Александр Торин - Кризис
Вообще, эти электронные магазины – сплошной грабеж. Например, внимание мое привлекла замечательная машинка, предназначенная для записи телефонных разговоров. Поднимаешь трубку – кассета начинает крутиться. Пришлось потратить сорок баксов. И еще я купил совершенно не приспособленную для целей самообороны систему, состоящую из маленькой камеры и телевизора. Первоначально эта замечательная камера предназначалась для наблюдения за спящим младенцем, но, как известно, цель оправдывает средства…
До полуночи я приделывал всяческие датчики, и, чертыхаясь, прокладывал удлинители к электрическим розеткам. Светился черно-белый экран телевизора, бледно-зеленый индикатор мобильного телефона, красные лампочки охранного пульта…
Почувствовав себя в относительной безопасности, я задремал, но моя замечательная система вдруг сработала. Загудела сирена, замигала мне в глаза лампа и я, безобразно нагой, вскочил с постели, судорожно соображая, что же делать дальше. Кухонный нож лежал у изголовья, вооружившись им и недопитой бутылкой пива, я осторожно приблизился к двери.
На экране маленького телевизора топталась толстая девица с какими-то бумажками, зажатыми в руках. В недоумении я приоткрыл дверь.
– Подайте христианской церкви адвентистов… А!! – У девушки были рыжие веснушки, и она с ужасом смотрела на… Каюсь, сквозь дверную щель был виден не только длинный нож, но и некоторые физиологические особенности, свидетельствовавшие о моей принадлежности к мужскому полу.
– Я – иудей. – Злобная, обычно не свойственная мне ненависть захлестнула меня с головы до ног. – Я пью кровь христианских младенцев. К тому же, я буддист, гомосекусалист, и одновременно – маньяк. И если кто-нибудь еще раз разбудит меня ночью, я выгоню торговцев из храма, и вообще, устрою пролетарскую революцию. А ты, рыжеволосая, тупая девка, будешь гореть в адском огне! – Я кровожадно оскалился.
– Мамочка! – На чистом английском языке всхлипнула девица, и кинулась к лифту.
– Религия – опиум для народа! Работа – проклятие пьющего класса, – из хулиганства продолжил я, вспомнив этот нехитрый капиталистическо-марксистский лозунг, выгравированный на стене одного из местных ресторанов.
– Уууу, – послышалось из коридора, и мне стало неловко за собственную грубость.
И понял я, что все это чепуха. Все эти хлебные ножи, хитроумные системы охраны. Мне необходимо оружие, настоящее, смертельное, позволяющее хоть как-то постоять за себя. Вот и дожились, в благополучной Калифорнии, вдали от родины…
Да здравствует дикий Запад! Да здравствуют члены лиги в поддержку оружия. Граждане имеют право на самооборону, особенно, принимая во внимание шустрость полиции. Каждому – по пистолету, автоматической винтовке. Готов к труду и обороне, – этот призыв как нельзя более подходит к нашей жизни. ГТО. Что тут еще можно сказать…
Мрачный магазин, содрогающийся от пулеметных очередей примыкал к тиру, в котором за умеренную плату тренировались в стрельбе боевыми патронами патриоты американского образа жизни. Магазин этот был расположен в двухстах метрах от штаб-квартиры знаменитой компании, выпускающей процессоры для персональных компьютеров. Словно в качестве напоминания об этом факте современности, в очереди передо мной стоял пожилой, худощавый мужчина с нервным выражением лица. В правой руке его находился длинноствольный кольт, которым господин этот то и дело производил действия, напоминающие игру в русскую рулетку, а в левой зажата была книжка в глянцевой обложке с тревожным названием «Выживают только параноики». Прочтя название этой книжки, я почувствовал себя неуютно, но, тут же прочел шрифт помельче, убедившись, что книжку эту написал основатель и президент той самой знаменитой компании, и как-то сам собой успокоился.
Я никогда не перестану поражаться профессиональной памяти иных торговцев. Даже торговцев оружием. Сонный, рыжеватый парень выстрелил своими зелеными глазами в мою сторону и помахал мне рукой, как старому и хорошему приятелю.
– Кого я вижу! Я же тебе говорил в прошлом году, что ты еще к нам вернешься. У меня глаз наметанный.
– И вы не ошиблись, – я себя чувствовал неловко. – Вы что, действительно меня запомнили?
– Конечно, ты купил спортивный револьвер с холостыми патронами. Ты – русский, правильно?
– Черт побери, – я с восхищением посмотрел на продавца.
– Мы должны защищать себя и нормальных людей, верно? Если не мы, то кто же? Вот тебе анкета, номер водительского удостоверения, адрес. Нужно еще подтверждение того, что ты прожил в Калифорнии три месяца – счета за свет и за телефон. Принесешь их через две недели. Раньше все равно продать ничего не смогу – таковы правила.
