось наружу из убежища, раззявив пасть. Зацепившись взглядом за корабль, Рогов лишь потом обнаружил у ангара людей — на фоне могучего серого корпуса они смотрелись несерьезно, если не сказать жалко. Рогов попросил водителя подвезти ближе, вылез и направился к группе.
Обтянутые робами спины мешали обзору, он разглядел лишь край светлой ткани, покрытой бурыми пятнами.
— … да хватит уже! — донеслось. — Унести его надо!
— Но «скорая»…
— Приедут — разберутся! Короче, подхватили!
Мужчины в рабочей одежде подняли тело, ткань отвалилась, под ней мелькнула окровавленная плоть. Но Рогов, сглотнув комок, почему-то устремился со всеми к дверям ангара. Ловя обрывки реплик, он уяснил: рабочего накрыло куском обшивки, соскользнувшим с корабля. На палубе проводились сварочные работы, бедолага стоял внизу, и тут сверху огромный кусище дюралюминия!
— Родным-то сообщили? — спросил кто-то вполголоса.
— Сообщат, куда денутся…
Бездыханное тело потащили в каптерку, Рогов же приотстал, чтобы еще раз взглянуть на корабль, теперь уже вблизи. Корпус серел буквально в двух шагах, убегая влево и вправо ладным округлым массивом. Вблизи «Кашалот» казался невероятно огромным, натуральный «Титаник» военного назначения! И хотя полагалось переживать (все же человек погиб), Рогов не мог не восхититься совершенными обводами серой громадины. «Кашалоту» было тесно в этом загоне, его турбинные мышцы желали сокращаться, а просыпающийся мозг (часть которого создал Рогов) хотел полноценно мыслить, чтобы управлять сотнями механизмов и устройств, распиханных в его чреве. Впрочем, когда метафора почти оформилась, Рогов опустил взгляд на цементный пол, где обнаружил свеженькое бурое пятно. И, ощутив рвотный позыв, заспешил прочь.
