Пол Винсент - Свободен!
– Беда в том, – заметила Габриэль, – что они могут проверить телефонные переговоры.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, ты говоришь, что Олая тебе позвонила. Но это может выглядеть так, будто ты назначил ей встречу у конструкций Чиллиды.
– Зачем мне это понадобилось?
– Чтобы убить ее.
– А зачем мне ее убивать?
– Кто знает? – Габриэль пожала плечами. – Факт остается фактом: ты не сообщил полиции о вашем разговоре. Это плохо выглядит. Они наверняка проверят записи разговоров Олаи, и твой номер выплывет наружу.
– Мне придется сказать, что кто-то звонил с ее номера, но это была не она.
Это прозвучало совсем неубедительно.
Было заметно, что Габриэль начинает злиться.
– Как можно быть таким дураком?
– Почему дураком?
– Ты должен был сказать мне о телефонном звонке. Мы бы вместе что-нибудь придумали.
– Тебя здесь не было. Ты работала. И потом, она велела никому не говорить, – объяснил я.
– Боже, какой идиот! – Как будто в ее мозгу что-то переключилось. Ее лицо исказила ярость, а кожа заблестела от ненависти. – Это не значит, что ты не мог мне рассказать! – заорала она. Она стала вспоминать вещи, которые в тот момент были несущественны. – Когда мы встретились, тебя ничто не могло вывести из себя. Что бы ни происходило, ты мог спокойно сесть и все обсудить. А теперь ты превратился в полное ничтожество. Ты жалок. Зарываешь голову в песок. Ты ленив. И нелеп. Делаешь из всего тайны. Ты жалок. Жалок.
– Да, я понял, ты считаешь меня жалким.
– Да, жалким.
– Заткнись.
– Знаешь, ты совсем не Брэд Питт, не богат и не слишком интересен. Главное, что в тебе было хорошего – это надежность. Ты был спокоен. И нормален. Но что мы видим теперь?
Она сильно ударила меня по лицу. Я потерял равновесие и отшатнулся, чтобы устоять на ногах. Потом она стала бить меня, не переставая, в основном нанося боковые удары в грудь.
Я преодолел первоначальный шок и ударил ее в ответ. Не знаю, как это получилось. Мой кулак был быстрее пули. Я попал в верхнюю часть шеи. Ее челюсть подскочила вверх. Габриэль потеряла равновесие – удар явился для нее полной неожиданностью. Она опрокинулась назад и, падая, ударилась головой о край столика. Раздался глухой треск. Кофе залил ей лицо.
Я кричал на нее.
– Этого ты хочешь? Этого? Хочешь мужчину, который так себя ведет? – Не знаю, что на меня нашло. Я выкрикивал оскорбления и никак не мог остановиться.
Габриэль не шевелилась.
Не помню, когда я прекратил орать и заметил, что она не двигается.
Я позвал ее, уже мягко.
Мне следовало бы знать, что делать в такой ситуации, но в моей голове было пусто. Проверить, бьется ли сердце? Нет. У нее же не сердечный приступ.
Наконец я сообразил. Нужно проверить дыхание. Я послушал, приблизив свою голову к ее. Это максимум, что я могу сделать? Послушать? Разве так поступают при чрезвычайных происшествиях?
Она дышала. Я видел, как поднимается и опускается ее грудь.
Теперь что?
Я встал.
Ее глаза открылись. Она выглядела расслабленно-спокойной. Как будто очнулась после легкого сна.
Габи приподнялась на локтях.
На полу была кровь. Красный прямоугольник примерно в два дюйма шириной. Края прямоугольника были четко обозначены; было похоже, что кровь уже свернулась. Посередине крови было так мало, что она казалась прозрачной.
Габриэль ничего не сказала. Она выбежала из комнаты.
Весь вечер я беседовал с матерью. Вернее, смотрел телевизор и рассказывал ей, что происходит. Я не имел представления, где она была, когда мы с Габриэль ругались; возможно, в своей комнате.
Я лег в постель в обычное время и погасил свет.
Примерно через час я услышал, как Габриэль поднялась по лестнице. Она вошла в ванную и была там довольно долго. Потом проскользнула в постель.
В комнате не было слышно ни звука.
– Извини меня, – произнес я.
Мой голос утонул в тишине.
Обычно я придвигался поближе и целовал ее. Но в эту ночь я чувствовал, что утратил право быть рядом с ней. Теперь только она могла двинуться ко мне навстречу. Но было абсурдно ожидать, что ей захочется меня утешить. Значит, тупик.
Глава 26
На следующее утро мы втроем пили кофе на кухне. Стояла прекрасная погода. В тот день я собирался отвезти мать в город для разговора с чиновниками – ее дело должно было разбираться в суде. Ни одна страна в мире не проявила бы снисхождения к человеку, напавшему на полицейского, поэтому мы были в довольно мрачном настроении.