– Как, целых две недели? – Я пришел в ужас. – Почему?
– Твои бумажки пойдут в полицию, обычная бюрократия. Если за две недели они на тебя не найдут компромата, покупай что хочешь, и будь счастлив… Да, кстати, экзамен придется сдать. Ты когда-нибудь стрелял из боевого оружия?
– Даже автомат Калашникова с закрытыми глазами собирал.
– Тогда с тобой проблем не будет. Вот тебе список вопросов. Если несовершеннолетний ребенок нашел заряженный револьвер, что нужно сделать?
– Не понял?
– Чего тут понимать? У тебя всего три варианта ответов: предложить ему выстрелить в воздух, выстрелить в соседскую собаку, или попытаться уговорить положить оружие на землю, отойти от него на три фута, и вызвать полицию.
– Попытаться уговорить… – сделал я свой выбор.
– Правильно… Теперь ответь на следующий вопрос: тебя останавливает полицейский. Твои действия: выхватить пистолет, направив его на офицера, но не сняв предохранитель, снять предохранитель и принять угрожающий вид, либо поднять руки, …
– Поднять руки! – В правильности своего ответа я был уверен..
– Поздравляю. Экзамен на право ношения огнестрельного оружия сдан, с тебя двадцать пять долларов.
– А по кредитке можно заплатить?
– Конечно. Рекомендую последнюю модель автоматической винтовки с оптическим прицелом. Потрясающая машина. Бьет издалека, точно…
– Мне бы чего-нибудь поменьше.
– Как и год назад, рекомендую «Беретту». Чудо техники, прекрасный баланс.
– Ага, – я неуверенно разглядывал металлические поверхности пистолетов, скрытые стеклянной витриной. – А сколько это чудо техники стоит?
– У нас сейчас распродажа, для тебя – восемьсот.
– Восемьсот… долларов? – Я ужаснулся.
– Ну, не рублей же…
– Нет, я не могу. Не хочу.
– Ну хорошо, сколько ты готов потратить?
– Я толком не знаю. Ну, положим, сто. Сто пятьдесят.
– Не смеши меня! За эти деньги ты сможешь купить только пистолет Макарова. Ты вспомнишь о своем скупидомстве, когда в дверь твоей квартиры постучится убийца.
Провидцем, знатоком человеческих душ и экстрасенсом был этот парень. От слов его мне стало не по себе.
– Ну хорошо, самое дешевое и надежное. Посоветуйте.
– Смит и Вессон. Револьвер. Тридцать восьмого калибра. Принят на вооружение в полиции. Простейшая и надежная конструкция. Убойная сила. Триста долларов.
– Беру… Беру!
Мог ли я подумать, сидя на занятиях по начальной военной подготовке и посмеиваясь над нашим лысым военруком, что спустя много лет все так закончится? Чудны и неисповедимы пути Господни!
Я знаю только одно: я постою за себя. Пусть это смешно, нелепо, напыщенно, мне наплевать. Не делай другому того, чего не пожелаешь себе. Вы этого наверняка не ожидали, неизвестные мне сборщики податей. Ну что же, добро пожаловать! Заряженный револьвер лежит у изголовья постели. План действий давно уже созрел у меня в голове: револьвер справа, патроны в ящичке, бросок на пол, за книжной полкой ни хрена не видно, но коридор простреливается отменно. К тому же, датчик движения автоматически включает свет, бьющий прямо в лицо вошедшему. Я тренируюсь ночами, вскакивая с кровати при подозрительном скрипе в коридоре, упирая руку об полку, и целясь в дверной проем.
Господи, дай мне мудрости не пристрелить какую-нибудь очередную дуру, собирающую деньги в пользу голодающих, на новую рясу местного религиозного деятеля, или в защиту малолетних преступников. Все-таки, Америка – неплохая страна. Только дикая немножко. По крайней мере, закон на моей стороне. Если я пристрелю кого-нибудь, просочившегося на территорию моей комнатушки против моего желания, меня, скорее всего, оправдают. Единственная проблема – я не имею права носить заряженное оружие. В багажнике и разряженное – это пожалуйста.
Наиболее уязвим я на улице. На парковке. За рулем автомобиля. Ну что же, я спускаюсь в гараж, держа палец на курке. И только когда убеждаюсь в том, что меня никто не ждет, разряжаю револьвер.
На обратном пути я виляю туда и сюда, тщательно выискивая в зеркальце заднего вида подозрительные машины. Перед приездом домой, каждый раз в другом месте: в соседнем переулке, на парковке около магазина, у прачечной, я вдруг лезу в багажник и со скучающим видом произвожу наполнение револьвера пулями. Домой! Домой! Щелкает охрана, я еще некоторое время держу револьвер на вытянутой руке, потом опускаю дуло и понимаю, что остался жить.