Все трое болтали о всяких пустяках.
– Нам нужен отбеливатель, – напомнила Габи. – И еще молоко.
– Нет проблем, – сказал я. – Что-нибудь еще?
Она пожала плечами.
Я не заметил раны на ее затылке.
Мы с матерью были вызваны на прием в офис прокурора в связи с нападением на полицейского. Нас приняли довольно быстро. Прокурор оказался пожилым человеком и буквально излучал компетентность. Вероятно, для нашего устрашения в комнату вошли два вооруженных полицейских и встали по бокам его рабочего стола; значит, они считали, что моя безумная старая мать представляет для них опасность и припасла спрей для чистки плиты. А ведь ее обыскали при входе.
– Мы не можем снять с вас обвинение, – начал прокурор. – Такой вариант не рассматривается. Мы должны всегда защищать полицейских и наказывать тех, кто на них нападает. Особенно принимая во внимание войну против ЭТА. Так что единственным решением может быть тюрьма.
Я не мог поверить, что мы пришли к нему в кабинет только для того, чтобы это услышать, но успокаиваться было рано, потому что прокурор выглядел так, точно сел на своего конька.
– От шести месяцев до года, – сообщил он.
От шести месяцев до года мне придется посещать мать в тюрьме. И все это время она будет ныть, что ее плохо кормят и что приходится мыть мыло перед его использованием.
– Возможно, мы позволим подать апелляцию на основании того, что она стара, – говорил прокурор. – Моя позиция такова: мы поддержим тюремный срок, но после его утверждения позволим рассмотреть вопрос об амнистии. Потом ее могут депортировать, но я в этом сомневаюсь.
Похоже, он давал понять, что ей не придется отправляться в тюрьму, но чтобы это произошло, нам нужно правильно организовать защиту.
– Мы должны выслушать представления сторон, а позже снова встретимся в том же составе, что и сегодня. Потом будет назначена дата суда, – объяснил он.
Это была хорошая новость, и казалось вполне разумным, что власти искали компромиссное решение, которое удовлетворило бы и нас, и их.
Я подумал, что это отличный результат, но в последний момент почувствовал замешательство.
– А теперь прошу покинуть мой кабинет, – сказал прокурор.
Мы встали и собрались уйти, но в дверях меня остановил один из чиновников:
– Вы можете на минуту задержаться?
Через минуту я уже был в другом кабинете, один на один с инспектором – любителем трогать мебель.
– Мне кажется, вы не были со мной откровенны, – произнес он.
– В каком смысле?
– Оказывается, у нас есть наводка.
– Какая наводка? – удивился я.
– Позвонили в другой отдел, поэтому до меня не сразу дошла информация.
– Что за наводка? – повторил я. – Я теряюсь в догадках.
– Нам сообщили, что вы были у конструкций Чиллиды в то время, когда убили Олаю.
О боже.
– Конструкции Чиллиды? – тупо спросил я. – При чем тут они?
– Перестаньте!
– Что?
– Вы ведь знаете, где погибла Олая. Вы наверняка читали об этом в газетах, и это активно обсуждали на вашей работе. Вы прекрасно представляете, где было найдено ее тело.
Я придерживался своей версии.
– Так вы говорите, что ее тело нашли у конструкций Чиллиды рядом с Сан-Себастьяном? – Я издал задумчивый и печальный вздох. – Вы должны понять, что у меня полно собственных проблем. Я не читал газет.
– Тело было найдено именно там.
Я задумался. Я всегда считал, что убедительная ложь должна быть похожа на правду. Но если я признаюсь, что был там, какое у меня будет оправдание? Теперь уже нельзя признаться, что мы говорили с ней по телефону, потому что это выглядело бы так, что я скрывал слишком многое и что меня вынудили признаться. Или в этом вообще не было никакого смысла? Ну же, мозг, работай!
– Я немного подумал и пришел к выводу, что кто-то хочет меня подставить, – наконец признался я.
– Почему вы это говорите?
– В то утро меня попросили приехать к конструкциям Чиллиды.
– Зачем?
– Слушайте, нам приходят письма с угрозами. Все вокруг из рук вон плохо. Мне сказали, что если утром я поеду туда, то пойму, что происходит.
– Кто вам это сказал?
– Это был анонимный телефонный звонок. Вы должны понять, что мы были очень измотаны из-за всего этого. Я не уверен, что веду себя рационально. Поэтому я поехал туда.
– Кто-нибудь может подтвердить, что вам звонили по телефону и сказали ехать туда?
– Нет, – ответил я. – Но вы же получите распечатку звонков.
